Диалоги, беседы, интервью с Диасом Валеевым

    Анализируя свою творческую жизнь, Диас Валеев недавно высказал любопытное замечание: «В первую ее половину я сам брал интервью у интересных личностей, а вот во вторую ее половину – журналисты берут интервью у меня». Действительно, кроме опубликованных книг и статей Диаса Валеева, характеризующих его творческую направленность, стиль мышления и успехи, существуют еще многочисленные интервью с этим замечательным философом. Каждый штрих из его биографии поможет нам лучше рассмотреть эту личность. Я обратил внимание на особенность тематики его публичных бесед: за последние десять лет его особенно волнует религиозный вопрос. Он считает, что массам нужна новая объединяющая религия, основанная на новом учении о Боге (Сверхбоге). Приведем несколько уникальных бесед с Диасом Валеевым.
    Вот публикация «Размышления Диаса Валеева» известного казанского журналиста Елены Чернобровкиной в федеральной просветительской газете «Татарский мир» (№ 8. – М., 2008. – С. 6 -7), чуть позже перепечатанной в еженедельной газете народно-патриотических сил России «Патриот» (М., 2008, № 45, ноябрь, с. 5, 12). В этой уникальной беседе философ сам акцентирует наше внимание на важнейших сторонах своего философского (духовного, религиозного) творчества, проясняет нам отдельные моменты в его насыщенной философской биографии. Пожалуй, только тут Диас Валеев раскрывает впервые всю масштабную картину, в сжатом виде, своего философского творчества по времени. Дадим это важное документальное произведение здесь с незначительными сокращениями.
    «У писателя Диаса Валеева необычная, яркая судьба и столь же необычные, яркие книги, которых сегодня у него уже более тридцати. Его пьесы («Дарю тебе жизнь», «Диалоги», «Пророк и черт», «1887», «Ищу человека»…) шли на профессиональных сценах десятков театров. Многие его произведения издавались и ставились на татарском языке, переведены на белорусский, украинский, чешский, азербайджанский… В прозаических произведениях («Старики, мужчины, мальчишки», «По вечному кругу», «Портрет Дон Жуана», «Астральная любовь»…) Диас Валеев осмысливает нравственные проблемы, размышляет о смысле человеческого бытия. В масштабных произведениях последних лет «Чужой, или В очереди на Голгофу» и «Я» обращается к философским проблемам.
    Особое место в творчестве Диаса Валеева занимает философский труд «Уверенность в Невидимом».
    Первого июля 2008 года писателю исполнилось 70 лет.
    – Диас Назихович, к юбилею обычно подводят какие-то итоги…
    – Если говорить об итогах, то мне в моей жизни плюсов и минусов, я считаю, было отсыпано поровну.
    Что было хорошего? Вышли 32 книги, изданы уже пять томов из моего восьмитомного свода сочинений. Мои пьесы шли примерно в 75 театрах страны. Есть звания – лауреат Госпремии Татарстана имени Тукая, заслуженный деятель искусств России и Татарстана, трижды лауреат Всероссийского и Всесоюзного конкурсов национальной драматургии… Что еще? В моем библиографическом списке числится более шестисот статей, написанных обо мне…
    Но давайте посмотрим, не перевешивают ли минусы – они тоже значительны.
    Вот я сказал о премиях. Но меня выдвигали еще на три премии разного достоинства, в том числе очень высокого, – не дали. Четыре раза мне угрожали убийством – неизвестные люди, наверное, просто за откровенное высказывание своих взглядов. Дважды предпринимались попытки наклеить на меня ярлык сумасшедшего и заточить в психушку.
    Да, было 75 постановок моих пьес, но при этом восемь постановок, из них шесть в Казани – в родном городе! – были запрещены, приостановлены, изъяты из репертуара. В некоторых случаях даже декорации сжигались…
    А сколько раз рукописи моих книг выбрасывали из издательств, из редакций журналов…
    Мало этого – мне всю жизнь приходилось и приходится доказывать, что я татарский писатель. Только из-за того, что пишу по-русски…
    К минусам надо обязательно отнести и вызовы на профилактические беседы в КГБ – это было в конце 1960-х годов. Со мной там беседовали о моем литературном творчестве, спрашивали, почему я очерняю действительность. Хотя к тому времени я опубликовал всего несколько рассказов, причем, очень светлых, чистых, о любви…
    Вскоре после этих «профилактических бесед» в пожаре сгорели мои рукописи, все, что я написал за 15 лет. Допросы – это ничего, но то, что погибли рукописи…
    К минусам, думаю, надо отнести и драму моей жизни – эволюцию моего отношения к коллегам, к народу…
    – Что Вы имеете в виду?
    – До 38 лет, до 1976 года, я чувствовал себя в кругу коллег своим среди своих. Да, были нападки, было чье-то недоброжелательство… Потом меня наградили Тукаевской премией – раньше, чем некоторых моих товарищей. И это вызвало какой-то шквал… мягко скажу, неприязни. Она стала проявляться уже тогда, когда мои пьесы пошли по всей стране, но я, по своей наивности, не обращал на это внимания. А тут стал ощущать, что я не совсем свой для коллег, – что, скорее, я для них чужой. Хотя они-то для меня по-прежнему оставались своими…
    А где-то в 2004 году я вдруг почувствовал – были для того причины, – что теперь и коллеги для меня не совсем свои… Долго я до этого доходил, но стал все-таки ощущать себя чужим среди чужих. Вот такая эволюция – от своего среди своих к чужому среди чужих.
    – Диас Назихович, расскажите немного о себе…
    – В своей автобиографии я обычно пишу: родился первого июля 1938 года в селе Казанбаш Арского района Татарстана. Но на самом деле я появился на свет на дороге между деревней Казанбаш и Арском… В тарантасе… В соломе… Есть в этом какая-то загадка, которую я не разгадал до сих пор. И родители, хоть и спрашивал их, ничего не прояснили. Или не захотели прояснить – время тогда было очень тревожное, из Испании, раздираемой войной, шли транспорты с детьми-беженцами... Вот и гадаю: мои родители жили в Казани, так зачем они поехали перед самыми родами в эту деревенскую глушь?...
    Огромное влияние на меня всегда оказывал мой старший брат Радик, который стал очень известным геологом – и практиком, и теоретиком, написал ряд крупных монографий…
    Писать я начал с девятого класса. И уже постоянно – с первого курса геологического факультета Казанского университета. Тут большим подспорьем для меня стало литературное объединение при музее Горького в Казани.
    – Вы всегда склонны, Диас Назихович, видеть жизнь в реальном ракурсе, такой, какая она есть… Видимо, и в юности тоже так было.
    – Это и довело меня до допросов в КГБ. К тому времени как раз намечался выход моей книги в «Молодой гвардии» в Москве – естественно, на этом был поставлен крест. Намечался впервые и выход моей документальной повести в Татарском книжном издательстве – тоже «зарезали». В итоге моя первая книга вышла только в 1973 году, в Киеве, на украинском языке.
    – Вы пишите в самых разных жанрах – романы, повести, рассказы, трактаты, пьесы… Причем, пьесы тоже разные – драмы, комедии, трагедии. А стихи никогда не писали?
    – Сам – нет. Но я издал, скажем, пять сборников стихов поэта Юрия Макарова. Все пришлось делать самому, «от» и «до» – собирал стихи, находил спонсоров, находил деньги, пробивал через государственные издательства…
    – Это прекрасный поэт. Немногие знают, что, если бы не Вы, его стихи были бы потеряны безвозвратно…
    – Юрий Макаров был моим хорошим, близким приятелем по литературному объединению, мы там и познакомились. Он был на шесть лет меня старше. Я сразу почувствовал его талант, мощь этого таланта, его уникальность. Считаю, что Макаров – поэт, равный Сергею Есенину. Но он никому не был нужен. Как Есенин, много пил. Стихи писал, где придется, на обрывках бумаг, не заботился, чтобы их сохранить. Я уже в 70-х годах предпринимал попытки издать Макарова, но тогда не получилось. И только в восьмидесятые – девяностые годы мне удалось издать его. Вышло пять сборников. А всего я издал 14 книг других авторов.
    – Вы сделали огромное дело… А какие книги для Вас всего дороже?
    – Да все дороги… Не знаю, сколько они будут жить… Ведь мы сейчас живем в стране глухонемых, где читателей становится все меньше и меньше. Но они есть. И мне не стыдно перед ними за свои книги. я никогда не писал ради денег, ради конъюнктуры. Я всегда писал только то, что сам хотел написать. Только то, что выражало мои личные настроения, убеждения. И мне не пришлось ни от чего отказываться, ни от одного слова. Не пришлось чего-то стыдиться в своем творчестве.
    Так что мне все книги дороги, но есть какие-то особенно важные вещи. Это, скажем, основной мой труд – двухтомник «Уверенность в Невидимом». В нем я выдвигаю концепцию единой планетарной религии.
    – Диас Назихович, а как Вы – творческий человек, писатель – пришли к философским размышлениям, взялись за религиозные труды?
    – Все началось в Сибири, куда я поехал по направлению, закончив геологический факультет университета. Мы отправились туда с женой и двухмесячной дочкой. Жили в маленьком горном поселке Одрабаш на юге Кемеровской области. Это было для меня наиболее духовное время, время моего развития. Там, в горах Одрабаша, однажды произошло необычное, необъяснимое событие. Это случилось 16 ноября 1962 года – я тогда отметил этот день. Таких судьбоносных дней у меня в жизни было несколько. Но первый – в Сибири.
    Это был миг озарения, когда сразу стали ясны основные грани, черты моего будущего учения. Мне было 24 года.
    Я тогда начал писать эту свою работу – и к 1969 году первый вариант уже написал. Мы тогда уже снова жили в Казани. Боясь обыска, я спрятал в сарае у отца с матерью все свои рукописи, в том числе вот эти, по новой религии… И тут случился странный пожар… Сгорел сарай, сгорели в нем все мои рукописи. И мне пришлось начинать с нуля. Но это уже было в конце 70-х годов. И к моменту судьбоносных пертурбаций в нашей стране эти тексты у меня были в основном готовы. Когда появилась возможность их опубликовать, я их опубликовал. Сначала фрагментами. Ну, так, как мне это удавалось делать, по мере возможности. Скажем, в 1990 году у меня вышли две книги, где были опубликованы большие фрагменты. Одна книга «Три лика» в издательстве «Мысль» – но она была очень испорчена при редактировании. Вторая книга – в Татарском книжном издательстве «Три похода в вечность», крупные фрагменты моего учения. Окончательный канонический текст был опубликован в двухтомнике «Уверенность в Невидимом» в 2002 году.
    – Через сорок лет после того дня в 1962 году… Как долго Вам пришлось ждать!
    – Я 35 лет писал еще один очень важный для меня труд – роман «Я». Тоже начал там, в Одрабаше, в 1962 году. А закончил в 1997-м. так долго получилось еще потому, что у романа оказалась очень сложная форма. Много раз начинал – но роман у меня рассыпался. Потому что там события происходят и в Казани 60-х годов, и в Казани 90-х годов… И мне еще, видимо, надо было дожить до 90-х годов, чтобы я мог это все завершить. Еще там события происходят в древнем Египте, в древнем Риме, в эпоху Великой французской революции. И даже в 2097 году, то есть через столетие от нашего времени. Все это надо было соединить во что-то единое. Это было невероятно трудно. но потом, когда вдруг форма нашлась, я закончил роман очень быстро.
    – А теперь можно Вам задать самый традиционный вопрос – о планах на будущее?
    – Планы, говорите… В своих книгах, в частности, в двухтомнике «Уверенность в Невидимом», я пишу о трех ипостасях, которые находятся в каждом человеке, но в разных пропорциях. О трехипостасном человеке.
    Первый – это микрочеловек, мелкое, эгоистическое, животное существо, в котором главное – инстинкт самосохранения. Это в каждом из нас есть. Это Валеев-1.
    Второе существо – это макрочеловек или макротворец, если говорить применительно к писателю. Это уже человек, который руководствуется или какими-то классовыми чувствами, или национальными… Он патриот своей страны. Это вот Валеев-2.
    И есть мега-творец. Это уже человек, переросший национальные, классовые ограничения, человек планеты Земля, человек Вселенной. Он обнимает собой весь мир, весь окружающий универсум. Это Валеев-3.
    Вы спросите, почему я об этом говорю?
    – Обязательно спрошу…
    – Давайте-ка я отвечу с позиции третьего лица.
    Вот Валеев-3, мега-человек, он создал великие произведения. Я не буду их называть – они опубликованы в вышедших книгах восьмитомника.
    Так вот, сейчас этого человека, Валеева-3, уже нет в Казани. Он уже ушел отсюда. И никогда не вернется. Остались только его книги.
    Когда мне было лет сорок, и я еще был, видимо, в силе, она бродила во мне, – я переосмыслил миф о Сизифе. Тогда еще в «Литературной газете» у меня появилась статья «Сизиф и Гора». Царь из Коринфа Сизиф был наказан богами и должен был вечно вкатывать камень на гору. А я переосмыслил миф: Сизиф забыл об этом наказании богов. Он сам вступил в поединок с Горой, он сам захотел вкатить камень своей славы на Гору. Это была борьба Сизифа и Горы.
    Свой камень на вершину горы вкатил Валеев-3. Где он сейчас? Где-то там, на вершине горы. Где эта гора? Может, в мифической Шамбале, о которой никто ничего не знает… Но в итоге-то он оказался один там, и некому разделить радость его успеха. Он навек обречен находиться там, среди скал, льдов, пропастей… Может, его когда-то найдут – но тогда он сам превратится в камень. И люди могут подумать, что это просто часть ландшафта…
    – У Вас всегда такие необыкновенные, парадоксальные образы…
    – Мои три ипостаси мистически связаны друг с другом. Я знаю, что Валеев-3 еще жив. Пока жив я – и он жив, пока жив он – и я жив.
    Валеева-2 тоже нет уже в Казани, он тоже ушел, он больше ничего уже не напишет. Когда-то в 1989 или в 1990 году я опубликовал в газете «Советская Татария» статью «Хочу эммигрировать в СССР». СССР еще существовал, еще оставалось год – два года до его краха. Но я уже чувствовал, что этот крах приближается. Примерно тогда же в издательстве «Художественная литература» вышел сборник публицистических статей писателей – Чингиза Айтматова, Валентина Распутина и так далее. Была опубликована и моя большая статья «В поиске потерянной Родины» Так вот, Валеев-2, он ушел в поисках потерянной Родины.
    В студенческие годы я два месяца бродил по России. Прошел тысячи километров… Потом мне всю жизнь хотелось это повторить. Так, может быть, Валеев-2 бредет где-то по России или по Украине… А, может, кто-то увидит человека, похожего на меня, с посохом в руке, где-то в Испании… Вот это Валеев-2. Сюда он уже никогда не вернется.
    Но он оставил выдающиеся книги, тоже не буду их называть – они опубликованы.
    И вот я – Валеев-1. Мелкий обыватель, такой же, как подавляющее большинство моих сограждан. Я просто литературный секретарь моих выдающихся и великих собратьев. Мне вот надо издать еще три тома восьмитомника, и тогда моя миссия на Земле, то, ради чего эти все три Валеева родились, будет, видимо, закончена…
    – Никогда не поверю, что Вы не захотите больше взять белый лист бумаги и перо…
    – Видите ли, Диас Валеев уже ничего больше писать не будет. Но, может быть, – только может быть! – я попробую… Давно есть у меня такая идея… Когда я закончу с этими делами по изданию восьмитомника, которые меня держат, – может, я попробую написать… Только это уже будет совершенно другой писатель, совершенно другой вид творчества, или тип творчества, или стиль… И совершенно другое имя. Вот так вот. Если хватит сил, то я напишу, – но спрячусь в другом имени…
    – Звучит интригующе!
    – И читатели не узнают в этом новом писателе старого писателя Диаса Валеева…»