Краткая биохроника

1983

      Весь этот год, как и последующие, писатель занят работой над рукописью будущего двухтомника «Уверенность в Невидимом». Правда, не прояснена еще до конца структура будущей книги, не найдена еще окончательное название... От няни Ольги Денисовны Денисовой осталось ее Евангелие, Валеев штудирует его и пишет первый вариант своей версии судьбы человека по имени Иисус. Много месяцев уходит на написание главы «Голоса веков», в этом же году он начинает работу над главой «Великие стили, или Человек как обозрение Целого».
      Каждое утро он уезжает в старый пустующий дом на Гражданской, 15/23, приносит из колонки воду, разжигает дрова в печке... Любит смотреть на огонь. Вечером на дребезжащем трамвае приезжает домой.
      22 января – выходит в свет первая книга жены Д.К.Валеевой «Искусство волжских булгар (X – нач. ХIII вв.)».
      2 февраля – главный редактор репертуарно-редакционной коллегии Управления театров Министерства культуры РСФСР У.А.Сычев: «Репертуарно-редакционная коллегия сообщает, что срок договора с Вами на пьесу “Конкурс на лучшую надежду” (“Следствие”), (будущую пьесу “Ищу человека” – прим. составителя) истекает 25 апреля 1983 года. Учитывая, что это уже вторая пролонгация договора, просим срочно сообщить о том, как идет работа над пьесой и представить ее вариант до 25 марта с.г.
      Управление театров, внимательно ознакомившись с Вашим письмом о задержках с распространением пьес “1887”, “Перед последней чертой” (“Сквозь поражение”) и “Вернувшимися”, не может не разделить Вашу тревогу и беспокойство за их судьбу. На ближайшем заседании репертуарно-редакционной коллегии будет рассмотрен вопрос об их распространении в театрах страны.
      Надеемся, что наши творческие контакты не будут омрачены отдельными недоразумениями в нашей совместной работе. Хотелось бы, чтобы наше сотрудничество было плодотворным».
      3 февраля – из письма, адресованного Валеевым Правлению Союза писателей ТАССР и директору Таткнигоиздата Г.Н.Шарафутдинову: «Мной в Татарское книжное издательство была сдана рукопись под названием «Сад» объемом 17 печатных листов, состоящая из 6 печатных листов прозы. 6 листов пьес, 5 листов эссе (автор подразумевает Сад разных жанров) и предисловия писателя М.Магдеева. Рукопись была прорецензирована. Что осталось в тематическом плане издательства 1984 года после заседания Правления, утверждавшего план, Вам известно. Цикл эссе по каким-то неведомым мне причинам был исключен издательством еще по дороге в Правление, а пьесы по предложению драматурга Т.Миннуллина – самим Правлением. От «Сада» площадью 17 печатных листов словно в насмешку остался жалкий прозаический остаток в 6 листов...
      Остановлюсь сначала на пьесах. Они выброшены из рукописи по предложению члена правления Т.Миннуллина. Наши отношения известны всем. Вкратце суть их такова: Миннуллин не мешает Валееву, но Валеев почему-то всегда очень мешает Минуллину. Самим фактом своего существования в литературе и жизни. Помнится, однажды этот человек сказал мне в присутствии наших жен: «Если бы тебя топтали на улице ногами, я бы только стоял и с наслаждением смотрел на это зрелище». Не сомневаюсь, что в тот миг, когда уважаемое Правление по его наущению, «вытоптало» из моей рукописи, до этого уже изрядно «потоптанной» работниками издательства, еще 6 печатных листов, лучший мой друг испытал чувство наслаждения. Возникает однако вопрос, почему Правление Союза писателей потворствует «геростратовым комплексам» такого рода..?
      Попутно отмечу, помимо перечисленного, это еще и финансовый вопрос. Вопрос чисто физической возможности существования писателя и его семьи».
      18-27 апреля 1983 года – примерно за месяц до этих дней Валеев снова получает из Москвы приглашение принять участие в поездке на Запад, на этот раз во Францию в составе специализированной делегации деятелей искусства и культуры во главе с писателем А.Лихановым. Теперь Валеев уже понимает, что он «не выездной» и позже ему снова вежливо скажут, что его документы по техническим причинам оформить не успели. На этот раз он идет к секретарю Татарского обкома КПСС по идеологии М.Ф.Валееву. Короткий разговор хозяина кабинета по телефону с неким Федоровым: «Оформляйте документы Валееву во Францию (После некоторой паузы). Оформляйте. Под мое поручительство». И вот Диас Валеев уже стоит у окна своего номера в отеле «Бребан» на бульваре Пуасоньер, 32 в Париже. Пребывание в Париже, а также в городах Тур и Шинон – время переживания необыкновенной свободы. В душе странное чувство, что он вернулся на свою истинную родину. Вечерами, после завершения официальных мероприятий, и ранним утром, до завтрака в ресторане отеля, он бродит в одиночку по парижским улицам – Латинский квартал, Монмартр, улица Сен-Дени… Топография Парижа изучена им досконально еще в шестидесятые годы, когда Валеев писал главу о некоторых событиях Великой Французской революции 1789-1794 годов для романа «Я». Все знакомо. Мелькает случайная мысль: остаться. Но это невозможно: семья, старая мать, старая теща, поручительство человека.
      27 апреля – одинокие ночные прогулки по Парижу не остаются без последствий. Это серьезное нарушение правил поведения советского человека за границей. В этот день при возвращении в Москву, на таможенном контроле в аэропорту Шереметьево Валеева подвергают персональному досмотру и обыску. Не заводя ни в какое отдельное помещение, прямо на глазах всей делегации, у него, единственного из группы, бесцеремонно потрошат портфель, выворачивают карманы в пиджаке и брюках. Не находят ничего предосудительного. Тем не менее, писатель испытывает чувство невероятного унижения и бессильной ярости. При возвращении в Казань с гипертоническим кризом он в первый раз попадает в кардиологическое отделение больницы.
      15-18 августа – вместе с писателем Гарифом Ахуновым Диас Валеев в течение трех дней колесит по десяткам деревень и сел Спасского (тогда Куйбышевского) района Татарии. В роли сопровождающего гида – первый секретарь райкома КПСС Н.Гурьев. Позднее, почти через двадцать лет, в очерке о Гарифе Ахунове писатель подробно расскажет об этой поездке.
      12 ноября 1983 года – выходит Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о присвоении Валееву Д.Н. почетного звания «Заслуженный деятель искусств РСФСР». Первоначально писатель смотрит на получаемые им звания как на некую охранную грамоту или бронежилет, способные защитить от пуль, но к этому времени он уже понимает, что эти звания в его судьбе не имеют абсолютно никакого значения. Пустые бумажки.
      14 ноября – цитирую текст телеграммы: «Приглашаем принять участие расширенном заседании совета драматургии 14 ноября 11 часов помещении Министерства культуры РСФСР Современная драматургия и театр Телеграфируйте согласие Софронов».
      22 ноября 1983 года – в результате утечки информации из технических служб госбезопасности республики до Валеева случайно доходит сообщение, что прослушивается его квартира. Он знает о прозрачности его телефонных разговоров, но оказывается, что под контролем находится и все пространство квартиры. Становится известным, что в ноябре 1982 года гэбистами записан на магнитофонную пленку его комментарий по поводу смерти генсека партии Л.Брежнева, произнесенный Валеевым в своем кабинете, одновременно служащим и спальней, во время новостной программы первого канала телевидения. Значит, вероятны и записи интимных ночных разговоров писателя с женой. Подробнее об этом эпизоде писатель рассказывает в романе-документе «Чужой, или В очереди на Голгофу».
      Декабрь – Диас Валеев пишет и завершает рассказ «Слава – солнце мертвых». Параллельно, как и во все предыдущие месяцы, у него идет работа над рукописью будущего философско-религиозного двухтомника «Уверенность в Невидимом». Впрочем, он ясно отдает себе отчет, что это – работа «в стол», что ее не только никому нельзя показать, но и говорить о ней никому не стоит.