Критика философских книг Диаса Валеева

    Побывав в начале февраля 2009 года в гостях у Диаса Валеева, я принес ему для просмотра распечатанный на стандартных листах рабочий текст, относящийся к данной книге «Философская эссеистика Д.Н. Валеева», и выразил желание забрать для прочтения отдельные опубликованные отзывы других авторов. Мне хотелось уже закруглить работу над данным проектом – критическим анализом философского творчества Диаса Валеева, т.к. потрачено много времени и сил, и ждали еще другие дела. Пока шел наш разговор, Диас Назихович снимал с книжной полки свои изданные в разное время книги, укладывал их рядком на покрывало тахты. Получилась цветная тропинка из более десятка книг. Автор спокойно повел рукой в сторону, обозначенной на обычной лежанке книжной дорожки, со словами: «Вот это мои философские книги, их всего 12 штук, в разных обложках, а всего у меня вышли 32 книги. Каждая из них отняла у меня невероятно много сил, душевных и физических. Сколько было переживаний!».
    Все эти солидные философские книги Диаса Валеева выходили в тяжелейшие перестроечные годы, по воспоминаниям автора, ему порой казалось нереальным найти деньги на их издание, приходилось даже в безвыходном положении простирать руки кверху, моля всевышние силы помочь в осуществлении своей самой заветной мечты. Как видим, он был услышан минимум 32 раза неизвестными нам могущественными силами, и ему было оказано содействие!
    Некоторые люди ему завидуют, даже близкие друзья подозревают его в грехе «обласканного властями счастливчика». Диас Валеев обычно с загадочной улыбкой мага вздыхает со словами, что ему уготовлена тяжелая судьба в поиске достойных спонсоров.
    Просмотрев взятые у Диаса Назиховича критические статьи о его творчестве, я отобрал наиболее удачные и яркие из них фрагменты и представляю их взыскательному читателю.
    1. Первым дается слово казанскому философу Ф.Т. Валишину. Обстоятельная критика трех крупных литературно-философских произведений Диаса Валеева дана Фаном Валишиным в статьях: «Художник, которого предстоит еще узнавать …», (№ 4 журнала «Научный Татарстан», Казань, 1999); «Послание от Диаса Валеева» (см. «Звезда Поволжья» от 28.11.2002 г.); «Литература и Российская цивилизация» (см. «Звезда Поволжья», от 26.06.2008 г.). Приведем интересный отклик этого исследователя с сокращениями.
    «Вышел в свет новый роман Диаса Валеева «Я». Это первый случай в мировой литературе, когда за проблему человека в чистом виде берется не философия, а литература. Сам Диас Валеев устами своего героя так и представляет: «Роман явится диагнозом, отвечающим на вопрос – что такое человек?».
    Действительно, в образе Бахметьева показан воин Света, не допускающий подмены Творца в самом себе. В этом и только в этом и состоит независимость человека как существа одновременно и космического и земного, и наша страна обретет свою мощь тогда и только тогда, когда каждый такой человек может заявить: «Я – Россия». Это особенно важно для Татарстана, поскольку именно он является очагом индуцирования федерализма в России.
    Казалось бы, в простых ситуациях исследователи часто попадают в плен господствующей на Земле методологии, в рамках которой земляне, кстати, многого достигли. И многие готовы пуститься в любую демагогию для «обоснования» необходимости находиться и впредь в цепях старых воззрений. Но в то же время Земля неисчерпаема на человеческие подвиги во имя прорыва этих цепей – и мало кто видит значение Казани в такой устремленности Земли. Хотя все знают, что Казань означает «Котел» («Казан»), но только после научного подвига Н.И. Лобачевского наш город обрел самого себя в соответствии со своим именем – Казан как место встречи миров. Но для того, чтобы быть на высоте исторической задачи, надо прорывать цепи господствующей на Земле стратегии, т.е. продолжить дело, начатое Н. Лобачевским.
    На такую высоту поднимает литературу своим творчеством писатель, мыслитель, философ, создатель религиозных систем Диас Валеев. Многие недоразумения, возникающие в связи с пониманием его жизнетворчества, обусловлены именно тем, что эта высота оказывается для людей за облаками ими же самими созданным скопищем мнений, т.е. облаками публицистики, несущей печать всего вторичного. Им не терпится превратить творчество писателя в такого же рода явление себе подобных. Между тем можно говорить о Диасе Валееве во всей простоте той правды, какую он несет людям. Читая его книги, понимаешь, что ему открылась некая Тайна, соизмеримая с Тайной истоков геометрии Лобачевского, и она неодолимо влечет писателя, оставаясь не менее Тайной. На этом пути перед ним встает проблема – создать адекватное этой тайне формообразование литературы. И это Д. Валееву, мне кажется, удалось: литература у него выступает как особая сфера, не сводимая ни к разновидности искусства, ни к идеологии, ни к философии – литература в его творчестве есть не что иное, как собственная форма неразрывности философии и искусства. Примеры такого воплощения литературы представлены в истории произведениями таких, например, творцов, как Гомер или Платон, а в XX веке творчеством М. Пришвина, Н. и Е. Рерихов.
    Можно выделить некоторые особенности этой традиции.
    Здесь происходит встреча не различных мнений тех или иных литературных персонажей, где само это поле мнений создает атмосферу для совершенствования или деградации персонажей, а встреча самих живых персонажей. Тут важны не диалог, не разноголосица, а сам факт встречи, где, говоря словами Д. Валеева, происходит процедура последнего и крайнего испытания человеческого «я» на прочность, на разрыв. Человек «выходит» из произведения таким же, каким он «вошел» в него, но выходит или победителем, или испытавшим полноту поражения.
    Перед лицом такой встречи Диас Валеев свою задачу видит в том, чтобы не потрафлять вкусам обывателя, живущего в человеке, а пойти навстречу человеку, живущему в обывателе, помочь ему познакомиться с самим собой. Такой подход к проблеме положительного героя требует от литератора неразрывности метода и стиля.
    Обычно пробуждение неординарного литератора так или иначе происходит в тех или иных философских школах, где в качестве учителя выступает народ, природа, а потом он сам создает Учение, как это и произошло в случае с Валеевым. Причем самое ценное у него в этом смысле оформлено в виде пятидесяти параграфов в книге «Третий человек, или Небожитель», а самое таинственное заключено в том, что его учение действительно не имеет аналогов ни в философии, ни в религии и приводит многих в шоковое состояние.
    Вот послушайте самого писателя из этой книги:
    «….Что такое истинный художник, как не представитель совести не только настоящего, но и будущего, как не всечеловеческий порученец и не посланник Бога? Он и вроде юродивого, которому в былые времена лишь одному дозволялось говорить слова правды в лицо кому бы то ни было … Вот и художник – посланник и вестник высших сил, в своем идеале пророк, пришедший к людям из будущего, – должен молиться за царей, за народ, за землю. Завершая размышления, я снова выхожу на абсолютное право художника на творчество, не укрощенное ничем, кроме красоты».
    А вот еще: «Собственно, бесконечными и до конца не проясненными в своей сути являются основные объекты наблюдения, главные персонажи книги: человек и Бог … Я пытаюсь прописать сюжет их бытия не в бытовом преходящем интерьере, увидеть их жизнь не в случайно-локальной ситуации, а в глобальном времени и на просторах глобального пространства. Кто-то пишет повесть или роман о конкретном Иване Ивановиче, живущем в конкретном времени, в конкретных условиях. Я и сам нередко пишу вещи такого характера. Но, находя опору творчеству в преходящих подробностях жизни, душа творца жаждет и чего-то иного, жаждет, быть может, и еще совсем другого – «фантастического романа» о мировом человеке, имеющем тысячи имен, тысячу обликов …, живущем на земле вчера, завтра, сегодня, послезавтра».
    Можно от себя еще добавить, «фантастический роман» Валеева о мировом человеке одновременно есть запрос литератора к самой узловой насущной проблеме: как жить миру? Как ему подниматься?
    Как предупреждал М. Пришвин, для того, чтобы река вечной жизни не ушла к себе, надо дорожить Учителями и различать их согласно их заветам. Мы – только один план, а во Вселенной их бесконечно много. И эти планы иногда становятся для людей реальностью. Так давайте идти за теми, кто приближает нам новые горизонты ценою своей жизни. Это о таких людях сказано: кто избрал судьбою творить новое, великое, тот заодно обращает в развалины часть собственной жизни. И чем он добросовестней, тем глубже разрез, которым он рассекает мироздание, проходит по его собственному сердцу…
    Рядом с нами живет и работает еще неизвестный нам до конца мыслитель и художник. Пора бы уже нам присмотреться к нему всерьез. Мы станем внутренне богаче. И появится у нас еще одна фундаментальная точка опоры, которая поможет нам выжить в этом трудном мире».
    В газетной статье «Послание от Диаса Валеева» Фан Валишин дает емкий анализ книги «Уверенность в Невидимом». Приведем ниже в сокращении.
    «Звезда Поволжья» уже оповестила своих читателей о выходе в свет философско-религиозного двухтомника Диаса Валеева «Уверенность в Невидимом». Но сам по себе выход того или иного произведения, так же как сам факт рождения того или иного Творца, есть только необходимое условие включенности в естественноисторический процесс. В случае самого Творца все зависит прежде всего от него самого, от того, выдерживает он на Земле Испытание или не выдерживает. Если он выдерживает, то в нем пробуждается Зерно-Дух и ему становится очевидным, кто он есть. Далее, он на Почве Современности взращивает тот Росток, то Деревце, какое может он и только он. Если на этапе Испытания все зависит только от самого конкретного человека – как известно, Природа каждому дает лишь такие Испытания, какие он в состоянии выдерживать, – то уже на этапе взращивания появляются искусственные трудности, создаваемые теми, кто не выдержал Испытания, не дошел до своего Зерна, а норовит присосаться к чужим росткам или и вовсе их вырывать. Все это с лихвой проходил Диас Валеев, и он об этом пишет в своей книге. Его мужество состоит прежде всего в том, что он в условиях постоянной травли, провокаций спецслужб и их агентов влияния сумел довести до конца главное дело своей жизни. Безусловно, пройти по этому пути до конца можно было только с такой верной спутницей, как известный искусствовед Дина Каримовна Валеева, ей и посвящен главный труд Диаса Назиховича …»
    «Диас Валеев представляет собой одного из немногих россиян-татар, кто является мировым достоянием – так надо подходить к нему самому и к его Посланию «Уверенность в Невидимом». Диас Назихович создал такой жанр повествования, который выходит за пределы классической литературы и составляет новое формообразование, продолжающее уже другую традицию Послания, которая, собственно, и есть Религия.
    … Почему многие люди вносят экологическое загрязнение во Встречах с Исходным Творцом и с его произведениями? А ведь тем самым они лишают себя, страну, цивилизацию Горизонта, а значит, и возможности Подъема … Остановимся здесь немного поподробнее. Я уже много раз писал о необходимости различения Исходного и Вторичного. Исходное там, где Обновление. Вторичное там, где удержание достигнутого, совершенствование внутри достигнутого. Прогресс, совершенствование сами по себе не в состоянии выводить за рамки принципиально достигнутого состояния. В рамках Вторичного во всех сферах присутствуют три уровня:
    1. Клубный уровень – например, верующие прихожане в религии, а также секты; школьные учителя – в науке; политические клубы – в политике; уровень «каждый есть философ» – в философии и т.д.
    2. Вузовский и академический уровень – кандидаты, доктора, академики; академические журналы; аспирантура, докторантура; вузы; НИИ … В политике – обычные партии, особенно рафинированно представленные на Западе и т.д.
    3. Мировой уровень – направления, течения, школы, вошедшие в мировую историю, и, соответственно, здесь все персоналии известны, например, в философии – Гераклит, Платон, Аристотель, Кант, Гегель, Бердяев, Н. Федоров, Хайдеггер, Вернадский … Можно сосчитать 300 – 500 философов за всю обозримую историю; в математике, например, Евклид, Гильберт, Брауэр, Чебышев, Ляпунов, Б. Чендов …В политике – такие направления, как, например, либерализм и фундаментализм, из персоналий наиболее характерными представителями третьего уровня в политике являются И. Сталин, М. Ганди.
    Что же касается Исходного, то здесь нет уровней. В качестве примеров Исходных Творцов можно привести, например, в философии – Лао Цзы, Пифагор, Ибн Араби; в математике – Н.И. Лобачевский, тот же Пифагор; в религии – все Учителя-Пророки, создатели мировых религий; в литературе – А. Пушкин, М. Лермонтов, А. Блок, С. Есенин, М. Пришвин; в политике характерными исходными творцами являются В.И. Ленин, пророк Мухаммед, Чингисхан».
    «Мегачеловек Диаса Валеева может быть на каждом уровне – просто это тот, кто живет согласно своей Природной Единице, живет по Естеству, без претензии на то, что он не есть. Экологическое же загрязнение в основном создают деятели I и II уровней, они, не зная своего места, не раздичая, кто есть кто, все срезают под свой уровень, и жизнь в стране, на Земле строят в соответствии с этим уровнем.
    … Так что Послание от Учителя-Пророка Диаса Валеева появилось очень вовремя – в традиции нарратива Религия есть прежде всего особое формообразование Литературы, которой без Поэзии не бывает, и Религия от Диаса Валеева – это прежде всего Поэзия его Литературы, Поэзия его Послания.
    … Россия является единственной страной в современном мире, где находятся Центры всех трех родов, то есть Центры, создаваемые, соответственно Учителями-Пророками, Учителями-Махатмами и Учителями-Онтологами. Всякие же попытки решить экономические проблемы исходя только из самой Экономики в России никогда не получались и не получатся. Надо сначала запустить Российскую Мощь – тогда все оживится и заработает, в том числе и Экономика».
    2. Известный крупный исследователь жизни и творчества Даниила Андреева академик Михаил Натанович Белгородский подготовил и опубликовал в газете «Республика Татарстан» (от 21.01.1999 г.) аналитическую статью «Осень камикадзе» по творчеству Диаса Валеева в сравнении с идеями великого духовидца XX века Д.Л. Андреева. Живая колоритная статья чувственно высвечивает духовно-поисковые, философские мысли писателя, автор подметил тонкости идейного замысла и внутреннюю «физиологию» философского творчества писателя в тканях событийного времени. Приведем эту публикацию со значительными сокращениями. (Для справки – Михаил Натанович в 2000 году переехал с семьей на постоянное место жительства в США. Недавно, в начале февраля 2009 года, М. Белгородский подработал эту статью, уточнив отдельные ее детали, и прислал мне по электронной почте. Цитирую, однако, по тексту, опубликованному в газете).
    «Это – первое из моих эссе о татарском писателе Диасе Валееве, пишущем на русском языке. Дано беглое рассмотрение его творчества в целом, детальный разбор рассказа «Сюрреализм» («Доживу до двухсот...») и пьесы «Карликовый буйвол». Анализируются точки соприкосновения Д. Валеева с Д. Андреевым».
    «Для татарского писателя Диаса Валеева минувший (1998. – Р.И.) год был юбилейным – летом ему исполнилось 60 лет. Дата сопровождалась обилием публикаций – в местной прессе увидели свет и интервью с писателем, и ранее не публиковавшиеся рассказы. Значительно меньше было попыток критического осмысления его творчества, хотя именно их читатель был вправе ждать к юбилею. Видимо, жанровое многообразие книг Диаса Назиховича (за последнее семилетие к традиционным для пера писателя пьесам, рассказам и повестям прибавились книги публицистические, автобиографические, философско-религиозные и даже … детские!) отпугивает тех, кто может быть, и хотел бы как-то осмыслить массив написанного нашим земляком. Сразу признаюсь, что подобную глобальную задачу не ставлю перед собой и я.
    Во многих своих работах я являюсь исследователем и последователем метафилософии истории Даниила Андреева. Применяя метаисторический и трансфизический методы, изложенные великим духовидцем в «Розе Мира», можно разгадать не только многие загадки истории, но и загадки отдельных творческих биографий. Таким образом, мне удалось объяснить многое в творчестве художника Константина Васильева (мое эссе на эту тему «Советская Татария» опубликовала в 1992 году). Перечитывая книги Д. Валеева, я опять же явственно увидел в его судьбе и творчестве присутствие крупных иерархий Шаданакара – напомню, что так Д. Андреев называет многослойный планетарный космос нашей матушки-Земли. А пробудил во мне интерес к валеевскому творчеству «сюрреалистический рассказ» (такой жанр придуман самим писателем) «Доживу до двухсот…», впервые полностью опубликованный в 1996 году газетой «Лидер», выходившей в Казани весьма скромным тиражом. Рассказ печатался и тиражом покрупнее – в газете «Советская Россия», но там без ведома и согласия автора он был уполовинен в объеме, отчего пострадали не только целые сюжетные линии, но и выпала отраженная в заглавии главная идея…»
    «Я не сомневался, что «вестник религии Сверхбога», как называет себя Валеев, читал «Розу Мира» – именно в ней формулируется и разъясняется понятие вестничества, миссия вестников. Термин «Сверхбог» образован его создателем по аналогии с андреевским словом «сверхнарод», а мини-эссе Валеева «Убиение сверхнарода», напечатанное в «Советской Татарии» семь лет назад, напрямую апеллирует к трактату духовидца.
    Однако, в беседе со мной Диас Назихович признался, что прочел лишь начало «Розы Мира», где изложены общие философские положения концепции многослойности Вселенной и принципы создания интеррелигии: «Когда пошли все эти затомисы, уицраоры и прочие миры и существа, читать стало не так интересно, и я бросил».
    Спору нет, требуется известное усердие, чтобы разобраться в сложной структуре Шаданакара, в его 242 мирах, в классификации их обитателей. Осиливший эти средние главы «Розы Мира» читатель сможет зато насладиться постижением метаистории России, излагаемой во второй половине трактата, и более ясным взором присмотреться к России сегодняшней. Валеев эту возможность оставил за пределами своего окаема. И вряд ли дело в том, что дервиш Сверхбога убоялся бездны премудрости. В конце концов, он по профессии – геолог, а изучение геологических эпох, пластов, классификация минералов – занятие не менее трудоемкое. Просто Валеева тянет не менее как к вселенским, предельным категориям – Бог, Дьявол, а когда приходится говорить о потустороннем мире, ему достаточно охарактеризовать его как «грандиозную реальность».
    Реальность эта не раз вторгалась в судьбу самого Валеева. Наиболее колоритный случай – написание в 1993 году пьесы «Карликовый буйвол». Вот рассказ самого автора, записанный в том же 1993 году: «У меня и мысли не было, что начну писать. И вдруг случайный телефонный звонок – и меня как осенило. Что-то словно щелкнуло в мозгу. Тут же набросал на листке бумаги сюжет. А уже на следующее утро, проснувшись в полпятого, разбудил жену и начал диктовать, почти начисто, – вся следующая литературная обработка была незначительна. И так каждое утро, диктовал около часа, а потом отсыпался. Триллер из одиннадцати глав был продиктован мною за девять рассветных часов. Наговаривая текст, я порой ощущал, словно кто-то диктует мне реплики и монологи персонажей. Пришла мысль: может я избран какой-то непонятной высшей силой в качестве орудия морального наказания и возмездия?» (Данное редкое паранормальное явление уфологии идентифицируют с таинственной способностью отдельных людей получать информацию при помощи «автоматического письма» от неизвестного источника. – Р.И.)
    Писатель здесь осторожен в оценке: «непонятная высшая сила». И это вполне оправданная осторожность. Кто из людей знал Шаданакар лучше Д. Андреева? В «Розе Мира» читаем: «Даймоны – это крылатые люди, схожие своим обликом отчасти с ангелами… Среди многих задач, встающих перед даймонами…, одна заключается во вдохновляющем, творчески направляющем воздействии на творцов нашей культуры… то, что даймоны женственной природы, музы… способствовали раскрытию творческих глубин в личности наших художников и мыслителей, не подлежит никакому сомнению».
    И все же сам Андреев, говоря об инспираторах своего творчества, своих духовидческих актов, не называет их ни музами, ни даймонами – он так же мало конкретен и осторожен в оценке, как и Валеев, вовсе не искушенный в блужданиях между мирами Шаданакара. В «Розе Мира» духовидец называет своих вдохновителей и собеседников «невидимыми друзьями сердца», а в одном из стихотворений пишет о «грозных мгновениях», «когда чуть видимая дверца вдруг распахнется как врата, и мир неслыханного Гения ворвется, плача и бушуя»…
    Проходит, однако, пять лет, и вот в юбилейном интервью Валеев завершает тот же рассказ о чудодейственным образом рожденной пьесе иначе: «Кто является автором этой пьесы? Я? Вроде и я, а вообще, может, Бог…» Ведь в Евангелии род людской был предупрежден: не поминайте имя Господа вашего всуе! Но, очевидно, уверенность писателя в том, «что Бог гласит его устами», крепнет, а вместе с нею возрастает и самооценка».
    «Как бы критически ни относился Валеев к постсоветской эпохе и ее реалиям, для его издательской судьбы эта эпоха стала просто Клондайком. За 12 лет «эпохи застоя» (1973 – 1985) были изданы первые 9 книг Валеева. В период горбачевской перестройки (1987 – 1990) увидели свет следующие 5 книг. Все изданные к этому времени книги отведали зубов цензуры. И, наконец, за 5 лет ельцинских реформ (1992 – 1996) к читателю пришли еще 7 книг писателя. И каких книг! Тех, что немыслимо представить себе изданными раньше. Тех, в которых он совершенно свободно излагает все, что хочет сказать. Тех, которые он считает новыми, важнейшими вехами в своем творчестве. Кроме «Карликового буйвола», это «Истина одного человека, или Путь к Сверхбогу: Проповеди, беседы, изречения», увесистый роман-эссе «Третий человек, или Небожитель», «Охота убивать: Криминальные истории», «Необыкновенные приключения двух друзей: Сказки», «В омуте бесовства и смуты: Записки инакомыслящего», «Изгой, или Очередь на Голгофу: Театральный роман».
    Правда, недоумения возникают даже при беглом просмотре этого списка. Может ли выступать в жанре проповеди лицо, не имеющее духовного сана? К религиозной эссеистике обращались Гоголь, Л. Толстой, Достоевский, Мережковский и другие российские писатели, но проповедями они свои произведения не называли, оставляя эту прерогативу таким религиозным деятелям, как митрополит Филарет (Дроздов) или протоиерей Иоанн Кронштадтский. Далее – о каком инакомыслии можно говорить в эпоху, когда обязательная, навязываемая всем, единая государственная идеология стала историческим прошлым, когда вообще еще не сформулирована национальная идея, без которой долгое государственное существование какой бы то ни было нации становится проблематичным, когда каждый волен мыслить и транслировать мысли, как ему заблагорассудится? Недоумения мои сразу, однако, исчезли, как только в голове всплыли строки, не помню чьи, пародии на Евтушенко: «Куда приятней был бы этот шум, коль меньше было б в нем саморекламы».
    Но перечисленные книги – еще не все. В 1996 году вышла книга, какой позавидовали бы многие писатели, живые и мертвые: «Диас Валеев – анализ творчества: Статьи, эссе, размышления». Это сборник критических материалов о самом Валееве, чье творчество, оказывается, пробовали на зубок такие авторитеты, как Зоя Крахмальникова, Георгий Куницын, Нина Велехова. Завершается книга обширнейшей библиографией «валеевианы», содержащей 300 позиций перечня публикаций самого писателя и более 370 наименований публикаций о нем. Я с благодарностью принял от Диаса Назиховича в подарок это редкое (тираж – 1000 экз.) издание и держу его на полке рядом с 4-томным собранием сочинений Д. Андреева.
    Для сравнения скажу, что автор «Розы Мира» подобной книги о себе еще не удостоился. Библиографию творчества духовидца мне удалось опубликовать пока только в журнальном варианте. Замечательный же сборник статей о Д. Андрееве до сих пор остается моей мечтой, хотя уже лет семь значится в издательском плане Общества славянской культуры Казани. Видно, нашему Обществу везет со спонсорами куда меньше, чем Валееву.
    А его везение не исчерпывается этим редкостным прижизненном подведением предварительных итогов. Составителем сборника, автором предисловия и послесловия, наконец, составителем библиографии является кандидат искусствоведения Д.К. Валеева, та самая девочка из «Груши», которая в 1993 году до полной усталости пальцев записывала под диктовку «Карликовый буйвол». Она пишет, что ее вдохновили усердие и верность Аллы Александровны Андреевой, вдовы духовидца, 30 лет хранившей его рукописи и сумевшей полностью их издать. Поскольку в 1989 году «Советская Татария» напечатала мое интервью с этой прекрасной женщиной, а чуть позже освещала ее приезд в Казань, пользуюсь случаем сообщить …, что в прошлом (1998. – Р.И.) году А.А. Андреева, несмотря на преклонный возраст и прогрессирующую катаракту, приведшую к почти полной слепоте, выпустила книгу воспоминаний о Данииле Леонидовиче «Плавание к Небесному Кремлю» с великолепными фотоиллюстрациями.
    Так вот: по пальцам можно перечесть писателей, кому так же повезло в супружестве. И стало быть, наш «камикадзе» достоин такой любви, и к нему возвращаются нежность и душевная тонкость, которые он вложил в строки «Груши».
    Наконец, почти завершено производство еще одной, 22-й книги Валеева, в которую включены романы «Я» и «Астральная любовь» (Вышла в свет в 1999 году. – Р.И.). Такой грандиозный издательский успех (его, если угодно, тоже можно объяснить содействием иномирных существ, да и сам писатель намекает на это), был бы невозможен без того, что сделали для России Горбачев и Ельцин, и все же автор изданных книг не испытывает благодарности по отношению к этим людям. Почему?»
    «Как учат многие религии и как признает сам Валеев, в душе каждого человека идет битва между дьяволом и Богом, существует низкое и высокое. Только с этой позиции и можно анализировать творчество, личность и поступки Диаса Назиховича. Недавно, сравнивая периоды его и моего пребывания в Казани, мы вычислили, что первая наша встреча и знакомство произошли осенью 1965 года. О ней придется рассказать в другой раз, когда речь пойдет о таком замечательном качестве, как отзывчивость на чужую беду. Снова я увидел его лишь в начале перестройки – на тусовке политических крикунов в аудитории мехмата университета. А потом до ушей стал доноситься шепоток: «косит» под диссидента, а ведь был благополучнейшим драматургом, автором конъюнктурных пьес о КамАЗе, да еще и доносы строчил на собратьев по перу!
    К счастью, сегодня уже нет нужды в сплетнях – подробности взаимоотношений с другими писателями Татарстана Валеев сам изложил в «Изгое». Из этой книги с очевидностью следует также, что свою драматургическую судьбу «изгой» вовсе не воспринимал как благополучную. Да и в пьесах его была не конъюнктура – пытался он решать и вопросы вечные.
    И все же пристрастное, во многом необъективное отношение Валеева к постсоветской действительности коренится в его прошлом и объясняется, в первую очередь, причинами личного характера. Ведь новое время не только принесло ему свободу слова – оно лишило его хороших гонораров и тех привилегий, которыми пользовались члены Союза писателей РТ, например, поездок в творческие дома отдыха где-нибудь в Дубултах. Ему трудно принять существующий во всем мире и воцаряющийся в России порядок вещей, согласно которому очень немногие писатели зарабатывают на жизнь литературным трудом. Даже нобелевский лауреат И. Бродский кормился в США не от литературы, а от преподавательской работы. Валеев вполне мог бы поправить свое материальное положение, устроившись куда-нибудь хотя бы сторожем, но вместо этого предпочел пресловутую, демонстративную регистрацию в качестве безработного на бирже труда.
    Удручает писателя и то, что некоторые из его последних книг плохо расходятся, что о них мало пишут. Отсюда – постоянные, порой весьма хитроумные попытки рекламы, саморекламы и даже антирекламы. С одной стороны, это говорит о том, что «камикадзе» постепенно вписывается в поносимую им рыночную экономику. С другой стороны, что он так и не понимает причин затоваривания своих произведений.
    В советские времена, когда существовал товарный, в частности, книжный, дефицит, книга была лучшим подарком, и расходились даже стотысячные тиражи современных советских писателей. Сейчас книжный рынок перенасыщен, а покупательная способность населения, равно как и интерес к чтению, падает с каждым днем.
    Чистым безумием было, например, издавать умную и интересную книгу профессора Б.М. Галеева «Советский Фауст» (об изобретателе Льве Термене) десятитысячным тиражом. Избыточным оказался 20-тысячный тираж двухтомника одаренного казанского барда Г. Мигачева. 5000 экз. – таковы были тиражи валеевского «Буйвола» и его же «Истины одного человека». Не удивительно, что произошло затоваривание всех перечисленных книг: их перестали брать даже по бросовой цене. Тиражи следующих книг Валеева были скромнее – 2000 экз., потом 1000 экз., и расходились они лучше. Но надо готовиться к тому, что достаточными станут тиражи в 100 – 200 экз., как, собственно, и было в России в начале (XX. – Р.И.) века . Налаженная на Западе индустрия бестселлеров, тиражи которых доходят до 10 миллионов, России еще неведома, хотя Валеев, в принципе, способен написать бестселлер. Так что ностальгия писателя по времени, когда его книги издавались в Москве и распространялись по всей стране, по-человечески вполне понятна.
    Словом, в житейском плане Валееву, как и многим людям, бывает свойствен тот эгоцентризм, который лаконично сформулирован Маяковским: «Гвоздь у меня в сапоге кошмарней, чем фантазия у Гете». Но этот скрытый гвоздь влияет и на гражданскую позицию писателя. А она в полной мере проявилась в книгах «Карликовый буйвол» и «В омуте бесовства и смуты». Я пока скажу только о первой, поскольку в ней в художественной форме сконцентрировано то, что в публицистическом изложении стало куда менее убедительным и выразительным.
    «Карликовый буйвол», как мне кажется, лучшая из пьес Валеева. Она превосходит другие динамизмом и увлекательностью сюжета, уровнем постановки проблем, глубиной проникновения в пласты действительности. Я не сомневаюсь, что продиктована она не даймонами – слишком глубокое знание о преисподних мирах уицраоров, о характере и повадках этих злобных и хищных демонов великодержавной государственности в ней заложено. В данном случае неважно, что у самого Валеева информация об этих существах вряд ли велика, поскольку он так и не преодолел нужных страниц «Розы Мира». Знал тот, кто диктовал, и метаисторик, конечно, обязан назвать имя иномирного соавтора.
    Но сделаю я это позже, не в данном эссе – сейчас мое мнение вряд ли прозвучало бы убедительно. Личность и творчество Валеева предстоит еще рассмотреть с разных сторон, чтобы понять, почему именно к нему проявили интерес крупные иерархии Шаданакара и какие именно это иерархии. Как и в случае с К. Васильевым, они совершенно разные, и их влияние оказалось многоплановым. Чем валеевская религия Сверхбога отличается от Андреевской интеррелигии Розы Мира? Действительно ли Валеев – вестник, и если да, то чей и какова его весть? Имеет ли его неприязнь к Христу трансфизические истоки? На эти и другие вопросы еще предстоит ответить. Пока же вернемся к «Карликовому буйволу».
    Написав эту книгу, автор уже не мог остаться прежним человеком: пропущенное через него иномирное знание оставило след. Вот его признание: «Я словно познал тайну человечества. И это легло на душу большой тяжестью. Лучше бы я не знал этой тайны. Было бы легче жить».
    «В чем, собственно, заключается «продажа» России? В пьесе нет четкого объяснения. Но учитывая еще и книгу «В омуте бесовства и смуты», претензии автора к Горбачеву можно изложить словами сыскаря Запупейкина: «Страна разрушена. Вместо единого государства – куча обломков. Народ в шоке и оцепенении. Надвигается голод. На пороге гражданская война». Дорисуем эту картину деталями, уже известными нам по сюрреалистическому рассказу «Доживу до двухсот…», – результат получится неутешительный, но все-таки он не доказывает злого умысла и не дает веских оснований говорить о «продаже России».
    Сам Воровачев на протяжении всей пьесы утверждает, что он не виноват, что он ничего не мог поделать, что его подставили. Но, чу! В юбилейном интервью Валеев заметил: «Возможно, все это уходит куда-то за пределы земли». Как никогда близко умудренный «камикадзе» подошел в этих словах к истине!
    До сих пор пьесу не рискнул поставить ни один театр страны, за исключением любительского театра в Вятке: в душе режиссеров, прочитавших ее, страх побеждает соблазн сделать постановку. Страх этот не может быть вызван шокирующим содержанием пьесы. Разве менее шокируют выпускаемые теперь попсово-документальные книги «кремлевской серии» Валентины Красковой: «Преступления за кремлевской стеной», «Серые кардиналы Кремля», «Кремлевское золото» и прочие? Или книги Павла Бунича? М. Задорнов и другие наши сатирики загибают с телеэкрана вещи, по хлесткости не уступающие валеевской пьесе. А в почвеннических и коричневых газетах «День», «Лимонка», «Черная сотня», «Русский порядок» и других бодяга о масонах, евреях, Ельцине, ельциноидах стала дежурным блюдом. (Думаю, некоторые из тезисов Валеева могли родиться как результат чтения этих газет; в одной из них – «Аль-Кодс» – он напечатал в 1993 году очерк о Солженицыне, подозревая последнего в профессиональном стукачестве.) Нет, страх этот – трансфизический; со страниц пьесы дышат преисподние глубины, но ощущается и чья-то горняя воля – все это, конечно, воспринимается нами интуитивно, бессознательно.
    Д. Валеев только приблизился к познанию метаистории России, но смутные прозрения его отражают и его заблуждения. Впрочем, путь Валеева как творца не завершен, и, думается, он еще не раз будет возвращаться к познанию тайн мира и в своей публицистике, и в художественных произведениях».
    3. Среди положительных отзывов на философское творчество Диаса Валеева, на его опубликованные труды, есть очень разные: научно-сдержанно-сухие, аналитически подробные и поверхностные, товарищеские хвалебно-пафосные, критично-рекомендательные и т.д. Это отражает, очевидно, как интеллектуальный уровень отзывчивого читателя, так и содержательную структурную гамму самих произведений Валеева. Как известно, инициатива наказуема, – излишней похвалой или несправедливым обвинением. Думается, важно для виновника нашего духовно-мыслительного беспокойства – получить объективный отклик, познавательный отзыв. Свои недочеты автор сам знает, не скрывая, специально выделяет их, понимая, что в творчестве всегда есть доля риска, отдельные ошибки. Роль критика как раз в том и заключается, чтобы обоснованно поддержать смелые новаторские прорывы к прогрессу, а также обоснованно указать на существующее несовершенство.
    Вот критическая статья казанского профессора Булата Султанбекова «Нечто беспрецедентное», опубликованная в газете «Республика Татарстан» (от 7.12.2002 г.), на выход в свет книги Диаса Валеева «Уверенность в Невидимом» – написана позитивно-эмоционально, более всего, в социологическом ключе. В силу важности затронутых в ней проблем философского творчества, приведу ее с небольшими сокращениями.
    «Весьма неординарное событие произошло в нашей интеллектуальной жизни – вышел в свет двухтомник известного писателя и мыслителя (хочу подчеркнуть: именно мыслителя, не относя его к формализованной по штатному расписанию науке философии в ее «ваковском варианте») Диаса Назиховича Валеева «Уверенность в Невидимом» [3]. Человек сложный и неординарный, вызывающий различные, в том числе и чисто эмоциональные оценки. Но нам давно уже пора научиться отделять личностное, подчас мелкожитейское от того нетленного, «дальнодействующего», что создают настоящие творцы.
    К какой же «ипостаси» можно отнести труд Д. Валеева? Мы, при всех недостатках современности, живем сейчас в условиях невиданной за последние почти что 90 лет свободы интеллектуального творчества. В ряде наук, и особенно гуманитарных, выросло целое «непоротое» поколение. Как и кем эта свобода используется – уже другой вопрос, ибо еще Черчилль заметил, что демократия – отвратительная вещь, но все остальное еще хуже. Поэтому отсутствие цензуры и допотопного выявления крамолы под «политическим микроскопом» привело к самым различным явлениям (имею в виду в первую очередь гуманитарные науки) – от агрессивного дилетантства и мифотворчества нередко под докторской или академической «крышей» до прорывов в качественно новую научно-интеллектуальную сферу. Сужу об этом и по истории, и по ряду смежных наук. Вот к числу последних отношу и творчество Д. Валеева, смею думать, одну из вершин философской мысли наступившего века.
    Мироздание встает в воображении казанского мыслителя «как многоуровневая система миров, беспрерывно порождающих друг друга…». Интересна попытка рассмотрения автором таких понятий, как Бог и Не-Бог или Порядок и Хаос в качестве единого Абсолюта. В сфере философии Валеев также является певцом Единства, пытаясь создать такую универсалистскую систему мысли, которая была бы способна объять все крайние варианты. Его мышление парадоксально: он соединяет несоединимое.
    Особо обратил бы внимание на детально разработанную автором новаторскую теорию мировых ритмов, пронизывающих историческую ткань всей жизни человечества. Очень богатые наблюдения! …Весьма продуктивна концепция трех типов личности и выводимая из нее теория трех уровней в любой сфере творческо-трудовой деятельности человека.
    Сказанное мной, разумеется, далеко не исчерпывает всего многообразия идей Валеева. Неизбежно у автора найдутся оппоненты, и это естественно. У нас только в Татарстане, если судить по академическому справочнику, более тридцати штук докторов философских наук (прошу не усматривать в этом понятии что-то непочтительное, ибо доктор наук пока еще продукт именно штучный, а не серийно-конвейерный), многих я знаю лично, некоторых даже чересчур хорошо. В большинстве своем это профессионалы высокого класса. Есть даже занимающиеся (образно говоря. – Р.И.) высшей математикой философии – онтологией и теорией познания. Вот их бы я просил в первую очередь прочитать работу Валеева – труд нелегкий… Впрочем, ведь и многие наши присяжные философы не имеют классического образования по специальности, пришли из истории, филологии, технических дисциплин и т.д., но путем самообразования сумели восполнить многие пробелы в базовой области.
    Думаю, что знакомство со взглядами Д. Валеева на мир современного человека будет полезно для всех гуманитариев, а также для писателей и поэтов, касающихся тонкостей бытия и грани между вечным и сегодняшней злобой дня. Тем более это важно сейчас, когда на обломках погибшей империи мы впопыхах пытаемся создать нечто новое, а духовных устоев нет и кризис не столько в экономике, сколько в наших душах. Для меня как человека, изучающего историю и пытающегося в меру своих скромных сил выяснить «устройство» некоторых ее механизмов, произведения Д. Валеева помогли понять онтологические источники ряда явлений , которые сейчас приводят к национальным, а точнее, квазинациональным конфликтам.
    Автор по существу полемизирует с (Львом Николаевичем. – Р.И.) Гумилевым, это право ученого (в данном случае мы можем называть его этим весьма обязывающем именем, которому отвечает далеко не каждый доктор наук или академик). Научные работники других гуманитарных специальностей, а также политики и управленцы, очевидно, тоже найдут у Д. Валеева «информацию к размышлению»…
    И последнее, возможно, из области этического. Мы в последние годы разучились радоваться успехам других, особенно в творческой сфере. В этой связи хочу поздравить Диаса Валеева с книгами, которым обеспечена долгая жизнь. Мы много говорим о свободе, гораздо реже – об ответственности каждого за ее разумное использование. В двухтомнике очень много мыслей именно об этом. Читая некоторые фрагменты, поневоле вспоминаешь слова одного из самых философических и озорных наших современников (Игоря Губермана. – Р.И.), писавшего: «Что ни век, нам ясней и слышней сквозь надрыв либерального воя: нет опасней и нету вредней, чем свобода совсем без конвоя» …Упаси Бог, если кто-то сочтет эти слова призывом к ужесточению контроля над мыслями. Речь идет о мере внутренней ответственности. Это в равной степени касается не только науки, но и литературы, прессы, телевидения и радио, и не только во время чрезвычайных событий. Произведения Д. Валеева заставляют думать и об этом аспекте нашего бытия. Думаю, что двухтомник вызовет еще отклики – остается только пожелать, чтобы дискуссия по поднятым проблемам проходила в рамках научной корректности – и не только профессиональных философов, но и достаточно широкого круга читателей».
    4. Среди почитателей философского творчества Диаса Валеева есть особая категория людей – молодое поколение, которым уготовано нести будущее. Но чего ждать им в перспективе? С каким лицом новое Утро встретит юных внуков и детей? Под мимикрирующей его маской уже сегодня видятся как пугающие душу картины завтрашнего дня, так и романтический воздух оптимизма для невиданных ранее больших открытий и свершений.
    Мудрая плеяда современных пророков, посвященных и святых, выступающих в статусах Философов, Ученых, Учителей, Писателей и Священников, готовит себе достойную смену. Диас Валеев, бесспорно, в этой интеллектуальной обойме, его взывающий голос резонирует со всей планетной цивилизацией.
    Но важно знать, как воспринимают ученики проповеди, наставления, рассказы и мысли своих ярких кумиров? Как выплывают «дети Индиго» в море современной разнородной литературы, на какие маяки духовных мессий они гребут, о какие подводные камни жизни разбиваются их лодки мечты?
    Дадим слово молодой поэтессе, художнику, преподавателю вуза, талантливой ученице Диаса Валеева, успевшей нахлебаться мытарств в глобализирующемся мире симулякров, но обретшей свой опыт, Татьяне Пашагиной. Вот ее оценка – прочитанного религиозно-философского двухтомника Диаса Валеева «Уверенность в Невидимом» – опубликована в статье «Предвестник Единства, или Следователь по особо важным делам человечества» (газета «Пульс жизни» от 26.06.2003). Публикация дается здесь в сокращенном виде.
    «Книга многократно выходит за рамки всех существующих схем, систем, подходов и учений о Человеке и Боге. В этом и ее преимущество, и определенная опасность. Безумно трудно преподносить современникам сокровища Духа. Если одному из представителей нации приходит в голову подарить родному отечеству новейшие духовные изыскания – это вызывает скорее подозрение, возмущение и гнев, или даже изгнание. В нынешнем мире изобретаются все новые и новые способы увлечения людей в хитроумные сети через самые различные учения и духовные техники, основанные на подмене Истины – правдой одного человека: действительного – желаемым, необходимого – допустимым. Слишком ослаблен духовно современный человек, слишком велика глубина заблуждения людей в вопросах о Боге и смысле жизни. Все встало с ног на голову в мире смешения Добра и Зла. Именно поэтому жертвы необходимы для установления настоящего, спокойного течения времени, заданного Богом. Именно такой жертвенной данью миру является, по моему мнению, трехкнижие Диаса Валеева.
    Его Собор – это первый набросок новой жизнеспособной и животворящей философии, суперрелигии о божественном Абсолюте как воплощении единого философско-религиозного сознания мирового человека на этапе его мегабытия. Слово Творца имеет своей целью придать духовности человека адекватный времени облик, наполнить новой энергией опустошающийся со временем мир.»
    «Так кто он (Диас Валеев. – Р.И.) – пятый пророк или вестник Богодьявола? И то, и другое, и еще он – обычный человек, живущий среди нас, в нашем времени. Из рук в руки, из души в душу, из столетия в столетие, через головы посредственной толпы единицам чудом удается донести до других огонь истины, коснуться которого так страшно обыкновенным душам. Лишь мертвыми их любит толпа. Знаменитыми и бессмертными становятся носители огня лишь после окончания земного бытия.
    А пока я закрываю последнюю страницу трехкнижия, которое провело меня сквозь трагизм мелкого бытия к бытию величественному и оптимистичному, провело через пелену веков, пространств, времен, идей, и … смотрю, как сынишка выводит на обложке школьной тетрадки: «Тетрадь для битв Добра и Зла», а по телевизору в это время показывают заложников, захваченных террористами в (московском. – Р.И.) театре. И смотря на все это я думаю, как еще не скоро наступит время царствия на Земле Универсума…»
    5. Хлынувший поток «цветной» информации в постсоветский период смыл «головы» многих людей. Одних унесло в дебри эзотерики, другие запутались в сетях религиозных сект, третьих прибило на острова теософские, астрологические, шаманские, мистические… Конечно, это интересная актуальная тема для многих отдельных публикаций. Но вот одна из спасенных душ благодарит Диаса Валеева, за его философско-духовные книги. Искренность москвички Амины Колесниковой многого стоит, ее письмо под названием «Будущее за людьми огня» опубликовано в газете «Республика Татарстан» (от 1.07.2003). Здесь представим лишь отдельные выдержки из ее откровенного размышления.
    «Не случайно пришла ко мне книга «Истина одного человека, или Путь к Сверхбогу». Совсем недавно мой родственник, зная (хотя и не разделяя) мою тягу к данной теме, можно сказать, скрепя сердце, вручил «Истину…» мне. Читать ее, скажем прямо, было нелегко. Порой приходилось просто откладывать книгу, что-то преодолевать, чтобы потом читать дальше. Не буду петь дифирамбов по поводу уникальности содержания, исключительно выразительной формы, отточенности пера и ясности изложения сложнейших понятий – все это восхитило меня как журналиста. Но самое главное: в прекрасной художественной форме автор выразил те мысли, ощущения и устремления души, к которым я пришла сама. Это осознание назревшей необходимости новой универсальной и единственной для всего человечества религии рождалось незаметно. В одной из моих статей о гармонии души и тела (которую так и не напечатали) была высказана мысль о том, что на планете Земля должны быть в идеале «одна раса – земляне и одна религия – земная. Потому что Дом один. И соответственно один Храм Духа, Единого духа, Единого Божества». Мой путь к этому убеждению пролегал через ямы и колдобины, через повороты и тупики. В юности и в зрелости занималась йогой, по стечению обстоятельств обращалась к христианству.
    … И эти годы страданий, физических и духовных, религиозных ловушек («Белое братство», «Юсмалос», «Аум Сенрике», Дианетика) были обусловлены способностью микрочеловека «примыкать к любой доминирующей идеологии», о которой написано на первых страницах книги. Для меня это были мучительные поиски истины, жажда отыскать единственно верный путь к Абсолюту или хотя бы человека, который мог бы указать дорогу туда. Годы ошибок и кризисов, заблуждений и метаний. И постоянное ощущение тесноты, невмещения в рамки какой-либо религии (даже теоретически), тесноты, узости существующих религиозных канонов.
    … После стольких неудач и разочарований в своих духовных метаниях я много раз давала себе слово: не читать больше … и жить обычной, елико возможно, мирской жизнью. После последних трех лет внутреннего заточения «Истина…» Валеева заставила меня взяться за перо. Что-то шевельнулось во мне после прочтения «Истины…». Возможно, не все в душе выпотрошено, не все потушено.
    … Да, есть особая порода людей (или нелюдей, или микролюдей) в этом мире, которые порой откровенно и грубо, а подчас вежливо и интеллигентно, а иногда под изысканным соусом гасят и гасят духовные и душевные порывы и устремления ищущих. Аккуратно и методично растаптывают их в самом зародыше или в молодых побегах – тот самый цветок Истины или Новой веры, о которой говорится в книге. Как бороться с ними, где взять силы для распознавания и отличения Бога от маски Бога?
    …Единственное, что хотелось бы увидеть в новом вероучении – конкретную программу, наметки первых шагов, первых конкретных движений в социуме, которые обозначили бы самое строительство Храма Истины для всех народов планеты. Это необходимо. Иначе человечество так и будет, по Кастанеде, являть собой «человечник», плодясь и размножаясь на потеху темным силам, и представлять собой разнообразное меню для гурманов тонкого плана.
    … Я горда тем, что таких высот сознания, такого духовного уровня удостоился именно мой соплеменник, живущий на земле Татарстана. Это мне лично кажется закономерным. Татары – из огненных, порывистых народов, а в «Агни-йоге» сказано: «Будущее за людьми огня»…