АСТРАЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ

      Пойти на создание семьи из трех человек — подвиг неимоверной любви. Обе женщины самоотреченно пошли на это. Айгуль предложила этот мусульманский вариант. Мария, понимая весь смысл приглашения, решилась приехать.
      Огромной нежной любви и величайшего напряжения сил требовал такой союз и от третьей стороны любовного треугольника — личности мужчины. Мужчина должен в этом случае стать достойным основанием, способным легко и свободно и на равных нести оба женских крыла. И Ремизов также с открытым сердцем пошел на этот далеко не простой шаг.
      Вся конструкция трех составляющих могла существовать и не распасться лишь при чудесной взаимной любви, предельной открытости друг перед другом. Слабая тень обиды или недоверия, облачко нечистоты в отношениях —и все могло рухнуть в любой момент.
      Шероховатостей личного порядка не было. Все было продумано. Но внезапно открылись негаданные форс-мажорные обстоятельства. В действие были введены силы неизвестного, загадочного происхождения.
      Встреча Ремизовых и Марии состоялась. Но, вероятно, уже в другом, параллельном, астральном мире.
      Вот неожиданная кровавая развязка этого романа.
      Незнакомый человек лет сорока, в коричневой кожаной тужурке, с черным чубчиком на белом лбу, с водянистыми серыми глазами, деловито и спокойно выжидавший Ремизова недалеко от его дома под вечер 16 февраля 1997 года, на этот раз оказался действительно убийцей. Киллер хладнокровно, почти в упор, расстрелял Ремизова в классическом месте, в каком происходили многие заказные убийства в России 90-х годов XX века — на лестничной площадке между первым и вторым этажами в его собственном подъезде. Один из жильцов слышал хлопки выстрелов и засек время. Убийство произошло в 16.15. Две девочки, игравшие возле дома, видели убийцу, когда он спокойно выходил из подъезда после произведенной работы.
      Первая пуля разорвала сердце, и Ремизов умер, видимо, мгновенно.
      Но второй обязательный контрольный выстрел все равно был сделан — в затылок. На лестничной площадке рядом с телом нашли две стреляные гильзы от пистолета “Беретта—157”, калибра 9.
      Сбылось ничем не объяснимое, давнее, роковое предчувствие писателя.
      Кому могла понадобиться его смерть? Кто приговорил его? И где был вынесен приговор — в Казани, в Москве, еще где-то?
      Ремизов не был бизнесменом. Он давно отошел от непосредственной политической деятельности. По существу в последние годы он был сослан обществом в частную жизнь, на грань нищеты. И все же для кого-то он оставался опасным. Чем? Тем, что предлагал в своих книгах найденную им формулу спасения человечества? Своими религиозными взглядами, в корне расходившимися с традиционными? Или тем, что не скрывал брезгливого презрения к существующему в стране политическому режиму? А может быть, он был опасен силам мирового сатанизма?
      Все вопросы навсегда остаются без ответа, когда в России убивают писателя.
      В тот же день в Червонограде погибла и Мария Вересова. Это не было случайным совпадением.
      Смерть к ней пришла также в 16.15 по московскому времени.
      По рассказу ее подруги Марины Яковлевой, Мария Вересова была 16 февраля весь день оживленной, счастливой и радостной. Сдав в музее свое дежурство и получив напутствия на отпуск и пожелания счастливой дороги — все знали, куда она едет,— она зашла по пути к Марине Яковлевой. Они провели вместе почти весь день, долго сидели за столом, ели пироги с капустой, чаевничали, смеялись, шутили. Мария с радостью и сладким ужасом говорила о своей завтрашней поездке в Казань. Билеты на поезд были уже куплены. Потом она внезапно заторопилась. Ремизов обычно звонил в Червоноград по воскресеньям раз в неделю часов в шесть вечера. Было воскресенье. Он должен был позвонить. А она должна была сказать еще раз, что выезжает завтра и через три дня будет в Казани.
      Было еще три часа, но она уже хотела быть дома. Вдруг Ремизов позвонит раньше? Марина Яковлева вызвалась ее проводить. Они хотели выйти к Палацу и идущей за ним и за парком улице Стуса по Грушевского, но потом, чтобы сократить путь, свернули на Винниченко и вышли на Попова, идя вдоль белой железобетонной ограды школьной территории. Мария почему-то все время торопила свою подругу. Ее охватило внезапное беспокойство. И вдруг, когда они подошли к подстанции,— это была та самая трансформаторная подстанция, возле которой Мария встретила Ремизова лет тридцать назад,— Ремизов показался из-за угла.
      Мария остановилась как вкопанная, нервно засмеялась:
      — Смотри, Руслан! Приехал сам! Приехал и ищет меня... А я, дура, весь день!.. Руслан!
      Марину Яковлеву поразило, что Мария кинулась к Руслану Ремизову совершенно неудержимо, как молодая девчонка. Она бежала, и золотая коса летела у нее за спиной.
      Все произошло так быстро, абсолютно внезапно, что Марина не успела ничего сообразить. Ей только показалось на мгновенье, что между Ремизовым и Марией будто выросла какая-то прозрачная, плотная, тягучая пленка и им словно пришлось в последнюю секунду преодолевать ее, но вот их руки и губы прорвали эту пленку, соединились, и в тот же момент раздался взрыв, крик.
      Через минуту, подбежав, Марина Яковлева с ужасом смотрела на простертое у стены подстанции тело Марии. Прибежали люди, которые проходили рядом и тоже видели что-то. Когда на Марии разорвали кофточку, чтобы сделать искусственное дыхание, то увидели на левой груди у соска ровный, сантиметра в три длиной запекшийся шов — место удара электрического разряда. Делать искусственное дыхание было бесполезно. Часы на руке Марии остановились и показывали время катастрофы — 15.15 или 16.15 по московскому времени.
      Все, кто присутствовал, говорили вначале, что рядом с ней был вроде еще какой-то человек. Но никакого человека нигде вокруг не было. Не оказалось в наличии даже его следа. Все сочли, что это была галлюцинация. Ни в записи врачей “скорой помощи”, ни в протоколы прибывших на место происшествия работников милиции сообщения об этом человеке уже не попали. Марина Яковлева пыталась что-то сказать, но ее никто не слушал.