Нина Беженова

КТО ОН? ЧУЖОЙ, СВОЙ?

    Диас Валеев — драматург, прозаик, эссеист, философ, боговед, — личность в Татарстане, в Казани — достаточно известная, в какой-то степени даже одиозная. В свое время его пьесы широко ставились в Москве и Казани, во многих театрах необъятной тогда страны. Вышло несколько книг повестей и рассказов, которые представляют автора, как тонкого лирика и романтика. Широко известен стал Диас Валеев и как кандидат в депутаты Верховного Совета СССР в предвыборной кампании 1989 года. Митинги с его участием собирали тогда в Казани тысячи людей, казанцы в то время узнавали его в лицо. В те же годы Валеев выступает и как эссеист. Его статей ждали, восхищались смелостью суждений или негодовали. Но даже и при наступившей долгожданной "свободе слова" не каждое издание решалось, да и теперь решается, напечатать ту или иную статью Валеева без купюр и сокращений.
    И вот в последние годы писатель предстает перед своими читателями в новых, порой совершенно неожиданных лицах.
    В годы, когда писательский труд обесценивается донельзя, когда падает престиж человека творчества, непомерно растут цены на бумагу и издательские расходы, когда большинство издательств переходит к печатанию коммерческой литературы, — ему удается издать семь книг, которые выходят в Таткнигоиздате и казанском издательстве "Тан-Заря". В это трудно поверить, но это — факт. Конечно, это было бы невозможно без помощи меценатов. Среди них — Фонд культуры при Президенте Республики Татарстан и Казанское производственное объединение "Теплоконтроль", акционерный "Концерн-банк", "Вторчермет",объединения "Стройкоммаш" и "Казанькомпрессормаш", ульяновский мостоотряд, акционерные общества "Татснаб", "Торгово-строительный союз", коммерческие фирмы "Кулон", "Сандра", "Райдэн", "Сиразин и К" и многие, многие другие.
    Четыре новых неожиданных лика, четыре неизвестных раньше грани своего творчества открывает писатель в книгах, которые появились в начале 90-х годов на книжных прилавках.
    Это прежде всего большой философско-религиозный труд "Третий человек, или Небожитель" и книга проповедей и изречений "Истина одного человека, или Путь к Сверхбогу". Как явствует из текста, автор романа-эссе "Третий человек, или Небожитель" претендует на роль вестника неких высших сил. Чтобы заявить такое, во все времена требовалось и требуется немалое мужество, смелость, может быть, даже наглость — в лучшем смысле этого слова. Диас Валеев еще раз подтверждает, что смелости ему не занимать. Эта его книга — попытка построения универсального духовного Храма, являющаяся либо еще одной великой утопией, либо осуществлением дерзкой мечты. Это новая концепция истории, суть которой заключается в теории мировых пульсирующих ритмов. Перелопатив фантастически огромное количество литературы, Валеев разглядел в жизни, в судьбе человечества определенные закономерности, своего рода пульсацию, когда вся духовная и физическая жизнь человечества совершается то под одним знаком — символическим, то под полярно ему противоположным — реалистическим. На огромном количестве примеров из истории и культуры всех времен и народов автор доказывает свою концепцию. Оказывается, что наше время — это четвертая символическая эпоха в жизни человечества, и ее аналоги в истории — это средневековье, все характеристики которого применимы и ныне, эпоха мезонеолита и самая далекая и древняя — мустьерская эпоха нижнего палеолита, когда впервые человек осознал себя человеком и даже художником. А между всеми этими эпохами расстилаются огромные промежутки реалистических эпох...
    Другая идея-фикс автора, раскрытая как в этой книге, так и в "Истине одного человека" — это теория трехуровневого бытия человека, его творчества.
    Условно говоря, это первый, нижний микроуровень, духом которого объята обыденная повседневная жизнь сотен миллионов людей, пронизана вся массовая культура, работающая на потребу толпе; средний макроуровень — жизнь десятков тысяч людей, десятков тысяч талантов, оставляющих свой след в истории и культуре, и, наконец, высший мегауровень — как единичное, уникальное явление, как явление мессий, гениев, пророков.
    Главное же, что объединяет обе эти книги — это логическое обоснование необходимости появления на планете новой универсальной религии. С точки зрения здравого смысла, с точки зрения существующих религиозных конфессий — суждения Диаса Валеева глубоко еретичны, даже скандальны. Ясно уже и теперь, сколь неоднозначно могут быть приняты обществом его концепции. В этом смысле у Диаса Валеева есть все шансы стать "татарским Салманом Рушди".
    В двух других книгах — "Охоте убивать" и "В омуте бесовства и смуты" — писатель кропотливо, порой безжалостно исследует современного человека, современное общество. Обе книги — как бы живое свидетельство нашей смутной и трагической эпохи; это документальные хроники, "военные сводки" с места сражения. А "местом сражения" можно сегодня назвать всю нашу действительность. Писатель бесцеремонно окунает читателя в нашу сегодняшнюю жизнь, в ту драму, в ту трагедию, в тот полный тупик, в котором оказались сегодняшний человек, государство. Диас Валеев убежден — драма каждого конкретного человека и драма целого государства и даже мира — это результат одного и того же явления — царствования на Земле микрочеловека с его эгоистическими страстями, с его убогими потребностями, с его бездуховностью и корыстью. Это царство "черного человека", сатаниста, в котором "небожители" подвергаются ненависти и гонениям. Так, в "Охоте убивать" перед читателем предстают трагическая история жизни и гибели трех великих татарских композиторов — Яруллина, Сайдашева, Жиганова. Все тот же "черный человек", уничтоживший Есенина и Блока, Маяковского и Цветаеву.., бродит по земле. И выбирает себе новые и новые жертвы. Поистине — трагична судьба большого таланта.
    Книга "В омуте бесовства и смуты" состоит из эссе, интервью, дневников и писем. Диас Валеев, словно оператор-хроникер, воссоздает перед читателем картину столь недавнего прошлого — нашей жизни с 1988 по 1992 годы, когда как раз и закладывался фундамент поздних трагедий и бед. В книге немало пророчеств, многие из которых уже сбылись — в этом может убедиться и сам читатель.
    Чрезвычайно интересна пьеса-триллер Валеева "Карликовый буйвол". Написанная на грани фола, гротесково, остро, она читается легко, со все возрастающим интересом. Потому как речь в ней идет ни о ком ином, как о Горбачеве. Главный герой ее — Ворвачев и его двойники — легко узнаваем. Неожиданный скандальный сюжет, острая захватывающая интрига, предстающие однако как лик некоего Абсурда, — таков триллер "Карликовый буйвол". Это тоже портрет нашего времени. Портрет необычный, трагически-фарсовый.
    Еще в одной ипостаси — документального романиста — предстает писатель в театральном романе "Изгой, или Очередь на Голгофу". Здесь за очередным скандальным сюжетом, носящем автобиографический характер, где повествуется об охоте общества на писателя, просматривается более серьезный и вечный сюжет бытия: поединок человека с сатанизмом.
    И, наконец, книжка сказок для детей, которую автор посвятил своим внукам — "Необыкновенные приключения двух друзей". Опять новый жанр, опять неожиданность. Написанная легким и понятным языком, книжка читается легко и весело, и мало верится, что ее писал человек, создающий столь серьезные и драматичные по содержанию вещи. Но даже и здесь вместе со своими героями — мальчиком и его другом необыкновенным петухом — сказочник Диас Валеев борется с "мировым злом".
    Необычайный взрыв творческой энергии писателя в 90-е годы, в момент крушения всего и вся, дал необыкновенный результат. В одном из интервью Валеев сказал: "По-существу меня всегда волнует лишь тот миг человеческой жизни, когда в человеке, как болезнь, как проклятье, поселяется авантюрная жажда преодолеть невозможное. Меня интересует человек, пораженный невозможным".
    Так настоящий художник, охваченный этой самой авантюрной жаждой, творчеством своим на наших глазах пытается преодолеть невозможное.
    Дождется ли он признания? Кто он действительно? Свой среди своих? Чужой среди своих? Или чужой среди чужих? В конце 60-х его прозаические рукописи были сожжены. Его уничтожали тогда как прозаика. В середине 80-х после долгой упорной травли во дворе одного из казанских театров были сожжены декорации его спектакля (восьмого по счету среди спектаклей-смертников), а его имя надолго убрано с афиш всех театров страны. Его уничтожали тогда как драматурга. Станем ли мы, общество, уничтожать теперь Диаса Валеева как религиозного проповедника, как философа, как исследователя современного общества, как романиста, как сказочника? Но это уже вопрос, обращенный, скорее всего, к нам самим? Ибо все мы не только потенциальные читатели его "Охоты убивать", но и реальные персонажи этой и других книг писателя, в которых всегда в чрезвычайно остром конфликте сталкиваются два непримиримых начала жизни — добро и зло, богоносное начало и сатанизм...

12.06. 1996