ДИАС ВАЛЕЕВ



                      - прозаик, драматург, философ, аналитик современной и древней истории,
                       основатель и вестник новой религиозной идеи, Новый Учитель



Диас Валеев
Москва, 1974


Вернуться:

Главная страница


Написать письмо

DiasValeev@yandex.ru



Часть первая:
"ВЕЧНЫЕ ИГРЫ"

рассказы




Ради тебя

Письма из XIX века

Груша

Пусть ты уйдешь снова

Яблоки

Без конца и без края

Через двадцать лет

Вечная жизнь

Все выше, выше

Страх

Воспоминание

Человек, большие комнаты и собака

Прости, прости

Экстрасенс

Вечный поцелуй

Городская любовь

Чистая проза

Портрет Дон-Жуана

Полуостров Диксон

Ангел и раненый бес


Часть вторая:
"ПО ВЕЧНОМУ КРУГУ"

повести и рассказы




Карта старика

Убийство

Встреча

Последний звонарь


Сад:

часть 1

часть 2

часть 3

часть 4

часть 5

часть 6

часть 7

часть 8

часть 9

часть 10


Красный конь:

часть 1

часть 2

часть 3

часть 4

часть 5

часть 6

часть 7

часть 8

часть 9

часть 10


Дни, когда нужна победа

Месть

Слава-солнце мертвых

Ворота

Сюрреализм


Последние сны

часть 1

часть 2

часть 3

часть 4

часть 5

часть 6

часть 7

часть 8

часть 9

часть 10


Стук резца по камню


Часть третья:
"АСТРАЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ"

роман




- 1 -

- 2 -

- 3 -

- 4 -

- 5 -

- 6 -

- 7 -

- 8 -

- 9 -

- 10 -

- 11 -

- 12 -

- 13 -

- 14 -

- 15 -

- 16 -

- 17 -






Портрет Дон-Жуана

Рассказы и повести, роман


    Первые рассказы известного писателя Диаса Валеева «Встреча», «Убийство», помещенные в книгу, были написаны, когда автору исполнилось девятнадцать. Долгое время — почти сорок лет — они считались утерянными. Последний по времени написания рассказ «Последние сны» создан писателем в наши дни. Большинство рассказов и повестей, как и роман «Астральная любовь», посвящены любви. Прозрачный лиризм в сочетании с драматизмом сюжетов, классические принципы, исповедуемые автором в литературе — черты дарования писателя.
    Предлагаемую книгу следует рассматривать в мировом контексте. Реальными учителями-соперниками казанского новелиста являются, повидимому, Иван Бунин со своим знаменитым венком рассказов «Темные аллеи» и Стефан Цвейг с не менее известным циклом коротких повестей о любви. Автор принимает от них эстафетную палочку.


Краткая аннотация Татарского книжного издательства к книге "Портрет Дон-Жуана"





О Диасе Валееве как писателе-прозаике

***

    …Когда я читал эти страницы, меня словно током просквозило. Да, конечно же, молодой писатель — один из наследников традиций Чехова в российской литературе. А если мне зададут вопрос, как он продолжает чеховские традиции, я отвечу без обиняков фразой из только что процитированного рассказа в интерпретации Д.Валеева: "то ли просто ветер звенит"…


    …Индивидуальность писателя с наибольшей и решающей отчетливостью проявляется не в приемах прозы, не в художественных средствах, которым не счесть числа. Эти приемы и художественные средства тем и сильнее воздействуют на читателя, вызывая его ответную реакцию, его ответное сопереживание, когда они, как у Д.Валеева, сопряжены, пронизаны сильной фамильной мыслью и глубоким фамильным чувством. Это вроде поэтического ветра! Без него паруса прозы бессильно сникают, как при штиле, и читатель захлопывает недочитанную книгу, потеряв к ней всякий интерес. Я хочу использовать в заключение свое лоцманское право критика ориентировать читателя в море выходящих, не всегда удачных книг. Право же, если вы не знакомы еще с книгами Д.Валеева, советую вам прочесть любую, на которой стоит его фамилия. Не пожалеете. Наоборот, с пользой проведете свой досуг и получите несравненное эстетическое удовлетворение…


    …По отношению к таким писателям, как Диас Валеев, литературная критика, при изучении их творчества должна сочетать точность идейных оценок, глубину анализа с эстетической взыскательностью и бережным отношением к таланту. Бережности нам, увы, не хватает. Даже в тех случаях, когда талант более чем очевиден…


Ильдус Ахунзянов
"Советская Татария", 21.01.1981


***

    …Большие художники всегда били тревогу по поводу того, что прогресс в области техники, социальных отношений оборачивается иной раз регрессом в сфере морали, происходит утрата человеком каких-то бесконечно важных, хотя и кажущихся на первый взгляд поверхностными и необязательными, человеческих качеств...


    …Валеев — писатель публицистического и вместе с тем философского плана. Сегодня его мучают новые вопросы, решать которые надо именно через человека. Центр созидания сегодня более чем когда-либо лежит внутри человека, в каждом из нас. Писатель умеет всматриваться в жизнь. В человека. Художник В.Федоров точно уловил эту его черту и выразил в портрете…


    …Во множестве рассказов, повестей (книга "Старики, мужчины, мальчишки») уже прозаик Валеев делал то же самое: выковыривал, выколупывал из коллективистского, стадного сознания крупицы личности. Ему было интересно все нестандартное, все живое, и читатель благодарно откликался, не всегда, быть может, и осознавая это. Читателю казалось, что это его историю каким-то неведомым образом подслушал писатель и рассказал миру. Д.Валеев во множестве получал письма…


    …Валеев пишет о горожанах — татарах и русских — и пишет с глубоким знанием дела. Я уже упоминал о почте, которая захлестывает его после выхода практически каждой его книги…


    …Эта тема хорошо знакома всем, кто знает классическую литературу не понаслышке. Этот страх хорошо понятен тем, кто, как и Диас Назихович с порога своих десятилетий оглядывается на собственное творчество: чего же там больше? Живого сердца или ремесла? И где тот критерий, который позволит ответить на этот мучительный вопрос? Впрочем, критерий есть, и не один. Можно вспомнить «неистового Виссариона» (как бы ни открещивались от него современные демократы): «Сущностью искусства является свобода. Лишенное свободы, оно превращается из дела, для которого надо родиться, в ремесло, которому можно выучиться». В разное время мы, коллеги, соратники, современники Д.Валеева, по-разному оценивали его произведения. Но это всегда были произведения, а не ремесленные поделки. Они всегда были проявлением свободного духа, независимого от конъюнктуры, в том числе и нынешней, когда поборники «абсолютной свободы» требуют от творца безусловного подчинения своим, якобы «общепризнанным», постулатам «свободы» — свободы отказа от прошлого, в том числе. Нынешние отвергатели заставляют вспомнить тех, кто в первой четверти прошлого века требовал «скинуть Пушкина с корабля современности»... И где теперь эти скидыватели? Там же, где будут и нынешние…


    ...Трудны судьбы литературных героев, да и самих писателей. Завершить же хотелось бы пожеланием вам, уважаемый читатель, расслышать за грохотом «современного искусства» не самый громогласный, но внятный и глубоко человечный голос Диаса Валеева. Его творчество того стоит…


    ...Длинное это предисловие лишь в самой чуточной частичке может передать атмосферу, в которой мы тогда жили. И сколько же народу не выдержало! Я о людях творческих профессий. Про них еще В. Г. Белинский сказал: "Сущностью искусства является свобода. Лишенное свободы, оно превращается из дела, для которого надо родиться, в ремесло, которому можно выучиться.
    Мы и учились. И только редчайшие из редких находили путь, на котором не теряли себя. Я мог бы назвать несколько фамилий, в том числе и здравствующих ныне писателей, поэтов, журналистов. Но сегодня речь о Диасе Валееве. Диасом Назиховичем он стал много позже, а тогда, на рубеже 70-х, он работал в отделе культуры и искусства газеты "Комсомолец Татарии", ныне "МТ". Работал споро, особых претензий к нему не было. Раздражала только его некая отстраненность. Мы-то горели общим делом, а за Д.Валеевым угадывалось что-то еще, причем, наверное, главное в его жизни.
    Уже позже я узнал, что это было. Он возвращался со службы, перекусывал, уделял несколько минут семье, потом садился за ситцевой перегородочкой (а может, это была другая ткань, неважно) и принимался стучать на машинке. А если уж было совсем поздно, правил свои рукописи — ручка не мешала никому спать.
    Правил он свои творения всю жизнь как-то неистово, по двадцать, а может, и тридцать раз переделывая, переписывая... какое-то воловье трудолюбие, просто садомазохизм какой-то. А лучше сказать — предельно высокая требовательность к себе…


    …Вот она и определена, точка отсчета. Конечно, читателю или издателю, мнящими себя «современными», эта точка может показаться едва ли не анахронизмом. Сегодня ведь широко утвердилось мнение, что «книга в наши дни становится тем, чем она должна быть по своему существу — бизнесом, а не учителем жизни...». Бессмысленно спорить с этим утверждением. Оно пришло к нам со всем тем букетом развлечений, когда господствующие в сегодняшнем обществе настроения выражают господа Сорокин, Пелевин, а также Акунин (от японского «аку-аку» — плохой, злой). Эти авторы не книги пишут, а осуществляют «литературные проекты», и сутью их является пляска на трупах, «разоблачения», высмеивания и т.п. формы самоутверждения. Это наиболее яркие (и талантливо сделанные, надо признать) фантомы виртуальной литературы, виртуальной реальности, которая в массовом порядке подменила подлинные ценности, объявила их «пережитком», и утверждает радость потребления и самоутверждения путем охаивания наследия прошлого...
    На этом фоне книга прозы Диаса Валеева воспринимается как глоток живительного воздуха, который читатель жадно хватает, едва вынырнув из зловонного потока «постмодернистской» беллетристики. Даже названия частей программно утверждают убеждения писателя: «Вечные игры», «По вечному кругу»... Он сам задаёт себе высокую планку…:


Роберт Копосов
"Республика Татарстан", 29.06.2004



***

    …Автор словно хочет сказать в своем творчестве: есть общечеловеческие категории, именно на них всегда опиралась литература в своих высших шекспировских, гетевских и пушкинских проявлениях…


    …Но это — от Валеева-романтика. А Валеев-реалист погружает своих героев в конкретную социальную и историческую среду, именно поэтому их действие оказывается наполненным жизненно достоверным содержанием…


Анатолий Авдеев
"Советская Татария", 20.11.1983



***

    …Открывая всякий раз рукопись или книгу Диаса Валеева, признаюсь, я пребываю в настроении напряженного ожидания. Я знаю, что она уведет меня в мир нелегких размышлений, сложных мировоззренческих проблем и неотступно — до последней страницы — будет пытать мою душу, не раз заставляя задуматься о себе: Кто я? Зачем я?
    Причиной тому предыдущие книги писателя…


    …Новая работа Валеева... Повторяю, и проза его, и драмы — вещи трудные. Причем, здесь все едино: читаешь повести "Красный конь", "Сад" — видишь все эти события на сцене, читаешь драмы "1887", "День Икс" — события разворачиваются как в добротной, масштабной прозе...


    Валеев создает самобытных, каких-то упрямых в своих устремлениях, трудных героев, так часто встречающихся в жизни, но редко — в нашей литературе. В "Красном коне" что-то напоминает нам шукшинскую "Охоту жить". Трудно сказать, что же тут шукшинского: то ли своеобразное столкновение молодой, необузданной силы с железной логикой прошедшего трудный жизненный путь старого человека, то ли нешаблонность мировосприятия этих героев. Ведь, читая повесть, то и дело видишь: где-то прав один, где-то — другой. Извечная борьба добра и зла — вот что определяет содержание этой повести.


Мухамет Магдеев



***

    ...Книги Диаса Валеева, о которых мы говорим, — объединены, как это ни парадоксально, именно разнообразием тематики, литературных жанров, разноликостью героев, судьбы которых укрупняет писатель. И неудивительно, что произведения прозы и драмы читаются как единая книга. Ибо это авторский портрет людей, живущих рядом: современников. С ними, героями подполья, сражений Великой Отечественной войны, ровесниками мирных трудовых лет, Диас Валеев находится в постоянном и напряженном диалоге.


Татьяна Молярова
"Литературное обозрение ", № 4.1985



***

    …Странной, фантастической может показаться многим молодым читателям канва некоторых рассказов Д.Валеева. Увидят ли они в "Письмах из XIX века" следы чтения потрясшего нас "Письма незнакомки" Стефана Цвейга, в "Портрете Дон-Жуана" — колдовскую силу портрета Дориана Грея? Может быть, это все не так, может быть, автор никогда не любил "Письма незнакомки", а также Дориана Грея, может быть, фактические источники наших чувствований не совпадают. Зато они совпадают характерологически: любовь — деяние, подвиг, добровольное принесение себя в жертву. Ее венец — признание перед смертью: "Я хочу тебе сказать... я был счастлив с тобой"; телепатическая обостренность чувств (посвященное Дине "Воспоминание"); вечный букет роз, ибо "не все проходит, кое-что и вечно".
    Вечность чувств. Не стихия ли это героев Диаса Валеева? Не события рождают чувства, а чувство — события ("Ради тебя"). Сюжетно разрабатывается поэтика состояния души ("Страх"). И даже несомненно активный герой одного из рассказов — Муса Джалиль — взят автором в такой момент, когда его действием является бездействие…


Тамара Карлова
"Советская Татария ", 08..02. 1988