…Большие художники всегда били тревогу по поводу того, что прогресс в области техники, социальных отношений оборачивается иной раз регрессом в сфере морали, происходит утрата человеком каких-то бесконечно важных, хотя и кажущихся на первый взгляд поверхностными и необязательными, человеческих качеств...


    …Валеев — писатель публицистического и вместе с тем философского плана. Сегодня его мучают новые вопросы, решать которые надо именно через человека. Центр созидания сегодня более чем когда-либо лежит внутри человека, в каждом из нас. Писатель умеет всматриваться в жизнь. В человека. Художник В.Федоров точно уловил эту его черту и выразил в портрете…


    …Во множестве рассказов, повестей (книга "Старики, мужчины, мальчишки») уже прозаик Валеев делал то же самое: выковыривал, выколупывал из коллективистского, стадного сознания крупицы личности. Ему было интересно все нестандартное, все живое, и читатель благодарно откликался, не всегда, быть может, и осознавая это. Читателю казалось, что это его историю каким-то неведомым образом подслушал писатель и рассказал миру. Д.Валеев во множестве получал письма…


    …Валеев пишет о горожанах — татарах и русских — и пишет с глубоким знанием дела. Я уже упоминал о почте, которая захлестывает его после выхода практически каждой его книги…


    …Эта тема хорошо знакома всем, кто знает классическую литературу не понаслышке. Этот страх хорошо понятен тем, кто, как и Диас Назихович с порога своих десятилетий оглядывается на собственное творчество: чего же там больше? Живого сердца или ремесла? И где тот критерий, который позволит ответить на этот мучительный вопрос? Впрочем, критерий есть, и не один. Можно вспомнить «неистового Виссариона» (как бы ни открещивались от него современные демократы): «Сущностью искусства является свобода. Лишенное свободы, оно превращается из дела, для которого надо родиться, в ремесло, которому можно выучиться». В разное время мы, коллеги, соратники, современники Д.Валеева, по-разному оценивали его произведения. Но это всегда были произведения, а не ремесленные поделки. Они всегда были проявлением свободного духа, независимого от конъюнктуры, в том числе и нынешней, когда поборники «абсолютной свободы» требуют от творца безусловного подчинения своим, якобы «общепризнанным», постулатам «свободы» — свободы отказа от прошлого, в том числе. Нынешние отвергатели заставляют вспомнить тех, кто в первой четверти прошлого века требовал «скинуть Пушкина с корабля современности»... И где теперь эти скидыватели? Там же, где будут и нынешние…


    ...Трудны судьбы литературных героев, да и самих писателей. Завершить же хотелось бы пожеланием вам, уважаемый читатель, расслышать за грохотом «современного искусства» не самый громогласный, но внятный и глубоко человечный голос Диаса Валеева. Его творчество того стоит…


    ...Длинное это предисловие лишь в самой чуточной частичке может передать атмосферу, в которой мы тогда жили. И сколько же народу не выдержало! Я о людях творческих профессий. Про них еще В. Г. Белинский сказал: "Сущностью искусства является свобода. Лишенное свободы, оно превращается из дела, для которого надо родиться, в ремесло, которому можно выучиться.
    Мы и учились. И только редчайшие из редких находили путь, на котором не теряли себя. Я мог бы назвать несколько фамилий, в том числе и здравствующих ныне писателей, поэтов, журналистов. Но сегодня речь о Диасе Валееве. Диасом Назиховичем он стал много позже, а тогда, на рубеже 70-х, он работал в отделе культуры и искусства газеты "Комсомолец Татарии", ныне "МТ". Работал споро, особых претензий к нему не было. Раздражала только его некая отстраненность. Мы-то горели общим делом, а за Д.Валеевым угадывалось что-то еще, причем, наверное, главное в его жизни.
    Уже позже я узнал, что это было. Он возвращался со службы, перекусывал, уделял несколько минут семье, потом садился за ситцевой перегородочкой (а может, это была другая ткань, неважно) и принимался стучать на машинке. А если уж было совсем поздно, правил свои рукописи — ручка не мешала никому спать.
    Правил он свои творения всю жизнь как-то неистово, по двадцать, а может, и тридцать раз переделывая, переписывая... какое-то воловье трудолюбие, просто садомазохизм какой-то. А лучше сказать — предельно высокая требовательность к себе…


    …Вот она и определена, точка отсчета. Конечно, читателю или издателю, мнящими себя «современными», эта точка может показаться едва ли не анахронизмом. Сегодня ведь широко утвердилось мнение, что «книга в наши дни становится тем, чем она должна быть по своему существу — бизнесом, а не учителем жизни...». Бессмысленно спорить с этим утверждением. Оно пришло к нам со всем тем букетом развлечений, когда господствующие в сегодняшнем обществе настроения выражают господа Сорокин, Пелевин, а также Акунин (от японского «аку-аку» — плохой, злой). Эти авторы не книги пишут, а осуществляют «литературные проекты», и сутью их является пляска на трупах, «разоблачения», высмеивания и т.п. формы самоутверждения. Это наиболее яркие (и талантливо сделанные, надо признать) фантомы виртуальной литературы, виртуальной реальности, которая в массовом порядке подменила подлинные ценности, объявила их «пережитком», и утверждает радость потребления и самоутверждения путем охаивания наследия прошлого...
    На этом фоне книга прозы Диаса Валеева воспринимается как глоток живительного воздуха, который читатель жадно хватает, едва вынырнув из зловонного потока «постмодернистской» беллетристики. Даже названия частей программно утверждают убеждения писателя: «Вечные игры», «По вечному кругу»... Он сам задаёт себе высокую планку…:

Роберт Копосов
"Республика Татарстан", 29.06.2004