Гариф Ахунов

МАКСИМАЛИСТЫ,
ИЛИ ЖИЗНЬ НА ЛЕЗВИИ НОЖА

      Отдельные пьесы Диаса Валеева я уже читал до этого, не раз смотрел и спектакли, поставленные по его пьесам в театрах Казани и Москвы, на сценах других театров нашей страны. А сейчас прочел их вновь, уже собранные вместе.
      В памяти обновились этапы жизни, события, крутые повороты в истории нашего народа. Пьесы вновь меня взволновали. Чем же? Остротой ли поднятых жизненных вопросов? Выбором ли нового ракурса в использовании сценических канонов? Возможно, что и тем, и другим. А может, и чем-то еще. Диаса Валеева, в основном, интересует современная тематика. В его пьесах я обратил внимание на одну общую линию, подчеркнутую очень остро: человек у него показан в моменты резких поворотов его судьбы, в самые тяжелые, самые трудные периоды жизни, в моменты неимоверных, сверхчеловеческих усилий. Проводя своих героев буквально по лезвию ножа, Диас Валеев выявляет присущие им моральные и душевные качества, исповедуемые ими человеческие идеалы, их честь и совесть. Да, он заостряет внимание на тех вопросах, над которыми человечество бьется всю свою жизнь и к поискам ответов на которые оно из века в век возвращается вновь.
      В условиях нашей жизни эти вопросы стали проявляться еще более выпукло, более рельефно. В последние годы проблемы сохранения человеком нравственной чистоты и духовной цельности поднимаются в художественной литературе довольно часто. Отношение к труду, отношение к коллективу, семья и работа, — сейчас без проникновения в эту сферу жизни человека не обходится ни одно художественное произведение.
      Вопросы чести и совести автор в разных своих пьесах рассматривает с различных сторон. Это мы видим и в ранних пьесах автора — "Перед последней чертой" и "Охота к умножению", и в драмах, написанных позже. В драматических хрониках "Дарю тебе жизнь", "Диалоги" автор показывает зрителю конфликт в его наиболее накаленной, крайней точке. Для более яркого сценического воплощения поднятых им проблем, Валеев, если так можно выразиться, работает с самым "горячим", самым "раскаленным" материалом. Фактура его пьес очень современна. Автор показывает наши дни, современную хозяйственную жизнь страны, совокупность социальных проблем, кольцом обступающих человека в конце XX века. Валеева интересует драма сегодняшнего дня. Да, именно драма современности, в которой проявляется не только противостояние крупномасштабных характеров, но на фоне решения проблем бытовых поднимаются и сугубо философские вопросы. Человек, смысл его жизни, его взаимоотношения с другими, величина его ответственности перед обществом, тяжесть измены самому себе, цена героизма, самоотверженности, — вот что интересует автора.
      В пьесе "Вернувшиеся" воспевается гимн романтической любви. Говоря словами известного театрального критика Ю.Зубкова, в этой пьесе "совсем нет быта, и вся она словно бы пронизана крупной и звонкой весенней капелью" (Драматурги России. М., "Современник", 1979). В трагикомедии "Пророк и черт" проблемы морали автор напротив вплетает в перипетии быта. Но разве быт его интересует? В пьесе "День Икс", посвященной героизму Мусы Джалиля и его сподвижников, а также в трагедийной хронике "1887", посвященной революционной деятельности студентов Казани,— на первый план не случайно выступают именно философские вопросы: является ли человек творцом событий, либо, события сами формируют человека, лепят его характер? Драматург ставит своих героев перед дилеммой: либо ты, выбравшись на стержень реки жизни, выходишь на большой путь, либо, попав в глухую заводь, вечно будешь барахтаться в ней. Вопрос для человека очень важный, — ведь речь идет о выборе главного пути в жизни — пути к свободе.
      Юрий Зубков, анализируя пьесы Диаса Валеева в одном из своих очерков, говорит так: "Пьесы эти отличны одна от другой по темам и жанрам, событиям, движущим развитие сюжета. Кажется, не будь на титульном листе имени автора, мы никогда не посчитали бы их произведениями одного писателя. И все же это только на первый взгляд. В его пьесах, при всей их несхожести, можно обнаружить то общее, которое и отличает произведения одного писателя от произведений другого". И это общее, по словам критика, заключается в высоком пафосе, в гуманистической направленности драматургии Валеева. Но это общее проявляется и в выборе автором сложнейших жизненных ситуаций, в постоянном стремлении к еще большим заострениям темы, приводящим порой его, возможно, к излишней усложненности. "Охота к умножению" — первое поставленное на сцене творение Диаса Валеева. Еще в те времена, когда я переводил эту драму на татарский язык, я удивлялся невероятной дерзости молодого автора. Честность, стремление к правде, к вскрытию скальпелем хирурга нарывов лжи и отсечение их как вреднейших образований — эти качества, присущие молодому герою пьесы следователю Арсланову, еще тогда вызвали у меня уважение к автору пьесы и его сценическим персонажам. Стремление к истине присуще персонажам и других пьес этого автора. Все его герои по своей натуре — максималисты. Мне кажется, что максималисты это — самые любимые герои Валеева.
      В пьесе "Диалоги" поднята проблема человека в эпоху научно-технической революции. Возник ли феномен НТР сам по себе либо это творение человека? Должен ли человек противостоять прогрессу? Может ли он направить прогресс в русло своих чисто человеческих интересов? Либо будет раздавлен новым Молохом? Эти вопросы ставятся в "Диалогах". Ставятся во всем своем многообразии. Если же взглянуть на эту пьесу с точки зрения и вкуса татарского зрителя, то пьеса покажется, наверное, слишком сложной и трудной для восприятия. А если провести аналогию с известнейшими татарскими постановками "Галиябану", "Голубая шаль", "Песня жизни", "Хужа Насретдин", то такое сравнение, думается, окажется не в пользу Д.Валеева. "Диалоги" шли на сцене Татарского академического театра имени Г.Камала, самого известного в республике драматического театра, который показал зрителю собственную трактовку этой пьесы. Столичный театр имени М.Ермоловой в Москве поставил этот спектакль также по-своему. Телевизионная версия этого спектакля демонстрировалась для зрителей всей страны и, видимо, постановка понравилась, иначе чем объяснить ее неоднократное повторение? В Казани же постановка ермоловского театра была встречена местной публикой несколько холодно. Не думаю, что причина в национальных традициях татарской сцены, — ведь спектакль сугубо современен. Я не хочу вдаваться в оценки типа того: это-то хорошо, а то плохо, они в данном случае были бы неправомерны. Сценическая судьба разных пьес складывается по-разному. Но нам известны случаи долголетней живучести некоторых пьес, которые через призму национального раскрывали проблемы общечеловеческие, универсальные. Взять хотя бы Шекспира или Островского. У одного — представлена жизнь английского общества пяти-шестивековой давности, у другого — проблемы русского купечества девятнадцатого века, но у обоих драматургов общечеловеческие проблемы раскрываются посредством раскрытия внутреннего мира национальных персонажей, потому их драмы до сего времени волнуют театральных зрителей всего мира. Татарский актер Халил Абжалилов поднялся на высший уровень своего артистического мастерства благодаря образам Шекспира. У татар же из всей инонациональной драматургии наибольшей популярностью пользуются пьесы Островского. Думаю, о подобных ориентирах — Шекспир, Островский — полезно помнить нашим драматургам.
      О пьесах Диаса Валеева достаточно много писалось как в наших республиканских газетах, так и в столичной прессе. Автор и сам неоднократно выступал в печати по вопросам развития театрального искусства. Если из всего написанного о нем и высказанного самим драматургом выделить главную мысль, то получится следующее: основная проблема современной драматургии — это проблема героя. Найти героя, описать его, — задача не из легких. Выявить возможности художника, показать истинную величину мастера способен лишь герой с сильным характером, поднимающим его на уровень личности. Не через показ слабого человека, пугающегося собственной тени, а посредством героя, понимающего реальную жизнь, любящего ее и во имя этой любви стремящегося помочь людям сделать жизнь счастливой, изменить ее к лучшему, идет художник, по мнению Валеева, к постижению драматической правды жизни. В конце концов, лишь произведение, героем которого, подобно Дон-Кихоту Сервантеса, является человек, мыслящий планетарными, вселенскими категориями, может расшевелить зрителя. Только не надо думать, что прототипами этого героя могут служить лишь командиры производства, герои войны или крупные государственные деятели. Этим сценическим героем может быть обычный и даже внешне вполне заурядный человек. Наиболее показательным в герое должно являться его внутреннее содержание, его душевная красота, его жизнь не ради себя одного, а ради "родины своей".
      Театральные критики с восторгом отзывались об образе Магфура в пьесе Диаса Валеева "Пророк и черт". На первый взгляд человек он очень маленький. Разумеется, с точки зрения окружающих. Однако он горит идеей превратить в цветущий сад замусоренный пустырь перед домом. Слово "горит" оказывается здесь очень кстати. Никто из окружающих не понимает Магфура, никто его не любит. "Дядя, дядя-голова! А на ней растет трава!" — дразнят его дети. Пьяные парни избивают его, оставляя синяки под глазами. Безалаберные подростки вырывают посаженные им молодые деревца. Соседка пишет на него доносы во всевозможные инстанции. Жена Аклима бьет его и даже изменяет ему. Собственный сын Амир обзывает отца круглым дураком за то, что тот мешает ему обустраивать свою карьеру, за то, что тот занимается якобы никому не нужным делом. Работник домоуправления Баянов пугает наказанием за посадку им яблонь якобы в "неподобающих местах". Путающийся с Аклимой Хабуш, его ученик, хочет даже отравить его, подмешав яд в пиво...
      Но в Магфуре, видимо, сидит некая отворотная косточка. Конфликт его с окружающими непрерывно растет, усиливается. Все видят в нем врага. Из-за внесения лишнего беспокойства в их налаженный быт, из-за того, что не живет он, как все. Только Магфур ни в одном из них не видит врагов. Потому что душа его наполнена доброжелательством, стремлением помочь людям, желанием украсить их жизнь. В каких же делах он проявляет себя? Магфур помогает тем людям, которые в жизни, в быту избрали не совсем правильную дорогу, старается вывести их на верный, по его мнению, путь. Стало быть, перед нами, не такой уж "круглый дурак", который лишь слепо ковыряется в земле. В пьесе "Пророк и черт" нас привлекает самобытность Магфура Самигуллина, то, как он проявляет себя, претворяя в жизнь свою голубую мечту. Наконец, он убеждает и окружающих людей в своей правоте. И это показано в пьесе не посредством голой риторики, а через изображение сугубо жизненных деяний героя. Произведение отличает и психологическая глубина раскрытия людских взаимоотношений, и обоснованная мотивация поступков, и диалоги, содержащие современную разговорную речь. Это тем более надо отметить, поскольку не будем забывать, что язык, на котором пишет свои произведения Диас Валеев, бывает порой достаточно тяжеловесен и сложен.
      Коль уж попалось на язык понятие "сложный", остановимся еще на одном явлении. На страницах газет и журналов уже довольно долгие годы ведется горячая полемика по вопросу, какими должны быть произведения для сцены. Одни отстаивают позиции, что сценические произведения должны быть увлекательными, поднимающими настроение зрителя, радостными и "легкими", не обремененными серьезными проблемами. Такое сценическое творение должно поддерживать зрительский интерес в течение всего спектакля, ни на минуту не отпуская от себя публику. Поэтому произведение для сцены должно обладать сюжетом, стержневое событие которого должно развиваться от начала спектакля и до его конца. Другие участники полемики считают, что театрального воплощения достойны лишь те сочинения, которые написаны, в строгом соответствии с высшими законами сцены, не обращая внимания ни на кассовые сборы, ни на вопросы выполнения плана, ни на расходы театра, и в которых высокие чувства основаны на высоких идеалах и облечены серьезными мыслями и, конечно же, эти произведения выдержаны в строгом жанре — трагедии, драмы, комедии, мелодрамы, — т.е. должны относиться к произведениям так называемой чистой драматургии.
      Между тем отечественная драматургия, в том числе и татарская, на самом деле содержит не только эти две разновидности, но гораздо большее их число. Хроника, репортаж, мюзикл, трагикомедия, лирическая комедия, много иных жанров. На театральную сцену пришли элементы киноискусства, заявила о себе проза, стало обычным явлением сценическое воплощение поэтических произведений. И это хорошо, и нас не правильно поймут, если мы скажем, что это плохо. Нельзя защитить тот или иной конкретный жанр, либо категорически отказать той или иной форме в праве на существование. Высокую культуру, талантливые поиски создающих эти произведения художников слова, художников сцены нужно беречь. Только общий, совместный интерес драматурга, режиссера, актера и зрителя может привести нас к точным решениям. В этом отношении драматург Диас Валеев с его заботами о зрителе достоин уважения. В одной из своих бесед, напечатанной в октябрьском номере журнале "Театр" за 1976 год, он говорит так: "Я думаю психологию человека, пришедшего сегодня в театр можно определить словами — "все или ничего". Или действительно высокая драматургия, полная страстей и мыслей, полное доверие к нему, зрителю, откровенный разговор с ним о сложнейших проблемах жизни, утоление его духовной потребности в истине и доброте и при этом высокая культура спектакля. Или — парадокс! — откровенно-развлекательное чтиво для глаз, но не для души, не для ума, развлечение ради развлечения, когда все подчинено одному принципу: чем пошлее, тем действеннее. В обоих этих случаях зритель сам бежит в театр. В других — театры бегают за зрителями. Это особенно заметно на периферии. Да, зрителю, как ни странно, тоже нужна чистота "жанров": или-или. Обманываться теперь зритель, видимо, уже не хочет. Естественно, что согласно физическим законам, подниматься на Гору, взбираться на вершину намного труднее, чем скатываться вниз, и многие театры, многие режиссеры вместе с драматургами идут по второму пути, скатываясь иногда вниз до последней черты, до прямой профанации искусства, а дабы оправдать себя, свою художническую и личностную несостоятельность, в дело, конечно же, идут ссылки на зрителя-потребителя, на зрителя-мещанина, обывателя; ссылки на план, на кассу, на размер дотации. Человеческий ум изворотлив, и какие только аргументы ни найдешь при желании! Но даже если это и так, даже если в коллективном портрете сегодняшнего зрителя можно обнаружить и определенную группу обывателей, убежден, что и в последнем обывателе живет человек, скучающий по самому себе. И задача искусства — не потрафлять вкусам обывателя, живущего в человеке, а пойти навстречу человеку, живущему в обывателе, помочь ему познакомиться с самим собой..."
      Собственные произведения драматурга Диаса Валеева полностью отвечают требованиям, предъявляемым им самим к сцене, современной драматургии. Это мы видим и в пьесе "Охота к умножению", и в поставленных немного позже пьесах "Дарю тебе жизнь", "Диалоги", "День Икс", пьесах очень сложных для сценического воплощения. Это мы наблюдаем и в пьесе "1887", посвященной студенческому движению в России конца XIX века. В каждой из этих пьес есть глубина мысли, сшибка характеров, изображение героев, пронесших свои высокие идеалы сквозь порывы ярости и трепет, сквозь слезы и любовь. Мы находим в них и свою историю, и сегодняшний день. С первого взгляда они нам кажутся даже будто знакомыми. Так же, как и Диас Валеев, к образу Мусы Джалиля обращались и такие видные наши драматурги, как Н.Исанбет, Р.Ишмурат. Позже них И.Юзеев создал совершенно новую драматическую поэму, Т.Миннуллин написал серьезное публицистическое произведение. Но в "Дне Икс" Д.Валеев находит отличную от других трактовку; если же обратить внимание на специфику использования им документального материала, то на основе документов драматург раскрывает психологию столкновения людей двух противостоящих в лютой схватке лагерей, психологический процесс столкновения двух идеологий. Несмотря на физическую гибель джалиловцев, автору удается показать их полную победу над врагом, раскрыть причины этой победы. Обобщая сказанное, отмечаю: поставив перед собой крупную цель, автор в каждой пьесе добивается всестороннего раскрытия героя.
      Спектакль "1887" я смотрел в театре имени Марии Ермоловой во время проведения дней татарской литературы и искусства в Москве. Мне понравилась режиссерская и актерская трактовка этого произведения. Театр сумел раскрыть и донести до зрителя удачные находки автора, показать, как жандармское ведомство своими коварными, бесчеловечными методами ведет народ по российским лабиринтам не к борьбе за свободу, а прямиком к тупику, толкая молодежь на смерть. Диас Валеев на этот раз с особой подробностью раскрывает психологические нюансы в действиях персонажей, и это делает его произведение теплым и "мягким".
      Наших критиков, в их числе и театральных, постоянно волнуют вопросы формы, вопросы национального и интернационального. Ю.Оснос в выпущенной в 1980 году в издательстве "Советский писатель" книге "Герои современной драмы" так говорит о пьесах Д.Валеева: "О многообразии социалистического реализма, постоянном обновлении его формы, стиля, сценических средств, связанных вместе с тем с развитием традиций советского искусства, очень хорошо свидетельствует пьеса Д.Валеева "Дарю тебе жизнь", активно развивающая эти традиции". Затем критик отмечает как своеобразие метода реализма возникновение в последние годы качественно новой эпичности в изображении жизни: новая героико-романтическая эпичность, по его мнению, отчетливо выражена и в пьесе "Дарю тебе жизнь".
      Когда я мысленно обобщал драматургию Диаса Валеева, я обратил внимание на одно явление, поделиться которым, думаю, не будет излишним. Автора не так волнуют события, в которых участвуют его герои, гораздо больше его интересует, пожалуй, мировоззрение героев, их мировосприятие. Его герои обычно появляются перед нами с уже готовыми мыслями, зрелыми взглядами, с уже сложившимися характерами. Происходящие события, складывающиеся ситуации они используют для выявления своих позиций, для высказывания своих взглядов. Чтобы решить современные социальные, философские, моральные проблемы, автор помещает своих героев в эпицентр какого-то значительного события и дает им возможность вдоволь выговориться. Пьесы Валеева насыщены интеллектуальной информацией, иногда, возможно, даже с излишком. Валеев хочет, чтобы зритель прислушался к умному слову, научился думать, размышлять. Для драматурга — это очень сложная, но благородная задача.
      Диас Валеев пишет на русском языке. Это еще одна интересная особенность нашего времени. В национальных республиках создание литературных произведений на русском языке во второй половине двадцатого столетия стало нормой и утвердилось как одно из ответвлений национальных литератур. В Киргизии — Чингиз Айтматов, в Азербайджане — наш соплеменник Ибрагимбеков, в татарский литературе — Рустем Кутуй и Марсель Зарипов, в молдавской — Ион Друце, все они пишут на русском языке. Среди татарских писателей, пишущих на русском, — и Диас Валеев. Он закончил геологический факультет Казанского университета. Работал геологом в Сибири. Поле его наблюдений — вся страна. Но при всем при этом Диас Валеев именно татарский драматург. Последнее обстоятельство я особо подчеркиваю. Место действия его пьес почти всегда наш родной Татарстан.
      Тревожащие его общечеловеческие универсальные проблемы волнуют и всех нас. В то же время, если говорить о его драматургии, нужно, конечно, вести речь о драматургии значительной, описывающей нашу современность с большим размахом, нужно говорить о драматургии, отображающей народ на стадии образования некой новой исторической общности, создаваемой двадцатым столетием.
      Пьесы Диаса Валеева вместе с пьесами его современников, принадлежащими перу Ш.Хусаинова, А.Гилязова и И.Юзеева, обошли многие театры нашей страны. Они — его личная трибуна, его разговор с народом.
      Писателю нужно высказаться по проблемам, волнующим каждого из нас, и высказать вслух думы-чаяния, затаенные в душе человека. Именно об этом писатель и говорит, и говорит смело и честно. Смелость и честность — основной мотив его творчества.
     

Г.Ахунов. Собрание сочинений. Том IV.
Татарское книжное издательство, 1984.
Перевод с татарского Виля Мустафина.