Хамза Зарипов

МОНОЛОГ ПОСЛЕ «ДИАЛОГОВ»

      Нет, последняя премьера Татарского Академического театра им.Г.Камала по пьесе драматурга Д.Валеева "Диалоги"— не спектакль одного артиста. Но в центре внимания зрителя от начала до конца непременно один и тот же Александр Громких — народный артист ТАССР и заслуженный артист России Ринат Тазетдинов. Бывает, на сцене он остается один, но это только вещественно, телесно он один. А интеллект, дух, внутреннее «я» его опять же в разговоре, в диалогах. Он слышит голоса окружающих его людей, соратников своих, оппонентов в решении жизненно-важных вопросов. Он постоянно в думах, в спорах.
      Спектакль по пьесе Валеева даже внешне построен на беседах двоих, на диалогах, подчеркнуто на Диалогах. Но это отнюдь не мирные беседы.
      Эти люди строят гигантский комплекс заводов, новый город. От них протянута прямая связь во многие города, промышленные центры многих стран мира. Разговор идет о прошлом, настоящем и будущем. Ведут диалог люди умственного труда: крупные инженеры, администраторы с министерскими портфелями, прожженные дельцы делового мира. Дело этих людей — работать головой. Их задача – соображать, знать, предвидеть, решать вопросы на уровне мирового стандарта и на уровне хотя бы ближайшего будущего.
      Они ворочают миллиардами денег, командуют сотнями тысяч рабочих, специалистов разных степеней и рангов, отвечают за мировой уровень продукции и — за детские ясли тоже. И вот на сцене, перед зрителем, один из них — Александр Данилович Громких, уже второй за два года генеральный директор комплекса заводов. Ему приходится расхлебывать кашу, заваренную его же коллегами.
      Ему ясно, что заводы как целое заложены ниже возможностей страны: ниже уровня творческой мысли ее людей, без расчета на будущее, что они при нынешних темпах научно-технического прогресса безнадежно устаревают морально с закрытием крыш.
      Он быстро понял, что так работать нельзя, но продолжает работать так же, как работали до него. Люди повыше его по служебной лестнице советуют, настаивают, угрожают— хотят, чтобы было по прежнему: тихо, мирно и, в конце концов, плохо.
      Генеральный внешне спокоен, кажется, даже доволен, но чувствуется, что спокойствие это маска, он в тревоге, и он ищет, ищет единственный правильный выход из создавшегося положения.
      Идут диалоги, первым выразил сомнение в полезности своего дела его же главный инженер — правая рука его. Гендиректор прозорлив, он видит, что главный инженер в последнее время стал вялым, ночи коротает за бутылкой с коньяком. А вот без вызова к нему в кабинет врывается рядовой инженер одного из отделов. Генеральный читал его предложения по улучшению модели машин, по модернизации технологии. Он согласен с инженером, он и сам также думает. Но... генеральный начинает раздражаться, настырность простого инженера, его принципиальность, фанатичную преданность идее принимает как укор своей совести. Срываясь, он оскорбляет человеческое достоинство инженера, пренебрежительно изрекая ему в лицо: "Есть дело. Большое, гигантское... А тебя нет, понимаешь, нет тебя...".
      Тот получает нервное потрясение, приходит в себя в руках психиатра. Но, придя в себя, забывает, кто он. Он помнит лишь, что его нет.
      Да, в спектакле все просто, логично, ясно, ничего лишнего. Разве лишь кое-чего или кое-кого не хватает?
      А диалоги продолжаются.
      Из разговора со стариком, добровольно взявшим на себя функции народного контролера, ищущим настоящих хозяев брошенных и закопанных бульдозеристом труб, генеральный выносит два урока: первый —"Счастливчик, старик. Твои бы заботы мне!", второй — «У добра должен быть хозяин». Старик этот — хозяин. Инженер из отдела, угодивший с его помощью в больницу,— тоже хозяин. Его главный инженер — хозяин, но предающий дело, а ОН сам? Самый генеральный на комплексе заводов — хозяин ли? Не тот же ли он бульдозерист, который мощной техникой добровольно, собственными руками закапывает трубы — деньги, богатство народное? Не похожи ли они все вместе — и крупный инженер-проектировщик, который запрограммировал завод на результаты ниже положенных современными технологиями, получил сполна все почести, а теперь пытается выйти сухим из воды; и человек из министерства, которого перспектива крупного дела волнует меньше собственной карьеры и который судьбу любого гендиректора может решить несколькими вскользь брошенными словами, ленивыми жестами?
      Валеев подметил опасные тенденции в грядущем развитии нашего общества. Некоей порчей поражено сознание людей.
      Да, в пьесе нет производственных процессов, нет бытовых сцен, нет любовных похождений, зритель спектакля не увидит результатов труда какого-нибудь балетмейстера. На фоне высотных домов (художник — народный художник ТАССР М.Сутюшев) в рабочем кабинете, в гостиничном номере, а то и в больничной палате люди ведут разговор: возмущаются, ехидничают, подтрунивают друг над другом, бывает, и повышают голос. И все это слова, слова... Иногда кажется, что спектакль можно смотреть с закрытыми глазами, но ни в коем случае с закрытыми ушами. Если помешают, если потеряешь нить мысли, то дальше будет трудно следить за ее развитием. Так бывает, когда слушаешь симфоническую музыку.
      Да, этот спектакль надо слушать, слушать напряженно, тогда ты забываешь, что ты в театре, что ты — зритель, что сидишь среди умных, высокообразованных многоопытных, повидавших на своем веку гораздо больше тебя, думающих и знающих о жизни глубже тебя людей, и ты наблюдаешь, как скрещиваются их мысли — шпаги, выдавая порой их самих "с потрохами", скидывая с некоторых из них маску, раскрывая нищенство их интеллекта, обывательски - шкурническую душу. Да, как и подобает респектабельным людям, диалоги текут внешне солидно, но артисты (народный артист РСФСР и ТАССР Ш.Биктимиров, народный артист ТАССР И.Султанов) умеют во всей глубине разворачивать их внутреннее «я», показать их суть; их содержание в этой сути, оказывается, все мелко: неискренность, очковтирательство, карьеризм, трусость.
      Валеевские диалоги на сцене — это диалоги из нашей жизни. Да, диалоги как таковые — это не ново, совсем не ново, даже старо, если нас не обманывают наши глаза и наши уши, если весь исторический опыт человечества имеет под собой реальную почву, то мы можем убедительно утверждать: диалоги — метод, средство, способ познания человеком природы, законов развития, истины, счастья. Диалоги вечны, как вечна сама жизнь. И цель диалогов постоянна и насущна — добыть истину, понять сущность и смысл вечных нравственных понятий, таких как честь, порядочность, ответственность... Эти категории вечные, но современное их содержание всякий раз определяется временем, в котором живет значение истинного человека. А это очень трудно. Есть опасность и полностью проиграть это будущее, как проигрывает в карты неумелый игрок свое состояние.
      "Диалоги" Д.Валеева и спектакль татарского театра, всецело об этом. Конечно, те, кто еще не приучен утруждать свой мозг и сердце такой умственной работой, тот, возможно, и не слушал эти диалоги, а смотрел, смотрел да ничего интересного для своей пустой души не увидев, таким же пустым, как был, и ушел домой. Наверняка есть и будут такие.
      Спектакль для татарского театра и зрителя (режиссер Р.Хазиахметов) по многим своим сторонам и качествам совершенно новый, впрочем, не только для татарского, а и для русского. Это не зрелище. Это — собеседование, сопереживание, сопоиск выхода из драматического тупика по основным проблемам нашей жизни.
      Главное действующее лицо — человек напряженного умственного труда, количественная и качественная доля которых в нашей современной жизни внушительна и имеет тенденцию постоянно, неуклонно расти. Значит, такой человек со своим интеллектуальным миром, своими повседневными заботами отнюдь не бытового характера, проблемами, которые только он решает, рано или поздно должен был подняться на сцену татарского театра. Вот он и поднялся. Пожалуй, впервые в его истории. Крупная новаторская работа, но понимаем ли мы это?
      Известно одно: татарский театр это коллектив, обогащенный опытом нескольких поколений мудрых драматургов, режиссеров и артистов; татарская сцена знала Шекспира, Мольера, Горького, Чехова и других бессмертных. Там творили и творят ученики Стасова, Станиславского, Немировича-Данченко и других корифеев театрального искусства. Такой коллектив готов был принять в работу "незрелищную" пьесу Д.Валеева "Диалоги" и сыграть ее на сцене, донести до зрителя.
      "Диалоги" — это обмен мыслями, это живое движение самой мысли. Да, еще больше остроумия, свежести, открытий, неожиданностей... Хотелось бы, чтобы эти генералы от производства, полномочные послы и вершители его Величества завтрашнего дня вели диалоги на еще более подобающем своему интеллекту уровне. Что обещает и чем грозит нам ближайшее будущее? Ощущением некой тревоги пропитана пьеса. Но в чем она, эта тревога? Быть может, предупреждения автора мы поймем завтра? Не будет ли поздно?
      Коллектив татарского театра достоин своего времени. Да и театральный зритель соскучился по спектаклям остросовременной тематики, больших художественно-философских обобщений, сильной эмоциональной мысли.
      Вот диалог и состоялся. Диалог со зрителем. И мой монолог близок к завершению. Эти диалоги на сцене и внутренние монологи зрителей должны быть продолжены. Без этого невозможно и представить дальнейшее развитие национального театрального искусства и интеллектуальной культуры зрителя.*

      * Три-четыре статьи для этой книги извлечены мной из архива писателя. Их авторы послали в свое время статьи Д.Валееву, но мне неизвестно, где и когда они были опубликованы и были ли напечатаны вообще (Прим. редактора - составителя).

1976