Три философских параграфа из ста

    Под таким названием была опубликована статья Диаса Валеева в сборнике трудов Четвертого международного симпозиума «Феномены природы и экология человека» в 2004 году. Текст этой публикации во многом совпадает с текстом работы «Монизм, вбирающий в себя все», опубликованной в 1990 году в сборнике [18].
    Параграф 1.
    «Обычно говорят, что мир дается нам в ощущениях. Это, разумеется, так, но он, наверное, дается нам и в мысли. Это уже как бы умопостигаемый априорный мир, находящийся принципиально вне опыта, вне проверки практикой. Можно ли теоретически допустить существование такого мира, не освоенного чувствами человека, совершенно непредставимого? Я думаю, можно. Больше того, универсум в значительной своей части именно не¬представим и непосилен для человеческого воображения.
    Конечно, мысль отталкивается от чувственных дан¬ных, она оперирует ими, но всегда ли? В каких-то случа¬ях мысль может обойтись и без них. Тот мир, который воспринимается нашими органами чувств, или тот фраг¬мент материи, который дается нам в ощущениях чисто непосредственно или косвенно через приборы, технику, конечно, количественно разнообразен, но в любом случае это только фрагмент материи, только бесконечно малая ее часть; умопостигаемое всегда намного больше, струк¬турно сложнее, глубже, неожиданнее и фантастичнее чув¬ственно ощущаемого.
    Отсюда исходит мысль: тот мир, который восприни¬мается нашими органами чувств, лишь фрагмент сложно структурированного, иерархически построенного конеч-но-бесконечного универсума. Когда мы говорим о беско¬нечности мироздания, мы имеем обычно в виду только ее количественно-пространственное выражение, но я провожу мысль и о бесконечности универсума в качествен¬ном выражении.
    Самые фантастические концепции, порожденные мыс¬лью, которые невозможно проверить никаким опытным путем и которые вместе с тем внутренне стройны, эсте¬тичны, гармоничны и непротиворечивы, вероятно, обла¬дают статусом реальности где-то в природе, в мире. «Бе¬зумный», умопостигаемый универсум столь же реален, как и универсум физически наблюдаемый. В этом смыс¬ле концепция Сверхбога, являющегося иерархом в цепи низших Богов, имеет такое же право на существование, как и концепция человека, генерирующего некую логи¬ческую конструкцию. Пути творения физического в объек¬тивном мире и логического в субъективном уме человека где-то, вероятно, совпадают, и любая, самая невероят¬ная мысль об универсуме, отвечающая закону красоты, может иметь в нем, по-видимому, соответствующее физи¬ческое воплощение.
    Параграф 2.
    Идея сцепления, соединения, универсализации ми¬ра …
    Увидеть главный вал событий и работать на него. Работать не на исключительный интерес отдельной нации, а выдвигать общечеловеческие задачи. Работать не на мелкую волну, а на основной вал мирового развития. Общие задачи уже выдвинуты перед человечеством. Вы¬ход в космос. Борьба с загрязнением среды обитания и истощением ресурсов. Достижение межнационального единения и укрощение классового эгоизма. Противостоя¬ние апокалипсису в новых социальных и национальных войнах.
    Центростремительные силы, стягивающие человечество в единый организм, видимо, должны накапливаться и увеличиваться. Они мощнее центробежных сил, раздира¬ющих сейчас человечество на государства, идеологии, на¬ции, классы, региональные религии. Вероятно, и перед искусством, перед наукой, перед религиофилософией стоит задача объединения человечества. (Перед искусством, наукой, практикой не стоит задача объединения человечества, т.к. оно объединено естественным образом пространством планеты. Но монистическая концепция философии призвана объяснять единство не только человечества, но и единство Космоса, Мира, Природы. – Р.И.) Цель философа и религиозного мыслителя – тоже следовать за главным ва¬лом развития мировой истории, создавать универсаль¬ную, мощную мегафилософию, объединяющую все, что накоплено человечеством за предшествующие тысячеле¬тия, и оставляющую в своей грандиозной постройке пу¬стоты, лакуны для тех идей, которые человечество обре¬тет в ближайшие десятилетия и столетия. Эта новая мирообъемлющая философия сольется с новой религией че-ловечества, идеологические, философские, естественнона¬учные предпосылки которой ныне имеют место. (Никакая философия в принципе не может стать какой-либо религией, т.к. философия и религия имеют различную природу. – Р.И.)
    Снова на землю пришел век господства символичес¬кой культуры, когда царствует принцип преображения действительности. Это значит, что наступила и эпоха за¬конов, символов, объединяющих человечество. Мировой человек начинает говорить на языке, универсальном для всех народностей и наций.
    Задача современной культуры — увидеть хотя бы в зачатках тип мегачеловека, сына всего человечества, оби¬тателя Солнечной системы. Цель современной мегафилософии — дать хотя бы в первом приближении очерк универсальных великих идей, жизнеспособных и жизнетворящих...
    Параграф 3.
    Мax: мир есть комплекс субъективных ощущений человека. Гегель: мир — совокупность идей мирового ра¬зума, идей логоса, трансформировавшихся в наше созна¬ние, породивших наши ощущения, материю. Маркс: мир есть материальная совокупность чувственных вещей, от¬ражениями которых являются наши субъективные ощу¬щения, наше сознание, открытое для восприятия объек¬тивной действительности. Спиноза: мир — совокупность чувственных вещей, называемая природой, или Богом, свойством которых являются объективные ощущения...
    Разнобой голосов, привычная перебранка тезисов, ког¬да каждый прав по-своему и когда никто не хочет услы¬шать правды другого. Но пойдем дальше...
    Авенариус: объективной реальности нет, вещь не су¬ществует независимо от сознания; «я» и окружающая среда, сознание и бытие — в постоянной связи, нет бы¬тия без сознания, как нет сознания без бытия.
    Юм: воп¬рос, существует или не существует объективный мир, не-разрешим, объективно ничего не существует (только в вос¬приятии), действительность — поток «впечатлений», при¬чины которых неизвестны и непостижимы.
    Кант: мир реальный существует, но непознаваем, последнее возмож¬но только относительно «явлений», а не «вещей в себе»; с равной доказательностью могут быть обоснованы про¬тивоположные решения: мир и конечен и бесконечен, все состоит из простого, неделимого и все сложно, в ряду мировых причин есть необходимые и все в мире случай-но, имеется безусловно необходимое существо, подобное Богу, и такого существа нет.
    Бэкон: неотъемлемым свой¬ством объективной действительности является движе¬ние, не ограничиваемое механическим перемещением, мир же представляет собой материю как совокупность час¬тиц, образующих собой совокупность тел, наделенных разнообразными свойствами, целью человеческого позна¬ния является способность науки увеличивать власть че¬ловека над материей.
    Локк: единственным источником всех идей (двух сортов) служит опыт; идеи ощущения возникают вследствие действия на органы чувств окру¬жающего мира, объективно существующего, идеи рефлек¬сии — вследствие внимания к состоянию и деятельности души.
    Беркли: существует лишь то, что мной восприни¬мается, любая вещь – комбинация моих ощущений; су-ществование аналогичного собственному «я» множества духовных я-субстанций и над ними субстанции беско¬нечного духа или Бога, содержащего в своем уме все идеи; путь человеческого познания – познание идей Бога...
    Это похоже на игру: сводить идеи существовавших в истории мысли философских учений к двум-трем поня¬тийным формулам, сравнивать их друг с другом или рассматривать их вместе, сразу как части некоего едино¬го целого, – что-то есть в этом занятии (лично для меня, например) необыкновенно увлекательное. Физик предла¬гает использовать при описании атомного мира и корпус-кулярную, и волновую картины как два дополнительных описания одной и той же реальности. Да, вполне воз¬можно, что и для наиболее целостного и полного описа¬ния мира в целом тоже необходим некий «суммарный» взгляд; возможно, поли-истина, или панистина, которую я ищу, находится именно в перекрестии, где совмещают¬ся несовместимые взгляды на реальность. Мы приблизи¬лись к тому пункту, где совмещаются несовместимые взгляды на реальность. Мы приблизились к границе по¬знания за которой мироздание возникает в непредстави¬мых формах. Но мы забываем, что истина о непредстави¬мом мире тоже может быть непредставимой.
    Аристотель: общее существует только в чувственно воспринимаемом единичном и познается через него; мир представляет собой материю как пассивную возможность становления, знающую — через посредство источника вся¬кого движения «неподвижного перводвигателя», или Бога,— свою форму или сущность, или цель. Бог весь в действии, он есть чистая деятельность. Но что, собствен¬но, есть эта деятельность, к которой стремится вся при¬рода? Она есть то, во что мы сами обращаемся, когда дос¬тигаем совершенства в своем действии, когда находимся в полном расцвете. Тогда мы являемся уже чистым ра¬зумом, соединенным с понятием, с мыслью, которая сама себя сознает, ибо выше мысли нет ничего. Бог есть ра¬зум, вечно созерцающий себя самого, ничем не отличаю¬щийся от акта своего созерцания. Сущность чувственной реальности — движение; сущность движения — стремле¬ние, сила; сущность желания — душа; сущность души — мысль; сущность мысли — мысль в себе, чистый акт мышления. И так как мысль едина, то все в ней едино; она одна образует реальную сущность вселенной.
    Плотин: ни один атрибут, понятный нашему уму, не может быть приписываем Богу; Единый есть все и ничто из этого всего; Ему незачем созерцать себя. Он обладает большим, чем знание, большим, чем созерца¬ние. Природа знает себя, не зная о себе. Она обладает вечным сверхразумом. В ней есть простое внутреннее самосозерцание; в этом самосозерцании нет никаких различий, никаких расстояний, и потому природа есть Бог сам.
    Шеллинг: решая вопрос о соотношении мышления и бытия, духа и природы, следует исходить из признания их абсолютного тождества; мир основывается на принци¬пе монизма — тождества субъективного и объективного, идеального и реального...
    Я смешиваю различные века, пространства, стили мышления. Да, «третья» философия — это философия все¬единства, философия всеобщего охвата. Думается, кон-цепция существования бесконечномерной материи и ее фундаментальных свойств (в том числе тотально прису¬щего материи свойства сознания) охватывает собой, вби¬рает в себя, как частные предельные случаи, все суще-ствовавшие и существующие течения философской мыс¬ли как идеалистического, так и материалистического тол¬ка.
    Да, нам доступно часто лишь относительное. Мы до¬вольствуемся нередко только символами, знаками, и в представлениях о мире, которые складываются у нас, есть, конечно, изрядная доля субъективного, личного, привне-сенного нами в реальную действительность нашими заб-луждениями, фанатизмом взгляда, несовершенством из¬мерительной техники. Кто с этим спорит? Но только сле¬пец не увидит и другого — сквозь временное тряпье, зап-латы или, наоборот, пышное экзотическое одеяние све¬тится и нагое тело объективной истины. На основе раз¬ного рода понятий, отношений и посылок философами мира построено множество онтологических систем боль¬шого или малого калибра, но часто вся оригинальность той или иной системы заключена в патологической ог¬раниченности фундаментальных принципов, лежащих в основании. Нетерпимость ко всему, что существовало и существует в истории мысли в «инакомысленном виде» — это, к сожалению, часто встречающаяся реальность. А что если множество метафизических систем попробовать взять в единстве? Возможно, тогда мы заметим диалекти¬ческие переходы систем друг в друга, зыбкую текучесть между, казалось бы, неподвижным и разрозненным.
    Я – за монизм. Но за монизм, вбирающий в себя все. Никто ведь почти не задумывался над такой простой, элементарной мыслью,— повторю этот тезис еще раз,— что, возможно, кричаще разные обличья, в каких пред¬стает истина во множестве существовавших и существу¬ющих философских систем, и есть ее действительное, на¬стоящее лицо.
    Чем органичнее и целостнее система, тем более рез¬кие искажения возникают при выделении из нее какой-либо одной стороны. Выясняя какие-то характеристики мира (его познаваемость и непознаваемость, материаль¬ность, одушевленность и т.д.), нужно, вероятно, рассмат-ривать их, имея фоном всегда все целое и ни в коем случае не делая акцента в ущерб этому целому на какой-то одной его части, не выдавая эту часть за целое.
    Человек страшится бесконечности. Но, видимо, надо смотреть на мир из бесконечности и видеть его в беско¬нечной перспективе.
    Для интуитивного видения, говорил Бергсон, абсолют¬ное просто, а извне оно становится по отношению к выра¬жающим его символам как бы золотой монетой, кото¬рую можно менять до бесконечности. А почему бы не менять? Не скомпенсирует ли тогда относительная символика одной системы символику другой и не взойдут ли на образовавшейся бескрайней пашне колосья нового знания?
    Таков мой путь».