ТРАГИКОМЕДИЯ
-
М а г ф у р - счастливец, человек по призванию
К л а в а - его жена
В и к т о р - их сын
Д р е в н я я М и г р и
Х у д о й м у ж ч и н а п о и м е н и Х а б у ш
Т о л с т ы й м у ж ч и н а п о ф а м и л и и Б а я н о в
А р и н а
Э л ь з а
Ж е н щ и н а, к о т о р а я и л и ч р е з в ы ч а й н о т о л с т а, и л и ч р е з в ы ч а й н о т о н к а
Д в о е п р о х о ж и х
Т р о е д л и н н о в о л о с ы х п а р н е й
Д е т и, которые появляются только в финале, но голоса которых слышны на протяжении всего спектакля
Н е и з в е с т н ы й
I.1
Пустырь возле нового дома.
На скамейке в тяжелом зимнем пальто сидит старая Мигри.
Сколько ей лет, автор, право же, не знает, но иногда думает, не живет ли она вообще целую вечность…
М а г ф у р (работая лопатой). Ну что, древний человек, солнышко светит? А говорила, не доживешь. Дыши больше! Может, валенки принести?
М а г ф у р (в раздумье поглядывает на небо, чешет затылок, потом начинает забрасывать корни яблони землей.) Вот еще одну жизнь в землю воткнул. Может, вырастет?
Н е и з в е с т н ы й. Копает.
М а г ф у р. А тебе что?
Н е и з в е с т н ы й. Опять копает… Докопается! (Исчезает).
М и г р и. Пупок… Какие теперь у людей пупки?
М а г ф у р. Пупки? Какие еще пупки?
М и г р и. На животе. Если пупок наружу торчит, плаксивый человек… будет… А если внутрь втянут — никого, значит, не любит.
М а г ф у р. Ну?
М и г р и. Хороший пупок у тебя… И не наружу. И не внутрь.
М а г ф у р. А-а-а…
М и г р и (после паузы). Когда пупок правильный, хорошо…
Д е т с к и й г о л о с (во всю глотку). Эгей! Плешивый! Почем волосы?
В т о р о й г о л о с. Дядя, дядя, голова! А на ней растет трава!
П е р в ы й г о л о с. Отдай кошку! Это была ничья кошка!
М а г ф у р (смеясь). Вот я вас!
В т о р о й г о л о с. Дяденька, дяденька, сядем-ка, сядем! А куда, куда? Никуда, никуда!
П е р в ы й г о л о с. Не отдашь кошку, папе скажу…
М а г ф у р. Эта кошка будет жить теперь у меня.
Рядом с Магфуром разбивается комок земли.
П е р в ы й г о л о с. Не догонишь, не догонишь!
В т о р о й г о л о с. Атас! Кикимора ползет!
Довольно-таки расфуфыренная, молодящаяся, моднейшим образом одетая.
Впрочем, женщина эта может быть, при всех остальных своих прелестях, и чрезвычайно тонка.
Ж е н щ и н а. Опять копаете?
М а г ф у р (машинально). Копаю.
Ж е н щ и н а. Две недели уже копаете.
М а г ф у р. Две недели копаю.
Ж е н щ и н а. А на той стороне дома детская площадка будет?
М а г ф у р (подняв голову и впервые посмотрев на женщину). Наверное… А что?
Ж е н щ и н а. Детская площадка — это пыль, шум, визг.
М а г ф у р. Визгу, конечно, будет много. Да ведь жизнь без визга не может… Обязана, должна сильно визжать.
Ж е н щ и н а. Безобразие! Ждешь, ждешь квартиру, а получишь — у черта на куличках… пыль, грязь, ни одного насаждения. Совершенно неинтеллигентные соседи. Воды вчера целый день не было. Вы здесь должны навести порядок.
М а г ф у р. Да вот стараюсь. Как-нибудь.
Ж е н щ и н а. Что значит как-нибудь? Так ты до смерти копаться будешь. Надо взяться как следует! В организованном порядке, индустриальными методами. Дедовская лопата. Позор! И пьешь, наверное? А? За воротник закладываешь? Почему нос красный?
М а г ф у р (невольно дотрагиваясь до носа). Нос как нос. Обыкновенный.
Ж е н щ и н а (перебивая). Ладно, ближе к делу! Смотри, вон подъезд! Мои окна — слева. Вон те, с цветными занавесками. Видишь? Посади там что-нибудь, да погуще! Я люблю, когда под окнами что-нибудь зеленое есть. Одним словом, пейзаж какой-нибудь, природа! (Расстегивает сумочку и вынимает деньги.) Вот за труды. На бутылку…
М а г ф у р. Да посажу я. Посажу ваше зеленое. Без денег посажу.
Ж е н щ и н а. Не морочь голову! А потом втридорога запросишь? Знаю я вас, вымогателей… (Снова сует деньги.) На большее не рассчитывай!..
М а г ф у р (отстраняя их). Поговори с кем-нибудь о любви, на смех поднимут… Только одно у всех на уме — деньги.
Ж е н щ и н а. Что? Что ты мелешь?
М а г ф у р. Я говорю, все мы очень много думаем о деньгах. Даже когда спим, думаем. А сколько людей, которые за деньги отдали свою радость, смех свой и счастье свое! Почти все отдают за них здоровье. Кто любит деньги, тот служит и отдает им все свои силы и все радости, пока жив. А зачем?
Ж е н щ и н а. Вы… (Мигри.) Он… (Магфуру.) Вы случайно на учете не состоите?
М а г ф у р. На каком… учете?
Ж е н щ и н а. В психоневрологическом диспансере не состоите на учете?
М а г ф у р. Не состою еще… пока. Ну ладно, извиняюсь. Мне вон еще сколько копать!.. Извиняюсь!
Ж е н щ и н а. Не понимаю... Разве вы не дворник?! Почему же тогда вы копаете здесь вторую неделю? Эти… непонятные растения… сажаете?
М а г ф у р (доверчиво). Отпуск у меня. Хочу, чтобы сад здесь был. Руки по электрической части трудятся, а душа… Специально отпуск сейчас взял. Очень люблю, когда цветет все.
Ж е н щ и н а. Сад? Здесь?..
М а г ф у р. Вы, извиняюсь, может, в милиции работаете? Так я с участковым по этому поводу…
Ж е н щ и н а. Я не в милиции работаю!
М а г ф у р. Вы допрашиваете как бы… Вот я и подумал… Извините, конечно…
Ж е н щ и н а. Так-так! Сад, значит?
М а г ф у р. Сад!
Ж е н щ и н а. Сад?
М а г ф у р. А что?
Ж е н щ и н а. Понятно. Все понятно! Частнособственническая психология вон куда завела! Средь бела дня! В новом квартале! Что за наглый народ! Никакого порядка, никакой дисциплины. Жулье какое-то поселили. Ни магазинов, ни милиции, ни аптеки! (Идет, останавливается на мгновение.) Завтра же!.. Завтра же твоего духа здесь не будет. (Стремительно уходит, почти столкнувшись с Клавой, женой Магфура.)
К л а в а (смотрит то вслед женщине, то на Магфура. В руках у нее кошелка). Лучше бы для дома что-нибудь делал, чем людей дразнить! Без конца скандалы!
М а г ф у р. Да не скандалю…
К л а в а. У других мужья как мужья. Дачу для семьи строят…
М а г ф у р (серьезно). Не понимаешь ты меня, Клава!
К л а в а. А чего понимать! Вон опять жаловаться приходили. Хорошо еще Виктора дома не было. Зачем ты в молочный-то магазин с кошкой пошел? Ну зачем?.. Да еще просишь, чтобы в грязную бутыль молока налили. Кошка за пазухой драная, грязная. С профессорской женой обморок случился. Зачем тебе кошка? Зачем молоко?
М а г ф у р. Я вежливо попросил молока.
К л а в а. Что ты, какой-нибудь капиталистический миллионер? Причуды свои надо показывать? Драную кошку надо таскать?
М а г ф у р (тихо, но непримиримо). Пусть тоже живет, Клава! Кошка так, ей и жить нельзя, что ли? Я ее у детей отнял. Она в подвале… пока. Я ее домой возьму! Ее лечить надо.
К л а в а (тихо, на тонкой нервной ноте). Знай: или кошка, или я! Ой, мутит меня что-то… От тебя мутит. От всего мутит. (Уходит.)
М а г ф у р (Мигри). Вот видишь… А ты говоришь — пупок…Пупок тоже не всегда помогает. Особенно в семейной жизни…
Спишь? Ну, спи! (Отходит, начинает работать. Про себя.) Многие люди всю жизнь спят… Что с ними делать?
Потом появляется уже знакомая женщина, за ней двое мужчин.
П е р в ы й. Мадам, что вы бежите? В расстроенных чувствах…Я хотел утешить, хотел приятное вам сделать. По простоте души… Комплимент, так сказать... (Требовательно.) Мадам!..
В т о р о й (запыхавшись). Да пошли! Ну ее начисто!..
П е р в ы й. Нет… Почему она бежит? От меня женщины никогда не бегали!.. Мадам!..
Ж е н щ и н а (резко останавливается; ее трясет как в лихорадке). Вы… вы — сексуально распущенная личность!
П е р в ы й. Я — личность?
В т о р о й. Да пойдем! Ну ее начисто!..
П е р в ы й (обиженно). А чего она меня личностью обзывает? Я к ней по простоте души, а она...
М а г ф у р (загораживая женщину). Извиняюсь…
П е р в ы й (отшвырнув Магфура). Пошел! (Женщине.) Я по простоте души — и личность, выходит?
М а г ф у р (снова оттесняя прохожих от женщины). Вы — хорошая личность… Возможно даже, вы — лучшие из людей на земле.
П е р в ы й. Что?!
М а г ф у р (продолжает). И тем более, тем более стыдно набивать желудок водкой, а мозги всяким мусором, а о разумности, о добре не заботиться...
Ж е н щ и н а (издали). Мерзавец на мерзавце! Шпана на шпане!
М а г ф у р. Женщина — это цветок. Даже самая глупая женщина и та — драгоценный цветок природы!
П е р в ы й. Цветок? (Второму.) Какой еще цветок?
В т о р о й. Да пойдем! Ну их начисто!..
П е р в ы й. Нет, но что он лезет? Я комплимент женщине говорю, а он лезет!.. С цветком! (Хватает Магфура за плечи и в сердцах начинает трясти его.) Ну, последнее свое слово говори! А уж потом я тебя приговорю. Я тебя хорошо приговорю!..
М а г ф у р. Зачем трясти? Не надо трясти. Человек все-таки более хрупкий сосуд, чем бутылка.
П е р в ы й. Сосуд? (Ошарашенно.) Он что? (Крутит пальцем у виска.) Ты понимаешь что-нибудь?
В т о р о й. Да пойдем, а то магазин закроется… Ну его начисто!
П е р в ы й. Видать, синхрофазотрон у тебя… Связываться!
М а г ф у р (останавливая первого, встревоженно). Опять пить? А о душе когда думать? Самое дорогое в себе не ценим, а плохое, дрянь всякую ценим превыше всего! Душу свою когда будем поить и кормить? Душу!
П е р в ы й (со слезами в голосе). Кто ты такой?
М а г ф у р. Человек я. Человек!
П е р в ы й. Издеваться?.. Ты — издеваться?!..
Он обороняется, но сам не бьет. Его мироощущение не позволяет ему причинить боль человеку.
Но обороняется он старательно.
В т о р о й. За угол его, за угол… И… начисто!
Какое-то время оттуда доносятся крики, пыхтенье, и вдруг — внезапная тишина.
Затем слышен незнакомый, невнятный голос.
Его перебивает голос Первого: «Да, товарищ лейтенант!Он сам первый полез.
Вон нос красный, как свекла! Это же пьяница, алкаш известный. Пристает ко всем…
да, товарищ лейтенант!» Голоса постепенно замолкают.
Мигри поднимается со скамейки, тревожно смотрит по сторонам, медленно ковыляет по пустырю.
В и к т о р (сурово). Отец не появлялся?
К л а в а. В милицию, говорят, забрали.
В и к т о р. Ну вот… Чего от него ждать? Медаль за спасение утопающих получил… Лучше бы сам утонул тогда.
К л а в а (оправдываясь). Вчера же опять била.
В и к т о р. Пользы от этого!.. (Безнадежно.) Нет, такие не тонут… В прошлом году с шестого этажа упал, ничего — встал, пошел. «Жигули» наехали — весь передок помят, радиатор трещину дал, а ему хоть бы что!.. Еще шофера успокаивал, извинялся, что машину повредил… (Возбужденно.) Другие детей своих учат, чтобы судьбу свою хватали, а он только компрометирует и компрометирует... Нашла с кем связать жизнь!.. За другого не могла замуж выйти?
К л а в а. А от другого, может быть, и не ты бы родился.
В и к т о р. Да лучше и не родиться вовсе!.. (Шепотом.) Это все старая бабка! От нее все идет. (Еще тише.) Мне кажется, ей уже тысяча лет. Я ее боюсь!
К л а в а. Тсс!
К л а в а (уходит на кухню. Но вскоре возвращается.) Давай! Кашу поешь!
В и к т о р. Каша? Тебе бы только кормить меня кашей… Ничего ты не понимаешь! У меня, может, призвание к политической деятельности… Нет, никто ничего не понимает. Здесь все важно. Пойми! Каждая мелочь! Любой ваш шаг бросает тень на мое имя! (Долго пронзительно приглядывается к матери.)
К л а в а. Ты чего?.. Чего смотришь?
В и к т о р (возбужденно). Хабуш ходит к нам каждый день. К кому, интересно, он ходит?
К л а в а. Он к отцу ходит.
В и к т о р. Я все знаю!
К л а в а. Что ты знаешь?
В и к т о р. Все!.. Все… знаю.
К л а в а (смущенно). Когда был маленький, плакал, смеялся...
В и к т о р (перебивая). Я никогда не плакал. И никогда не смеялся. Ты мне зубы не заговаривай!...
К л а в а. Теперь только и знаешь — всех подозревать (Уходит.)
В и к т о р. Распустились… Все распустились! (Встает со стула, ходит взад-вперед, останавливается перед огромным настенным зеркалом.) Сто шестьдесят сантиметров… (С горечью и отчаянием.) Хоть бы еще двадцать сантиметров!.. А ведь кто-то из великих людей был маленького роста. Наполеон? Обычный лейтенант. А потом… Улыбка вообще-то обаятельная. Зубы ничего. Белые — все как один. Зубы для общественного деятеля — вещь важная… Так! А если сделать вдохновенное лицо? (Изменяет выражение лица.) Ну а если… лукавинку подпустить? Допустим… «Рад приветствовать вас, дорогие друзья!» (Снова сгорбившись, с горечью, трагично.) Хотя бы еще десять сантиметров!.. И здесь насолил, гад. Отец называется!..
К л а в а. К тебе. Кнопка.
А р и н а. Я не кнопка!
К л а в а. Ну, не кнопка — значит, звонок…
А р и н а. Я не звонок!
К л а в а. Ух ты, маленькая — и такая настырная!..
А р и н а. Мы оба с Виктором маленькие.
В и к т о р (сидит за столом, ест). Я не маленький!..
А р и н а. Я просто хотела сказать: маленькое к маленькому больше подходит.
В и к т о р (взорвавшись, ударяя ложкой по столу). Я не маленький!..
А р и н а (Клаве). Я одного автора читала. Фамилии не помню. Так у него в книге средние женились на средних, толстые на тонких, а длинные только на маленьких. Это чтобы гармония была. А по-моему, неправильно. По-моему, и души, и рост должны соответствовать. Я даже хотела этому автору написать, а потом узнала, что он жил четыре века назад. По-моему, про гармонию у него неправильно…
К л а в а. Да, гормоны. Гармонист бабе нужен в жизни… хороший.
А р и н а. Вы — мама Вити. Я именно такой вас и представляла. (Виктору.) А где твой папа? Я хочу и с ним познакомиться.
В и к т о р. Папа… Тебе еще и папу надо!
К л а в а. Не груби! К тебе пришли в гости. (Уходит.)
В и к т о р. Чего явилась?
А р и н а. А что тут такого?.. Что же мне делать, если… если я тебя вдруг безумно полюбила?
В и к т о р (прерывая). У человека… (Рассудительно.) У человека, посвятившего себя большой цели, нет времени на любовь.
А р и н а. Я же тебя за это… за это как раз и люблю. Что к себе не подпускаешь! Другие сразу намеки разные делают, на ноги нехорошо смотрят (Пауза.) Но я же… Я ведь уже физически сформировавшаяся! Во мне импульсы, токи всякие бродят. Я не могу наедине с этими токами оставаться все время…
В и к т о р. А что, во мне они не бродят? (Встает из-за стола). Но я себя укрощаю… Сколько замыслов погибло из-за женщин!.. Сколько великих людей они погубили!.. Вот Эльза…
А р и н а. Она тебя любит?
В и к т о р. У нас чисто товарищеские отношения. Не все такие сформировавшиеся, как ты.
А р и н а. Но я же… Смотри, какая я красивая!
В и к т о р. Лучше бы ты была уродом. Эльза вдохновляет меня, а ты… Отвлекаешь на разную ерунду...
А р и н а. Она сухарь, твоя Эльза!
Здравствуйте. Я… я — товарищ Вити. (Виктору.) Это папина мама?
В и к т о р. Так он говорит. А кто на самом деле — неизвестно.
М и г р и. Никто… никто меры не знает. В еде, питье, в смехе, хитрости — во всем мера… Все, что сверх меры…
А р и н а. Чего это она такая? Старая, да?
В и к т о р. Откуда я знаю? Всегда накаркает, а потом неприятности. (Взглянув на часы). Ладно, пошли! Пятнадцать минут на любовь я могу выделить.
Подходит к зеркалу, долго смотрит на себя, поглаживая рукой живот.
В дверях — очень высокий и очень худой мужчина — Хабуш.
Х а б у ш. Мое почтение, Клавдия Викторовна! Дверь открыта, я уж без стука. А Магфур Хузеич дома? (Пауза.) Магфур Хузеич!..
К л а в а. Нету Магфура Хузеича!
Х а б у ш. Жарко. Упарился. Пива выпил. Нету, значит, Магфура Хузеича?
К л а в а. Тебе кто, он нужен или я?
Х а б у ш. Дорогая моя, обожаемая. Пока мы одни… (Пытается обнять.)
К л а в а (отталкивая Хабуша). Тебе бы только лизаться!..
Х а б у ш. Конечно, я золотарь… ассенизатор, так сказать… человек исчезающей профессии. Всю жизнь от меня отворачивались женщины. И вы… вы тоже меня постоянно отталкиваете. Как это больно!
К л а в а. Жалеешь тут всяких прохвостов, а потом… потом в положении оказываешься!
Х а б у ш. О, как я несчастлив!.. Как мне трудно теперь смотреть в глаза Магфуру Хузеичу!
К л а в а. Пожалела тебя, дура непутевая!.. Пожалела, что так умрешь, не узнав счастья… (Плачет.) На кой шут жалеть тебя надо было? Магфуру сказала, так он, дурачок, обрадовался…
Х а б у ш (отступив, с внезапным металлом в голосе). Магфур Хузеич не дурачок! Это — самородок, мыслитель, Клавдия Федоровна! А то, что он рабочий человек, обыкновенный электрик, а не штатный философ,— это все ничего не значит.
К л а в а. Был бы мыслитель…
Х а б у ш. Спиноза всю жизнь шлифовал стекла! Для очков. Это сейчас он — Спиноза... А тогда был так… шантрапа… Магфур Хузеич, можно сказать, современный Сократ. И даже почище! Конечно, иногда… своими поступками… он… роняет себя…
К л а в а. Был бы умный, так не допустил бы в свой дом такую пакостную рожу. О, блудливые твои глаза!
Х а б у ш. Да-да! Я очень страдаю. Я теперь часто плачу, Клавдия Федоровна. Я предал своего учителя. Если бы вы только знали, как я страдаю из-за того, что вошел в грех! Если бы кто-нибудь измерил страдания человека, предающего самое драгоценное в своей жизни, но не имеющего сил не предавать... Я чистосердечно признаюсь, совершенно чистосердечно… (Падает на колени.) Я так себя казню за то, что потерял с вами… невинность.
К л а в а. Ну, встань, встань! Штаны все измажешь... Глаза бы мои на тебя не смотрели… Ну, поцелуй, поцелуй! Если бы мы были помоложе лет на двадцать пять…
Х а б у ш. На тридцать… На тридцать, Клавдия Федоровна!..
К л а в а. Я бы бросила своего дурака, своего помешанного…
Х а б у ш (вырвавшись из ее объятий, рассерженно и принципиально). Ради любви я готов на все, но этих слов, этих слов, Клавдия Федоровна... Магфур Хузеич — мой учитель и ваш муж… Да, ваш законный супруг… И даже ради дружбы народов нельзя нарушать этот священный союз. Моя любовь тайная, а кроме того, я убежден досконально… (Взглянув на дверь.) Магфур Хузеич?
М а г ф у р. Задержался, Клавочка, задержался. Здравствуй, Хабуш!
Х а б у ш. Здравствуйте, Магфур Хузеич! Я… вот, так сказать… восхищен, потому что… потому что (наткнувшись на взгляд Клавы) унижен. Мы сейчас спорили с Клавдией Федоровной. Я говорил, что ваши гениальные наблюдения над человечеством…
К л а в а. Где ты был?
М а г ф у р. О, где я только ни был!.. Где я только ни был, Клава!
К л а в а. Опять избили. Да, видно, мало!
М а г ф у р. Я смотрел на людей, Клава. Я думал о жизни. Интересно ведь понять, откуда пришла она и куда идет...
Х а б у ш (загораживая Магфура). Клавдия Федоровна, я не позволю!..
К л а в а (хватая половник). Я вас обоих сейчас!..
Х а б у ш (самоотверженно загораживая Магфура). Клавдия Федоровна! Такое пренебрежение к мужскому достоинству — это… это почти оскорбление!..
К л а в а (Магфуру, с внезапной жалостью). Опять синяк под глазом!
М а г ф у р. Пустяки, не больно, Клавочка… Люди нервные какие-то пошли… В милиции-то сразу разобрались, что к чему, и выпустили. Иду домой, и ребята… совсем еще зеленые… В садике. Все заплевали вокруг себя. Стал в пристрастии к матерщине их уличать. Не учить, говорю, я в жизнь пошел, а любить. Ну а парень один…
К л а в а. Ты так голову себе сломаешь...
М а г ф у р (с улыбкой). Все равно из жизни живым не выйти.
К л а в а. Сейчас примочку сделаю… Надо же, какой синяк!.. Голодный, наверное? Мы все уже поели.
М а г ф у р. Давай, давай, я проголодался вообще-то!.. Пойду руки помою… (Уходит.)
Х а б у ш (после паузы). Клавдия Федоровна! Серенькое мышление, серенькое устремление воли и сердца потому-то именно и трудно победить, что в нем не торчит никакой гениально выдающейся или гениально уродливой мысли, от которой можно было бы отказаться или которой… восхититься. А Магфур Хузеич… он — индивидуум! И, как всякий гений, он хрупок. Нам пока надо совместно беречь его для человечества.
К л а в а (оглянулась). Это как же ты своего дорогого Магфура Хузеича беречь надумал? Обнимая меня в его постели?
Х а б у ш (возмущенным шепотом). Клавдия Федоровна, я очень уважаю вас, но иногда вы бываете вульгарны. Невозможно вульгарны! Порой ваши речи отдают такой безвкусицей! Я от почтения к Магфуру Хузеичу не могу вас называть даже на «ты», а вы? Поймите, гений… он вечно между есть и нет. Он вечно болен… идеей...
К л а в а. Ох, я же хотела тебе примочку для глаза… Сейчас. (Берет кастрюлю). Я тебе суп подогрею…
М а г ф у р. Да ничего, Клавочка, я и холодненького поем. И холодненького можно.
Клава уходит.
М а г ф у р. Вот, Хабуш, родит Клава скоро. Нового человека родит… Не у каждой бабы, конечно, это святое дело в такие годы выйдет, не каждая на такой страх пойти решится. А если решилась — значит, героическая женщина. Уважаю это ее решение.
Х а б у ш. Да! Да!
М а г ф у р. Неплохая она женщина. Всякая душа человеческая о добре тоскует… В каждом человеке обязательно что-нибудь хорошее есть.
Х а б у ш. Да!..
М а г ф у р. Садись, Хабуш! Садись за стол!
Входит Клава, хлопочет вокруг Магфура, подает еду.
Старается хорошо накормить мужчин, тем более что каждый из них достоин ее жалости.
Знаешь, Хабуш, о чем я думал, когда шел сейчас домой? Вот мы говорим, что у животного есть головной мозг, сердце, нервная система и так далее. И вот поэтому-то оно и считается животным.
Х а б у ш (задумавшись о своем, не слушает Магфура). Какое животное?
М а г ф у р. Ну, всякое животное. Собака, коза, комар, например.
Х а б у ш. Да-да! (Ничего не понимая.) Понятно.
М а г ф у р (с повязкой на глазу). А что такое полип?
Х а б у ш. Полип? Это, это… что?
М а г ф у р. У полипа, например, нет ни одного из органов, которые есть у животных. Ни мозга, ни желудка, ни нервов. А ведь тоже живое существо! Вот я и подумал… А может, камень — это тоже как бы замаскированное животное. А? Не такое, конечно, как, например, кошка, но… Х а б у ш (перебивая его). Кстати, о кошке, Магфур Хузеич. О кошке! Я должен с вами серьезно поговорить. Зачем вам эта одноглазая кошка? Зачем вам эти разговоры с пьяницами? Какой в этом смысл? Вы постоянно во все вмешиваетесь, а от этого — одни неприятности. Так нельзя! Ваша жизнь должна быть посвящена главному.
М а г ф у р. Ты тоже не понимаешь меня, Хабуш.
Х а б у ш. Я? Не понимаю? Нет человека, который бы вас так понимал и ценил, как я. Человечество ждет от вас новых, образно говоря, догматов веры. Я записываю все ваши мысли, все изречения, беседы с людьми. Это будет книга. Наши потомки когда-нибудь будут учиться по ней и поклоняться вашему имени, вашей мудрости. Вот почему я, ваш ученик, не могу спокойно смотреть на то, как вы отвлекаете свои мысли на всяких ничтожных полипов и кошек.
М а г ф у р. Ты что, Хабуш? Как я могу спокойно пройти мимо человека, если вижу, что он — несчастен, что жизнь его полна огорчений и страданий? Как я могу пройти мимо кошки, если вижу, что ей надо помочь? Как я могу не думать о полипах, если эти мысли приходят мне в голову?
Х а б у ш. Когда я слушаю вас, Магфур Хузеич, сердце у меня бьется, а из глаз почти… льются слезы. Но иногда… иногда мне хочется, чтоб вас вообще не было на свете. Да! Трудно дышать одним воздухом с вами.
М а г ф у р. Ай, брось, Хабуш, не говори чепухи! Единственное, что я вижу, — это я вижу земной шар зеленым, Хабуш. Земля должна стать зеленой от растений. А то во многих местах она сейчас красная от крови. Поэтому вот… и сад на пустыре сажаю. Мелочь, конечно… А единственное, что я говорю всем, что надо любить друг друга и делать друг другу добро. А про это люди тысячу лет говорят. Но говорить — мало! Вот что я понял! Мало… только говорить...
Х а б у ш. Вы, Магфур Хузеич, даже не осознаете своего значения. Да!..
В и к т о р (Эльзе). Вот смотри!.. Видишь, опять разукрасили?
Х а б у ш (Виктору и Эльзе). Нужно, наверное, сначала поздороваться со старшими?
В и к т о р. Слушай! (Матери.) Он что? Будет еще здесь права качать?
К л а в а. Хабуш!
Э л ь з а (Магфуру). Мне хотелось бы с вами поговорить… Я не случайно сюда пришла. Я пришла собственными глазами посмотреть на вас, Магфур Хузеевич.
М а г ф у р. Чего на меня смотреть? Видишь, Клава, какой я красавец? Даже специально смотреть на меня ходят…
Э л ь з а. Здесь нет ничего смешного. Дело слишком серьезно. У вас такой сын! У него — огромное будущее! А вы… вы… так безответственно обращаетесь с фамилией, которая ему принадлежит.
М а г ф у р. Разве он меня родил? (Глядя на Клаву.) Ведь я его родил.
Э л ь з а. Вот-вот, эти постоянные речи с душком нездоровой философии! Необдуманные поступки, скандалы. Подумайте сами, какое вы имеете право?.. Ну почему, почему вы не можете быть как все? (Виктору.) Ты согласен со мной?
В и к т о р. Да! Полностью.
Э л ь з а. Короче говоря, как сугубо конкретная социальная личность, вы очень беспокоите меня и вот его, вашего сына. Я как представитель…
М а г ф у р. Ай, не обижайся, прошу тебя! Когда гость обижается, я обижаюсь. В моем доме как? Придет холодный, голодный, нищий, бездомный — согрею, накормлю, спать уложу. Враг придет с нуждой — последний рубль отдам. Дурак приходит — сам дураком становлюсь. На время, чтобы гость умным себя чувствовал. Давай лучше поешь чего-нибудь! Худая! Тебе потолще надо быть...
В и к т о р (безнадежно). Что ему объяснять? Я воспитательную работу с самого детства с ним провожу.
К л а в а (Магфуру). Другие — вон как живут! (Жалуясь Эльзе.) Сделал в детском саду проводку, а денег за работу не берет. Из детского сада за ним бегают.
М а г ф у р. Ну да! Буду еще с детей деньги брать!
К л а в а. Не с детей, а за работу.
В и к т о р (Эльзе). Вот… видишь. В этом моя трагедия. Разве можно хоть чего-то добиться, если все знают, что ты сын такого человека… Сейчас выборная кампания. Ответственный момент. И я не хочу быть сыном помешанного... Сыном дурака... Это всегда будет висеть надо мной...
Х а б у ш. Я протестую!
В и к т о р. Слушай, ты!
М а г ф у р (с болью). Ничего, Хабуш. Ничего… Жизнь сложная. Сложная жизнь, а жить надо!
Э л ь з а (Виктору). Да, ты прав! Болезнь зашла слишком глубоко. Необходимо предпринять какие-то меры. (Уходит, на пороге останавливается). Да, чуть не забыла. (Вынимает из сумочки несколько листков бумаги.) Завтра встреча в политклубе… Будешь выступать третьим по счету.
В и к т о р. Я на этой неделе только два дня работал…
Э л ь з а. Надо, Виктор! Себе мы уже не принадлежим. Фигура у тебя видная, голос громкий. Сейчас наша главная задача — повсеместно проявлять свое общественное лицо. Вот, галстук тебе купила… (Вынимает из сумочки галстук.) Текст выступления. Прошлогоднее, но очень актуально…
В и к т о р. Все — на одной орбите. Я обязательно должен стать депутатом. Пора на более высокую ступень выходить.
Э л ь з а. Не забудь только, надо быть скромным. Все так начинают… Да, садись прямо в середину президиума! Пусть народ привыкает видеть нас там. (Уходит.)
М а г ф у р (после паузы Хабушу). Вот видишь! К общественной деятельности у человека призвание… Шлифовальщик, расточник. С металлом дело имел? (Виктору.) Зачем ты на бумаги переключился?
К л а в а. Молчи уж! Сам ничего не добился, сыну не мешай. Другие с завода хоть что-нибудь домой несут, а ты вон эту лампочку, лампочку эту поганую (тычет пальцем в потолок) и то в магазине купил. Хоть бы что-нибудь по дому делал!
М а г ф у р. Ну что ты привязалась? Чего я по дому не делаю? Мне и руки-то для того дадены, чтобы что-то делать.
В и к т о р. А что тобой в жизни сделано? В жизни?
М а г ф у р. Людям электричество даю, огонь даю, энергию даю.
В и к т о р. Говорить с тобой!.. (Бросается к шкафу, вынимает из него папку, лихорадочно развязывает ленточки. На пол сыплются десятки, сотни газетных вырезок. Все они очень однообразны по форме.) Вот! Пятьсот сорок два некролога! Десять лет собираю. На, на, почитай! Поймешь, быть может, как люди живут! Вот! (Читает.) «Родился в деревне Старая Клюква в семье крестьянина…» Свою трудовую деятельность начал, как и я… рабочим. Как активный производственник был выдвинут… А умер? Умер генералом армии! А вот — министр! Вряд ли его отец компрометировал сына! Двумя министерствами за жизнь заведовал! (Презрительно.) А ты?.. А подписи! Какие подписи! Вот как живут люди! А ты?! Умрешь, о тебе даже строки не напишут! Ни одной строчки! Никто, понял, никто не выразит мне соболезнования!
Х а б у ш. Я не согласен! Наследие Магфура Хузеевича будут изучать веками! Я постараюсь! Я оставлю человечеству свои диалоги с ним.
В и к т о р (матери). Пусть этот вонючий ассенизатор заткнется!
К л а в а. Хабуш!
В и к т о р (показывая на папку). Здесь у меня — отборные… Я всякую мелочь не вырезаю. Почитай, посмотри, как люди живут! А у тебя не то что памятника, даже доски на могиле не будет! Потому что не заслужил! Ты как будто вовсе не жил, не был на свете. А я, я — буду!.. Я хочу быть! Меня тоже выдвинут… И не позволю… не позволю мешать мне!
К л а в а. Да! Не мешай! Сын он тебе.
В и к т о р. Когда-нибудь и обо мне напишут... (Читает.) «От нас ушел пламенный человек, неутомимый труженик… Светлая память… в наших сердцах…» (Не выдержав, плачет, вдруг видит себя в зеркале.) Сто шестьдесят сантиметров! (Плачет еще сильнее.) Вы же мешаете мне… строить жизнь.
К л а в а (возмущенно). Ребенка до слез довел. Хулиган!
М и г р и (вновь появляется в дверях). Пупки. Пупки плохие.
М а г ф у р. Пойдем, Мигри! Пойдем куда-нибудь! Может, увидим женщину, которая плачет, или… ребенка, у которого отняли игрушку… Или пьяного человека, заснувшего на холодной земле… Кто-то все равно ждет нас…
Х а б у ш. Я тоже с вами, Магфур Хузеевич.
К л а в а. Хабуш!
Х а б у ш. Да-да! Я люблю вас обоих. У меня сердце разрывается. Я обоих вас люблю!
Появляется Магфур, останавливается, любовно поглаживает веточку яблони.
М а г ф у р (обращаясь к яблоне). Хочешь, чтобы я тебя еще полил? Водички хочешь? Хе-хе! Живая ты, знаю!.. Сейчас я… Сейчас. (Уходит.)
В и к т о р. Тарантулы величиной… вообще… вот... Только прикоснувшись, доводят людей до безумия.
А р и н а. Они же что-то выпускают при укусе.
В и к т о р. А вы… женщины, при поцелуях разве не выпускаете чего-то? Вы —страшнее тарантулов, страшнее мухи цеце! Вы даже без прикосновения… Если на вас, женщин, смотреть даже издалека, и то в вас есть что-то такое, что сводит человека с ума. (Осуждающе.) Вон ноги у тебя раздетые, голые. А Эльза… она другая. А ты ходишь с такими голыми ногами, с таким… ртом!..
А р и н а. Я хочу быть красивой! Я должна быть красивой, я только для этого и родилась. (Увидев скамью.) Давай посидим! (Молчание.) А ты… наш город любишь? Кустики какие хорошие!
В и к т о р. Отец посадил… Расстроился из-за него сегодня.
А р и н а. Хочешь, я тебе стихи почитаю?
В и к т о р. Стихи? И охота тебе тратить время на эту муть?
А р и н а. Они тебе посвящены. Про сказочного принца. Другой бы на твоем месте от радости прыгал, что такая женщина, как я, о тебе стихи пишет.
В и к т о р (усаживаясь на скамейку и глядя на ноги Арины) Ну давай!
А р и н а (вставая). Значит, так… стихи про сказочного принца… Только не смотри на меня!
-
Дождик льет и льет,
Нет ему конца.
Неужель моя юность пройдет
Без сказочного принца`?..
А р и н а. Это для рифмы, не перебивай!
-
Может, умерли принцы все,
А такого, как ты, не будет?
Но блеснет мечта впереди,
И нальются жаром груди.
А р и н а. Ну как? Здорово? Понравилось?
В и к т о р (хмуро). Про груди… ничего. А вообще…
А р и н а. Плохо?
В и к т о р. Разве так обо мне надо писать?
А р и н а. Правда, значит. В редакцию посылала. Ответили: «Дорогая Арина, опубликовать ваше стихотворение не можем, так как в художественном отношении оно несовершенно. С приветом». И подпись. Неделю назад другое послала и даже привета не получила.
В и к т о р (поднимаясь со скамьи). Я… я пойду.
А р и н а (поспешно). А у меня другое еще есть!
В и к т о р. Что?
А р и н а. Оно, по-моему, совершенней. Я как раз на совершенство внимание обращала…
В и к т о р. Не хочу!.. Я… Рот у тебя какой-то… Губы. Я пойду лучше…
А р и н а. Ну, пожалуйста! Ну послушай!
-
Буду настойчиво дятлом долбить
Сердца твоего кору…
А р и н а (увертываясь от него). Ты что?
В и к т о р. А что?..
А р и н а. Думаешь, простодушная я, так все со мной сразу можно? Без предисловий?
В и к т о р (растерянно). А какие нужны предисловия?
А р и н а. Я строгая. Хоть я тебя люблю, ты все равно должен еще меня добиваться. Моей благосклонности добиться. Я хочу, чтобы ты ради меня подвиги совершал!.. Я сразу решила, что ты будешь моим рыцарем.
В и к т о р. Чего-чего?
А р и н а. Ты должен будешь постоянно доказывать мне свою любовь.
В и к т о р. Нет, ты не та номенклатура. (С презрительной насмешкой.) Тебе надо не со мной любовь крутить, а с кем-нибудь поничтожнее… Мало ли всяких, которые растрачивают себя, свое свободное время на болтовню, на хулиганство!.. Ты вообще отдаешь себе отчет, с кем ты говоришь? Мне не исполнилось еще пятнадцати лет, когда я поставил уже перед собой цель. Меня зовут Виктор. По-латыни — победитель. Посмотри на людей, перебери всех знакомых! Кто из них имеет цель?
А р и н а. Я…
В и к т о р. Что я?
А р и н а. Я хочу, чтобы у меня… чтобы у нас потом были… детки.
В и к т о р. Детки? (Вставая.). Ладно! Все это пустая трата времени. Себе я не принадлежу. У меня программа-минимум стать через десять лет…
А р и н а. Ой, ребята какие-то!
В и к т о р. Мало ли кто по улицам шляется!
П е р в ы й п а р е н ь (удивленно). Мальчик и девочка? (Живо.) Мальчик любит девочку, а девочка любит мальчика. Что будем делать?
В т о р о й п а р е н ь. А ну марш отсюда! Ноги устали.
А р и н а (прижимаясь к Виктору). Я боюсь!
В и к т о р (одновременно). Что за тон?! Я попрошу…
Г и т а р и с т. Ну, зачем так грубо? Нехорошо! (Виктору и Арине.) Они шутили. Они извиняются. (Ребятам.) Извинитесь перед дамой и ее кавалером!
П е р в ы й и в т о р о й. Извините!
Г и т а р и с т. Места на земле, и, в частности, на скамейке хватит всем.
В и к т о р (Арине). Пошли!
П е р в ы й (загораживая дорогу). Торопитесь? А куда?
Гитарист стоит — перебор струн, аккорд.
Г и т а р и с т. Лунная весенняя ночь. Прекрасная незнакомка. Бледный рыцарь и три музыканта. (Пауза.) Бледный рыцарь споет прекрасной незнакомке какой-нибудь романс? Например, «Я помню чудное мгновенье…».
Рыцарь не имеет желания спеть романс в честь прекрасной дамы?
П е р в ы й. Пой, друг! Чего ты? Стесняешься, что ли?
В т о р о й. Шеф дважды не просит.
А р и н а. Гадкие!.. Трое на одного? Гадкие вы, гадкие!
В и к т о р (вырываясь). Да какое вы имеете право?
Г и т а р и с т. Никакого, никакого! (Арине.) О нет, вы дурно о нас подумали. Никакого насилия. Бледный рыцарь по своей, по доброй своей воле споет романс в вашу честь. Потом он спокойно отправится домой. А мы… мы всего лишь исполним его поручение, почтительно проводив вас. (Взглянув на Виктора.) Итак… «Я помню чудное мгновенье…».
В и к т о р (вырываясь). Я!.. Я!..
Г и т а р и с т (поспешно). «Я помню чудное мгновенье…».
В и к т о р. Я!..
Г и т а р и с т. «…помню чудное мгновенье…».
В и к т о р. Я… (невольно под аккомпанемент) помню чудное мгновенье…
Г и т а р и с т. Вот и чудненько!.. (Быстро подсказывает.) «Передо мной явилась ты». Смотрите на свою даму, пожалуйста!
В и к т о р. Передо мной явилась ты…
Г и т а р и с т. «Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты».
В и к т о р. Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты.
Г и т а р и с т (морщась). Фальшивите! Очень фальшивите! Повторим. (Снова аккомпанирует.)
В и к т о р.
-
Я помню чудное мгновенье,
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты!..
В т о р о й (растерянно). Ты чего? Чего дерешься?
А р и н а. Волосатик несчастный! Все волосы у тебя повыдеру! (Подпрыгнув, чтобы дотянуться, таскает его за волосы.)
В т о р о й (жалобно). Чего дерешься?
А р и н а (бросив его и повернувшись к Виктору). Влюбилась в тебя, как дура!.. Недоносков испугался!
В и к т о р. Вон как ты раскрылась! Ничтожная личность!
А р и н а. Я — ничтожная? Эти яблони, говоришь, отец посадил? А ну-ка ломай! У меня душа сломана, у меня любовь погублена! Ломай! (Гитаристу.) Пусть ломает!.. Все яблони!.. Пусть здесь все вытопчет!..
Г и т а р и с т. Кончай, и так противно…
А р и н а. Мелкую пакость сделал, крупной боишься? А ты крупную подари! Пусть ломает!.. Эти яблони мне не нравятся. Мне не нравится, как они торчат из земли. Они неправильно торчат.
Г и т а р и с т (морщась и не глядя на Виктора). Ну ладно, давай, только поскорее!.. Давай!..
На его глазах падает на землю первое деревце.
Он стоит смотрит, как гибнет будущий сад. Потом отворачивается, уходит.
А р и н а (с отчаянием). Отец посадил, а ты ломаешь?!
Уже никого не остается возле Виктора, а он в остервенении все ломает и ломает яблони.
Подходит Эльза.
В и к т о р. Ты?..
Э л ь з а. Я видела все... Теперь ты понял, что с женщинами нельзя связываться? Никаких женщин! Они действуют разлагающе! Ты должен быть совершенно свободен от них. Только — дело! Одно дело!
В и к т о р. Ты права.
Э л ь з а. Впереди ответственные дни.
В и к т о р. Да, да… Ты знаешь, во мне такая ярость была, такая ярость сначала! Я хотел сразить их словом, но они же — ничтожества, недоумки… Они не понимают слов. А потом я подумал: если ради идеи я не смогу переступить через себя, то что же я тогда вообще смогу сделать? Синяк под глазом — мелочь. Но такая мелочь может перечеркнуть все.
Э л ь з а. Правильно! Совершенно правильно. Наше лицо должно быть неприкосновенно.
В и к т о р. Я даже рад, что произошла эта провокация! Я проверил себя. Я убедился, что принципы мне дороже всего. (Смеется.) Они, эти ничтожества, думают, я пел из трусости. Нет! Из принципа!
Ж е н щ и н а (с восхищением). Только сегодня сигнализировала, и — такая оперативность! Спасибо! Большое спасибо от лица всей общественности дома!
В и к т о р (очнувшись). Что? О чем вы?
Ж е н щ и н а. Я в домоуправление сигнализировала, в милицию, в редакции двух газет… Какая оперативность! А может быть, вас командировали из Москвы? Я телеграфировала туда, прямо в правительство.
В и к т о р. Обо мне?.. Обо мне — в правительство?
Ж е н щ и н а. Да, с этим надо бороться! Самым решительным образом! (Оглядывая поле боя.) Уничтожать, уничтожать! В корне! Что правительство думает предпринять по отношению к этому субъекту?
В и к т о р. Простите… Эсфирь Ноевна? (Облегченно.) Вы не узнали меня? Вы были воспитательницей в нашей группе. В детском саду номер тринадцать. (Эльзе.) Это же Эсфирь Ноевна!
Ж е н щ и н а. Да-да… Я вспоминаю. Как же я рада, что мой труд не пропал даром, что зерна, посеянные мною, взошли! Я сигнализировала. Захват земли в общественном месте! Я прошу вас, как бывшего воспитанника, доложите! Отметьте! Я всю жизнь сигнализирую. Столько лет никто не реагировал на мои сигналы, и вдруг теперь наконец-то… Значит, это — симптом? Симптом!..
В и к т о р (Эльзе). В самом начале… так сказать, на пороге деятельности получить благословение от старого воспитателя… Я рад, Эсфирь Ноевна! Я борюсь за место депутата. Всех на чистую воду! Я покажу всем!
Ж е н щ и н а. Да-да! Это симптом. Симптом и символ.
В и к т о р. А вы… вы не узнаете Эльзу? Она тоже воспитывалась в нашем детском саду.
Его, как нашкодившего школьника, тащит за руку на место преступления старая Мигри.
В руках у него ненужное уже теперь ведро. Он вытирает слезы.
Поднимает с земли тонкий прутик, гладит его, шепчет что-то.
В эту минуту он похож на ребенка, у которого сломали любимую игрушку.
М и г р и. Зачем плакать? Добро любишь — зло до конца узнавай! Человек сына своего воспитать не сумел, в семье порядок навести сил нет… Зачем тогда слово? Сын деревья с корнем вырывает, себя корней лишает, а человек молчит, бежит… Тьфу! Если человек твердый, вода из глаз не течет. Тьфу!..
М а г ф у р. Понимаю, старая. Понимаю! Не буду больше, не буду!
II.4
Рядом с ними лежит лопата. Магфур и Мигри. Мигри в зимнем пальто, в валенках.
М а г ф у р (подводя Мигри к скамейке). Дыши давай, дыши, древний человек!
К л а в а. Все отпускные… На деньги Хабуша живем. На его деньги тебя кормлю.
М а г ф у р. Не надо нервничать, Клавочка! Деньги есть, денег нету… А человека родить — дело святое… Душевной тишины требует. (Заботливо.) Ты в тишине теперь живи!
К л а в а. Ты в мою природу не лезь! Мое дело — рожать, не рожать… (Уходя, оборачивается.) Еще учить будешь, как рожать. (Уходит.)
М а г ф у р. Трудно ей со мной, старая. Мне с людьми легко, а им со мной… (Начинает работать.) Но ничего: кто-то ломает, кто-то сажает.
М и г р и. Все к одному и тому же идут. К одному и тому же стремятся. И разными дорогами к одному и тому же идут…
М а г ф у р. Я ведь знаешь когда первую яблоню в землю посадил? Старик на войне землю копал. Самый настоящий ад был, горело все от огня. Дом его горел, а он сад, огнем выкорчеванный, снова сажал. Когда последнюю яблоню посадил, его и убило. А для меня она первая была.
Тогда я истину узнал. Не догадывался только сначала, что истина.
П е р в ы й детский голос. Эй, ты опять тут!
В т о р о й голос. Дядя, дядя, ноги носишь, У людей чего ты просишь?
М а г ф у р (подняв голову и улыбаясь.) А-а, вы! А платье у тебя какое красивое!
В т о р о й голос. Папа купил. Помнишь, он тебя побил?.. А потом пошел в магазин и купил. А у тебя такого платья нет. А хочешь, я еще про тебя стихотворение сочиню?
М а г ф у р. Сочиняй!.. Я вот чего не могу, того не могу. Складно сочинять не могу. Идите сюда! Поближе!
П е р в ы й голос. Хитрый!..
В т о р о й голос.
-
Дяденька, дяденька!
На штанах нет пуговицы!
Как же ты, как же
Шагаешь по улице?
П е р в ы й голос. Атас! Кикимора!
И вместе с ней мужчина неопределенных лет и неопределенной наружности.
Ж е н щ и н а. Вот, опять!.. Видите? В прошлый раз, когда я просигнализировала, сразу же все вырвали. С корнем. Я это так не оставлю! Я доведу дело до конца! Я не позволю ограничиваться полумерами!
М у ж ч и н а. Понятно, разберемся.
М а г ф у р. Хорошая такая женщина — и опять сердитесь? Если словами воздух сотрясать, пыли больше.
Ж е н щ и н а (перебивая). Молчать!.. Вы вообще лишены права голоса. (Мужчине.). Я телеграфировала в Москву. (Магфуру.) Вы головой ответите за эти безобразия!.. (Мужчине.) А вы, если не наведете порядка…
М у ж ч и н а. Прежде всего, Эсфирь Ноевна, спокойствие.
Последний — весьма странное и донельзя ничтожное лицо в какой-то серой одежде.
Кто он, автор решительно не знает.
Возможно, прораб из какого-нибудь СМУ или житель одного из соседних домов.
Возможно, работник какой-нибудь коммунальной службы, а то даже и какой-нибудь помешанный,
которому до всего есть дело; а возможно, автор допускает даже и такое, — и сам черт.
Во всяком случае, и облик, и речь его весьма странны.
Н е и з в е с т н ы й. А Сальери Моцарта отравил...
Х а б у ш. Что?
Н е и з в е с т н ы й. Отравил! Отравил!
Н е и з в е с т н ы й (вслед ему.) Отравил! (Смотрит на Магфура.) Хе-хе, копает… Докопается. (Исчезает вслед за Хабушем.)
Ж е н щ и н а. Спокойствие? Таких, как он, надо травить гексохлораном. Его мало отдать под суд! Частный сад, который он разводит среди кварталов новых домов, не просто сад! Это факт, свидетельствующий об извращении частнособственнических инстинктов, это наглая реставрация… За этим частным случаем, товарищ Баянов...
М у ж ч и н а. Разберемся! Реставрация уже произошла.
М а г ф у р (вздыхая). Без них, без людей всяких — разных, и жизнь, наверное, вкусна не будет. Скучно покажется, как стоптанная подошва. А яблоневый дух, когда им весной повеет, напряжение в затвердевших мозгах снизит…
М у ж ч и н а (Магфуру). Разберемся! (Женщине.) Уверяю вас, разберемся!
Ж е н щ и н а. У вас честное лицо. Я верю вам, хотя меня часто обманывали. Я одинока, а вокруг (с ненавистью взглянув на Магфура) столько жуликов, проходимцев!..
М у ж ч и н а. Я сегодня же загляну к вам… Чтобы сообщить о результатах...
Ж е н щ и н а. У вас честное лицо, но порога моей квартиры еще никогда не переступала нога мужчины.
М у ж ч и н а. У меня совершенно честные намерения! Так сказать, по долгу службы.
Ж е н щ и н а. До свидания! (Уходит.)
М у ж ч и н а (глядя ей вслед). Если бы люди занимались филателией… (Магфуру, грустно). Баянов, работник домоуправления.
М а г ф у р. Магфур Хузеевич.
М у ж ч и н а. Баянов Баян Баянович. (Осматриваясь). Производительно поработали. Производительно!
М а г ф у р. Да… Так вот… Люблю в земле копаться. От металла и оборудования устаешь, а от земли душевностью веет… На другой фазе жизни как бы живешь.
Б а я н о в. Сад имеете где-нибудь, дачку?
М а г ф у р. Нет… Как-то не получилось…
Б а я н о в. Не имеете. Понятно!
М а г ф у р. Хорошо ведь работу делать там, где живешь. Приятней, знаете ли, без личной выгоды. Для души! Б а я н о в. Понимаю. Я человек широких взглядов и… понимаю… (Лирически.) У меня, можно сказать, уникальное собрание марок. Конечно, может быть, это нескромно, но у нас в городе… Переписываюсь со многими филателистами... Из других стран... Из других городов... Так вот, по коммунальному хозяйству… а душа тоже… (Вздыхая.) Но вообще-то не положено…
М а г ф у р. Что не положено?
Б а я н о в. По плану благоустройства здесь, как и везде, положено древонасаждение породы американский клен на каждые пятьдесят квадратных метров. К концу текущей пятилетки… Извиняюсь за выражение… Я, кстати, недавно присутствовал на одном… весьма узком совещании в Горзеленхозе… Конфиденциально!.. Так вот, смею вас уверить, уже к концу текущего десятилетия одно древонасаждение будет приходиться в городе на сорок восемь и три десятых метра... Большой прогресс! Ну а все, что вы здесь посадили, это придется…
М а г ф у р. Что?..
Б а я н о в. К сожалению, мы не успели в этом квартале договориться с Горзеленхозом относительно саженцев. Спрос большой, поэтому мы не стали писать заявку. Но в следующем квартале…
М а г ф у р. В следующем квартале лето будет.
Б а я н о в. Мне совершенно конфиденциально обещали удовлетворить заявку…
М а г ф у р (ничего не понимая). Сажать летом нельзя!
Б а я н о в. Ничего, посадим.
М а г ф у р. Все погорит, засохнет.
Б а я н о в. Это неважно.
М а г ф у р. Неважно?
Б а я н о в. Времени у нас много, чтобы должным образом удовлетворить все потребности трудящихся. Когда в прежнее время я работал в системе Госснаба…
М а г ф у р (перебивая). Товарищ Баянов, саженцы у меня есть. Московскую грушовку, например, я достал. Анис, белый налив, боровинку, золотой ранет, антоновку. И ранние сорта есть, и поздние. Несколько сортов вишен, смородина, сирень, рябина. Подъезды хочу диким виноградом оплести. У меня свояк в плодопитомнике. Обещал подбросить, когда машина будет. Насчет торфа и навоза договорился. Все есть. Экскаваторщика вот попросил ямок наковырять… Сам бы справился разве? Ничего мне не надо, только бы не мешали. А вон там, посмотрите, цветники разобью. Бульдозер надо будет достать часа на два. Но я уже почти договорился… Хорошие люди отзываются, откликаются… Посадочный материал тоже в наличии. Маки, астры, георгины, дельфиниум, мальва, золотые шары…
Б а я н о в (проникновенно). Понимаю! Понимаю и в душе одобряю. Не думайте, что я человек узких взглядов! Но поймите меня и вы, Магфур Хузеевич! Плодово-ягодные культуры, а также и зерновые культуры в жилых массивах не положены! В инструкции о них, к сожалению, не сказано ничего...
М а г ф у р. Но инструкция — это что? Слова.
Б а я н о в. Слова?.. Без яблони, извините, человек может прожить, а без инструкции… Когда я в молодости работал укротителем зверей…
М а г ф у р. Но, товарищ Баянов...
Б а я н о в. Я понимаю вас. Как обладатель уникального собрания марок, я очень капитально понимаю вас, Магфур Хузеевич. Но, видите, и общественность протестует. Всякая самодеятельность, знаете ли, должна иметь определенные организационные формы, утвержденные и одобренные. Иначе будет анархия. Наше учреждение, как ни говорите,— ведомственное, имеющее определенные планы по благоустройству. Вы же хотите осуществить свою индивидуальную, эгоистическую мечту, не согласовав ее предварительно с нами, не посоветовавшись…
М а г ф у р. Но, товарищ Баянов...
Б а я н о в. Мне тоже нравится это обращение. Все мы товарищи друг для друга. Я понимаю вас. Но поймите меня и вы!.. Видите ли, если расхождение ваших планов благоустройства с планами благоустройства домоуправления перевести на категорию долларов, простите, рублей… (Очнувшись.). Какая странная, подозрительная бабушка… Она так внимательно и пристально смотрит на меня… Здравствуйте, бабушка!
М а г ф у р. А, Мигри. (Мигри.) Не холодно тебе? Ты дыши, дыши!
Б а я н о в. Ваша близкая родственница? (Кланяется Мигри.) Очень приятно познакомиться!
Б а я н о в (громче.) Я говорю, очень приятно познакомиться!
М а г ф у р. Она не всегда слышит.
Б а я н о в. Понятно. Очень хорошо.
Х а б у ш. Магфур Хузеевич! Пивка вам принес!
М а г ф у р. Спасибо, Хабуш!
Х а б у ш. Ваш новый ученик, Магфур Хузеевич?
М а г ф у р. Какой ученик? Что ты болтаешь?
Б а я н о в. Ну что ж, все ясно! Поверьте, я отлично вас понимаю. Иногда сидишь с марками. Тишина, ночь… И куда-нибудь… в Гималаи уносишься… От прозы жизни. Вы, конечно, понимаете, Магфур Хузеевич, что в душе я — ваш сторонник. Кстати, у меня за городом сад имеется, дачка. Как вы думаете, в плодопитомнике вашего уважаемого свояка выращиваются какие-нибудь действительно уникальные сорта?
М а г ф у р. Наверное, выращиваются.
Б а я н о в. Да, да, я думаю, мы поставим ваш вопрос в домоуправлении. В конце концов на вашу инициативу, если вы не будете сами беспокоить нас, плюс некоторые детали, которые мы обговорим с вами лично, можно будет закрыть глаза. А на выходки этой недалекой женщины, которая вас беспокоила, не обращайте внимания. Филателия, знаете ли, Магфур Хузеевич, приучает человека к спокойной созерцательности… (Обнимает Магфура за плечи.) Можно вас на две секунды тет-а-тет?
М и г р и. Слепнет тот, кто смотрит прямо на солнце; но проходит время, и возвращается свет воскресшим глазам. Но навечно слепнет тот, кто смотрит во тьму, кто клятвы свои в обман превращает… Поскользнется нога после того, как стояла твердо… Слова свои в воде полощут. Зачем… в воде?
Х а б у ш (ставя бокалы на скамейку). Час пробил. Они правы! Они не понимают его, но они правы. (Лихорадочно.) «Когда бессмертный гений не в награду любви горящей, самоотверженья, трудов, усердия молений послан, а озаряет голову безумца...» Тьфу!.. Стихи еще откуда-то... Но что толку-то, если он будет жить?.. Какая польза для человечества? Только скомпрометирует все своим поведением. Одно дело — сказать слова добра, другое — донести их до сознания всего человечества... ( Поспешно вынимает из карманов разные пакетики, что-то пересыпает из одного в другой. Потом рука его замирает над одной из пивных кружек. Мгновение — и золотистый порошок летит в пивную пену.) Нравственное совершенство должно существовать лишь в идее... (Увидев Магфура.) Жарко!.. Вот пиво, Магфур Хузеевич.
М а г ф у р. В том-то и беда, Хабуш, что мы охотнее десять раз на дню пойдем выпить пива, чем один раз сходим к своей душе… Что за человек попался! Так ни о чем и не договорились. Деньги просит.
Х а б у ш. Я договорюсь, Магфур Хузеевич. Я договорюсь!
М а г ф у р. Да, у тебя это как-то лучше получается, Хабуш.
Х а б у ш. Надо говорить с человеком на понятном ему языке, на языке взаимообмена услуг.
М а г ф у р. И с экскаваторщиком ты так разговаривал?
Х а б у ш (смешавшись). Да-да, люди корыстны. (Берет кружку с пивом и протягивает Магфуру ту, в которую всыпал яд.) Жара, Магфур Хузеевич. Пиво.
силится что-то сказать и не может. Слышится только какое-то нечленораздельное бормотание.
М а г ф у р (выпив и поставив кружку, оборачивается к Мигри). Ты чего? (Обняв ее.) Домой хочешь?
М и г р и. Пупок… Нехороший пупок!
М а г ф у р. Чего ты? Что с тобой?
Х а б у ш (обеспокоенно). Женщина тут какая-то… Приходила, ругалась, напугала ее.
М а г ф у р (улыбаясь, Мигри). Ничего, ничего. Ты сиди! Дыши! Бери лопату, Хабуш! Осталось уже совсем немножко... (После паузы.) Но ты меня огорчил, Хабуш, огорчил. На языке пол-литра разговаривать нетрудно, а вот на языке совести…
Х а б у ш. Да! Да!
М а г ф у р (работая). Красота и любовь должны быть вокруг человека. Начав с отдельного проявления прекрасного, вот хотя бы с посадки этой яблоньки, человек может подняться и к прекрасным большим делам, а? А то мы часто носим слова любви только во рту.
Х а б у ш. Моя душа кровоточит от ран, когда вы говорите такие слова, Магфур Хузеевич. (Вынув записную книжку.) Я должен записать ваши последние слова.
М а г ф у р. Что у тебя за привычка?! Записываешь, записываешь…
Х а б у ш. Это уж мое дело, Магфур Хузеевич. Мой долг. Я все вот… думаю, почему у каждого человека должен быть непременно свой предатель? А у великого человека тем более. Иуда предал Христа. Платон, говорят, донес на Сократа, а потом записал беседы с ним, которые вошли в историю мировой культуры. Не только Сальери…Словно какая-то объективная закономерность проглядывает во всем этом. А жизнь Фирдоуси?.. Сколько всяких легенд в истории человечества!..
М а г ф у р. Значит, так должно быть. Но нам это не грозит, мы не великие. Знаешь, в чем смысл этой вот гайки? (Поднимает с земли гайку.) А в том, что она огромную металлическую жизнь воедино собой скрепляет. А смысл маленького человеческого пути? Земная ось чувствует вес каждого из нас.
Х а б у ш (про себя). Человечество оправдает меня… оправдает… (Плачет.)
М а г ф у р. Ты что, Хабуш?
Х а б у ш (глотая слюну). Просто я сам… так боюсь смерти…
М и г р и. Нехороший человек! Очень нехороший!
М а г ф у р. Кто?
М и г р и. Нехороший человек — зрячий человек. Хороший человек слепой бывает. Прогони, прогони!..
М а г ф у р. Ты что, старая? Это же Хабуш!... Эх, старая… (Вытирает пот со лба). Все мы рано или поздно придем к цели, Хабуш. Всех нас природа отзовет, знаем мы или не знаем число своих месяцев… Что-то меня в пот бросает. (Снова вытирает пот.). А все-таки между восходом и заходом солнца всегда есть время для счастья. Х а б у ш. Каждое ваше слово, Магфур Хузеевич, как яд… Как яд…
М а г ф у р. Экий ты сегодня!
Х а б у ш. На душе тяжело. (С трудом.) Если бы вы знали, Магфур Хузеевич, как вы дороги мне! Уже столько лет я хожу в ваш дом!
М а г ф у р. Пиво, что ли, тяжелое попалось? (Кладет на землю лопату). Живот что-то пучит… Черт! Я скоро вернусь… (Держась за живот, поспешно уходит).
Х а б у ш (оставшись один). Нет, это не зависть, Магфур Хузеевич. Не стремление унаследовать ваше ложе... Просто бренная человеческая оболочка унижает дух, идею. Человек более велик, когда он мертв. Я сделал это ради твоего бессмертия... Ты был мне единственным другом, Магфур! Учитель!.. (Плачет.) А ложе… Чтобы лучше узнать, чтобы проникнуться всем духом твоей жизни! А душа… Знай, душа у меня всегда будет в трауре... И знай: твои мысли, твои идеи, твоя будущая слава — в надежных руках твоего ученика! Я сделаю из тебя нового святого! Нового пророка! А то, что ты был обыкновенным человеком, маленькой гайкой в великой колеснице жизни, лишь увеличит твою славу. Кто помнит сейчас, что Спиноза шлифовал стекла, что Омар Хайям был просто пьяницей?.. Горьким пьяницей! Человечеству всегда нужны новые примеры для подражания… Ради человечества я пошел на этот тяжкий подвиг...
Из другой комнаты выходит Виктор с газетами и ножницами в руках, садится за стол.
В и к т о р (радостно). Все меньше и меньше конкурентов. (Любовно рассматривая снимок в газете). Ничего, пожил.
Ну, чего встала? Иди спи себе!
М и г р и. Из капли создан человек. Колеблющимся. Когда коснется зло — печальным бывает… Когда добро коснется — недоступным для зла. Убытка никто не чувствует. Убыток… большой. (Медленно ковыляя, уходит.).
В и к т о р (вслед ей). Хоть бы одно слово нормальное сказала! Ворона тысячелетняя! (Вырезает из газеты некролог, читает). «На всех постах, куда бы его ни посылали, работал с полной отдачей сил. Трудолюбие и деловитость, внимание к людям и отзывчивость были отличительными чертами его характера…» (Вырезает второй некролог.) «Неустанным трудом, разносторонними знаниями, богатым жизненным опытом, вниманием и чуткостью к людям он завоевал всеобщее уважение и признательность… Светлая память… навсегда сохранится в наших сердцах». (Любовно.) Сейчас вас положу вот сюда в папочку. Здесь лежать теперь будете. У меня.
К л а в а. Отец не приходил?
В и к т о р. Где газеты?.. Я просил тебя купить все сегодняшние газеты...
К л а в а. Забыла я, сынок.
В и к т о р. Забыла! Все забываешь!.. (Собирает некрологи в папку, берет газеты и ножницы, уходит к себе).
К л а в а. Опять пропал, значит. (Хабушу.) И ты как вареная рыба сегодня.
Х а б у ш (обессиленный, падает на стул). Да, да! (Отрешенно смотрит на Клаву, занимающуюся домашними делами, затем достает записную книжку. Читает сначала про себя, потом вслух, с благоговением.) «У большинства людей мысли — без гордости и силы…» (Смотрит невидящим взглядом на Клаву.) Как это удивительно верно!
К л а в а. Что?
Х а б у ш (продолжает читать). «Если спросить любого, почему ты так много думаешь, то каждый ответит — потому что я не хочу быть глупым. Глупым считается всякий, кто не думает. Хотя на самом деле именно он мудр, раз он не думает, а все же находит свою дорогу».
К л а в а (глядя на Хабуша). Что ты там бормочешь?
Х а б у ш (очнувшись). Это одно из последних изречений Магфура Хузеевича... Вот, Клавдия Федоровна, вот, послушайте!.. «Людьми овладел бес наживы. Они гоняются за холодильниками, за полированными столами, за автомобилями, за никчемными сервантами...»
К л а в а. А как же без холодильника? И сервант тоже нужен… У всех дачи, машины… (Голос ее доносится уже из кухни.)
Х а б у ш (продолжает читать, но уже тихо, как бы про себя). «Люди хватают вещи всю жизнь, все больше и больше, и не замечают при этом, как тускнеют их глаза. Никогда не нужно забывать, что мы нуждаемся в совсем немногих вещах и человеческой жизни не хватит, чтобы их все даже пересмотреть…»
Кто знает… Кто знает, Клавдия Федоровна, может быть, мы больше никогда не услышим его голоса.
К л а в а. Чьего голоса? О чем ты?
Х а б у ш. Конечно, и вы правы. Блаженство жизни —в невозмутимом состоянии духа… Но выбор? Проблема выбора? (Смотрит на Клаву.) В вас сама жизнь! Унаследовать у своего учителя все — и его философию, и… его жену. Как это высоко и как низко! О, если бы я еще так сильно не любил вас, Клавдия Федоровна!
К л а в а. Тише! С ума сошел!
Х а б у ш. Мне кажется, что самый счастливый среди нас — это он… Магфур Хузеевич. Теперь ему хорошо. Всегда… будет теперь хорошо. А мы… несчастно рожденные люди.
К л а в а. Ладно, сиди! Разболтался. Пьяный, что ли? Мне обед надо готовить.
Х а б у ш. Не уходите, Клавдия Федоровна! (Приближаясь к ней.) Все эти дни я был как в огне! Я не знал, как мне быть, что делать. Я люблю вас обоих, Клавдия Федоровна! Магфура… Хузеевича… как учителя — я преклоняюсь перед его гениальностью, а вас… вас как женщину. Какая… у вас прекрасная линия ноги!
К л а в а. Двоих сразу любить нельзя.
Х а б у ш. Можно… Очень даже можно!.. Ведь мне так дорога философия и возвышенные интересы. В Магфуре Хузеевиче я любил проявление великого духа жизни, а в вас — самую жизнь. В моей памяти… вот закрою только глаза — и ваш бок!
К л а в а. Что?
Х а б у ш. Бок. Вот здесь. (Показывает на ее бедро.) Теплый. И так хочется к этому теплу прикоснуться и забыть… все! (Обнимает Клаву.)
К л а в а. Не придави! Я же в положении. Вот скажу Магфуру! Допоешься. А то распелся… соловей!.. Вот Магфурка придет…
Х а б у ш (не выдержав). Магфур Хузеевич не придет! Он никогда… больше не придет. (Плачет.) О, Клавдия Федоровна, есть ограниченные люди одного цвета — черные или белые. Но есть еще несчастно рожденные пегие души… Они очень возвышенные… и совершенно искренне отзываются на все. Такие они чувствительные... Они готовы любить все и… служить всему. Во мне больше благородной стали, но зато она гнется… Так гнется! Если бы вы только знали, как я страдал в ту минуту, когда сыпал в пивную кружку Магфура Хузеевича порошок!.. Я сознавал свой долг, а сам в это время немел от любви и благоговения.
К л а в а. Какой порошок? Что ты болтаешь? Какой такой еще порошок?
Х а б у ш (падая перед ней на колени). Я чистосердечно вам признаюсь, Клавдия Федоровна. В ваших руках теперь моя судьба. И судьба наследия Магфура Хузеевича. У меня нет другого выбора — или в тюрьму, или сюда, в этот дом, на его ложе. Сегодня у пивной бочки, что расположена недалеко от вашего дома, я совершенно намеренно приобрел две кружки пива. Подчеркиваю, совершенно намеренно! Я решил поступить по примеру… Есть всякие легенды, и я вдохновился примером некоторых моих предшественников в истории мировой культуры… Когда-то в детстве я увлекался химией. По рецепту древних алхимиков я стремился получить яд. Да, яд чрезвычайной силы воздействия на живые организмы. Я решился. Я признаюсь чистосердечно... Идеал значителен только в идее, ибо, осуществившись, он только компрометирует себя. И ради человечества, ради будущего бессмертия Магфура Хузеевича… я исполнил свой долг. Я… отравил его. Поэтому сейчас я — вы совершенно точно это подметили, — действительно как вареная вобла.
К л а в а. Отравил?.. Ты Магфура отравил?!
Х а б у ш (стоя на коленях). Его уже нет теперь, Клавдия Федоровна. А я… я могу пойти добровольно в тюрьму, если вы… если вы… Сейчас же пойду с повинной!
К л а в а. Ну зачем же сразу в тюрьму? Зачем в тюрьму? Из-за меня никто еще других людей ядом не травил… Где он сейчас?
Х а б у ш. Его тело увезли в вытрезвитель.
К л а в а. В вытрезвитель? Почему в вытрезвитель?
Х а б у ш. Я долго боролся с собой. Гуманистические идеалы боролись во мне с сознанием долга…Его, говорят, забрали как пьяного, нарушившего порядок в общественном месте. Он не успел добежать. И его увезли в вытрезвитель.
К л а в а. В вытрезвитель?
Х а б у ш. Видимо, предсмертный бред приняли за пьяную икоту! Грубые люди... Ему было очень плохо… И там он умер. Наверняка. (Плачет.)
К л а в а. Я так и знала. Так я и знала, что он плохо кончит… (Плачет.) Теперь и бить некого будет. Ну, встань, встань! Брюки надо беречь. Вещь… все-таки.
Х а б у ш (поднимаясь с колен). Так мне не идти в милицию с повинной? Вы меня прощаете?.. Ведь ради человечества, ради бессмертия Магфура Хузеевича… Теперь мы вместе будем хранить память о нем.
К л а в а. Тебя посадят.
Х а б у ш. Если вы сохраните все в тайне, Клавдия Федоровна, никто в мире ни о чем не узнает…
К л а в а. Судьба, значит.
Х а б у ш. Судьба! И он думал так же… Я запомнил его последние слова, когда его увозили… «Так и должно быть»,— сказал он. О, это был великий человек!.. А его мечта превратить пустырь в яблоневый сад, его грандиозные опыты в исследовании основ человеческой души!.. Это был человек неизбывного оптимизма и бесконечной веры. И я его отравил... Но я продолжу его дело!
К л а в а. Так сильно, значит, ты меня любишь? (Плачет на груди Хабуша.) Я привыкла к нему, дураку. Жалко!..
Х а б у ш (обнимая Клаву). И мне жалко. Но он не был дураком, Клавдия Федоровна! Я его верный ученик, и я знаю его. Конечно, на первых порах и мне он казался смешным. Вечно на уме какая-то чепуха! Вечно талдычит одно и то же… Но потом я разобрался. Потом я понял, как содержательны его слова! Они таили в себе высшее благородство! (Снова взрыв рыданий.) Я уверен, если отворить Магфура Хузеевича, открыть его изнутри, то внутри… внутри у него окажутся изваяния древних богов! И я уверен, даже изваяние самого Сократа!
К л а в а. Уж отворили, наверное, в морге-то… Открыли живот-то… (Плачет.) Но мне… капитальный человек нужен для жизни, Хабуш. И чтобы… витамины были. А то — вон врач гормоны какие-то выписывает… О покойном нельзя говорить плохо… Мне гармонист нужен!
Х а б у ш (поспешно). Я буду стараться, Клавдия Федоровна. (Обнимает ее.) Я постараюсь вам соответствовать.
В и к т о р. Что это такое? Что это еще за обнимания?..
М и г р и (зовет). Магфур! Магфур!
К л а в а (продолжая плакать). Отец у тебя умер. Магфур мой умер. (Оставив Хабуша, идет к сыну). Столько раз я его обманывала! Бедный! (Плача на груди сына.) И что он во мне, дуре, нашел? И на кого он меня оставил?.. (Глядя то на Хабуша, то на сына.) Такого доброго человека нет больше на земле, никогда не будет! Кого я бить теперь буду?..
Х а б у ш. А я на что, Клавдия Викторовна?
В и к т о р. Как умер? Когда умер?..
Х а б у ш. Умер.
В и к т о р. Точно умер? Окончательно?
К л а в а. Он отравился пивом… Какое пиво плохое варят! Безобразие! Люди травятся. (Плача.) А у него организм тонкий! Другие бочку денатурата выглохтят, и хоть бы что!.. Я знала, я ему не раз говорила: сломаешь себе голову, сломаешь!..
М и г р и. Магфур!..
В и к т о р. Па-па!.. (Вытирает слезы.) Мы не понимали друг друга. Я думал, что такие, как он, не тонут. Я хотел его исправить, хотел, чтобы он был достоин своего сына. Но… светлая память о нем навсегда сохранится в моем сердце!
Х а б у ш. Сын. Взрослый сын уже у вас, Клавдия Федоровна.
В и к т о р. Значит, я теперь… не сын дурака? И не сын сумасшедшего? Мертвые все равны. (Матери.) Не плачь! Ты не знала женского счастья, но ты узнаешь материнское счастье, когда твой сын, которого ты недостойна, возвысит тебя… Теперь я уже не сын дурака. Что ж, может быть, люди когда-то поставят памятник и ему, моему отцу. Все-таки с его помощью я родился. (Вдруг снова плачет.) Па-па!
М и г р и. Магфур!
К л а в а (встрепенувшись). Пойдем, Виктор! Пойдем, Хабуш! Надо узнать все. Пойдемте из автомата позвоним в вытрезвитель, в морг. Пойдем, Витя!
Ее томит беспокойство, нервны ее движения. Но… входят Магфур и Эльза.
М и г р и. Нехорошие пупки. И тебя нет.
М а г ф у р. Здесь я, старая. Здесь. Куда я денусь?
М и г р и. Чужой дом. Плохой дом.
М а г ф у р (смеясь). А жить надо! Все равно жить надо!
М и г р и (смотрит на Эльзу). Тот, кто творит, такой же снаружи, как тот, кто не творит. (Уходит к себе.)
Э л ь з а. Виктора нет? Опять, наверное, с женщинами. (С болью.) Как он не поймет, что с женщинами нельзя связываться! Я его выдвигаю... Стараюсь...
М а г ф у р. Что, любишь его?
Э л ь з а. Вы что? У нас чисто деловые отношения! Поймите, ваш сын — прирожденный политик. Не у каждого человека такое призвание. У Виктора должна быть чистая, безупречная биография. (По-женски, с тоской.) Пожалуйста, я прошу вас!..
М а г ф у р. Вон, значит, как! Ух ты! Ну а кем он хочет стать? Председателем горсовета, что ли? А? Главой администрации? На место этого... как его?..
Э л ь з а. Не надо понимать все так буквально! На любом посту…
М а г ф у р (не слушая ее). Хорошее дело! Если ему это удастся, ясно, и себя будет возможность показать, а главное — наш славный город еще больше возвеличить. Вообще глаза всех будут обращены на него. Вон, значит, как!
Э л ь з а (садится поближе к Магфуру за стол). Вот видите… Вы же, оказывается, можете понять!..
М а г ф у р (смеясь). Ну, не скрывай, не скрывай, с чего же вы с Виктором начнете свое служение городу? Наверное, будете застраивать окраины. Чтобы люди жили получше… и вообще.
Э л ь з а. Забота о благе горожан, конечно, главная задача, но сейчас не об этом речь… И Виктор мечтает о другом. Совсем о другом!
М а г ф у р. Постой, постой! А вот мне, например, интересно, на сколько времени хватает картошки одного урожая в пригородной зоне, чтобы прокормить население? И сколько картошки надо откладывать в запас, а? Ты, наверное, обдумала этот вопрос с Виктором?
Э л ь з а (еле сдерживая себя). Этот вопрос мы не обсуждали.
М а г ф у р. Вопрос о картошке вы должны были обдумать. Вдруг случится такая неприятность, что население останется без картошки. А вы с полным знанием дела могли бы в таком случае прийти на помощь, помогли бы своим советом городу. Обязательно надо было подумать!
Э л ь з а (вскакивая из-за стола). Вам безразлична судьба вашего сына!
М а г ф у р (успокаивая ее). Я разве сказал тебе обидное что? Я ведь как думаю… Просто своим кривым умом думаю — хозяйство даже в одной семье, в одной квартире никогда вести невозможно, если не знать наперед всех будущих нужд. И не заботиться о них заранее. А в нашем городе сколько семей, сколько квартир? Сотни тысяч.
Э л ь з а. Да при чем тут город?! Нас такой уровень вообще не интересует... Что вы прицепились к городу? Повторяю, ваш сын…
М а г ф у р. А я вот думаю: может, вы с Виктором попробовали бы сначала свои силы на какой-нибудь одной квартире. Хоть на твоей! Посоветовали бы чего-нибудь матери. Польза была бы, может.
Э л ь з а. Матери! Что она понимает? Она только ворчит, чтобы я бросила свою общественную деятельность и выходила скорее замуж.
М а г ф у р. Ну вот!.. Правильно говорит. А ты и мать не можешь уговорить, а думаешь, что сможешь заставить слушаться тебя всех граждан нашего древнего города.
Э л ь з а. Да при чем здесь город?!
М а г ф у р. Да еще вместе с твоей сварливой матерью.
Э л ь з а. Я всегда подозревала, что вы — не так уж глупы... Теперь мне ясно… мне все ясно!.. Вы маску надели… Вы хуже, чем просто глупый человек... Вы, вы… (Стремительно выходит, сталкиваясь в дверях с Виктором. Виктору.) Жду, жду тебя здесь! Ходишь со всякими…
В и к т о р. У нас несчастье! Умер мой папа! (Увидев отца.) Ты живой?.. Почему ты живой?!
К л а в а (Хабушу). Магфур?.. Он живой?..
Х а б у ш. Живой…
К л а в а. Почему он живой?..
В и к т о р. Почему ты живой?
М а г ф у р. А что такое? Почему я должен быть… мертвым?
В и к т о р. Почему он живой, я спрашиваю?!
Х а б у ш. Непостижимо… Но я понимаю. Я очень даже все понимаю. Кто вскормил в себе истинное совершенство, тому дается в удел и истинная любовь природы! И она делает этого человека бессмертным! Ведь десять лет тому назад я пробовал порошок на мышах. На живых мышках и кошках.
М а г ф у р. Что на мышах… ты пробовал?
Х а б у ш. И даже живот у вас прошел, Магфур Хузеевич? Не пучит?
М а г ф у р. Да… Было, но прошло.
Х а б у ш (потрясенно). Значит, яд за долгие годы хранения превратился в слабительное. В слабительное чрезвычайной силы воздействия.
В и к т о р. Яд?
М а г ф у р.Какой яд?..
Х а б у ш (потрясенно). Чрезвычайной силы воздействия… на живые организмы.
М а г ф у р (увидев Мигри, снова появившуюся из своей комнаты). Старая, скажи, я в самом деле дурак или они все — сумасшедшие? Яд? Какой яд? Ты дал мне яд, Хабуш? То-то меня после твоего пива…
Х а б у ш. Я… я хотел… предать вас, Магфур Хузеевич, в руки смерти. Ради будущего бессмертия вашего! Я чувствовал свой священный долг перед человечеством. Но яд превратился в слабительное. Значит, это судьба! Рок! Поверьте, я хотел умертвить вас искренне, от всей души!.. Я так увлекся вашей философией… но потом… долг перед человечеством... Ведь идеал значителен только в идее… Поэтому только в идее он и должен существовать... Иисус Христос не был бы Богом, если бы вовремя не умер на кресте. Ради человечества, Магфур Хузеевич!
К л а в а (Хабушу). Обманщик, шпана несчастная! Золотарь вонючий! Не мог по-настоящему отравить, а теперь нюни распустил. Вон!.. Оба вон! Ни бывших мертвецов мне не нужно, ни отравителей. Мне положительный человек нужен. Чтобы все было как у людей! С витаминами... Положительная жизнь мне нужна!
В и к т о р. Да! Надо кончать эту историю.
Э л ь з а. Виктор, я с тобой.
В и к т о р (подойдя к шифоньеру и вынув оттуда старую рубашку и плащ. Отцу). Вот твоя рубашка, плащ. (Матери.) Принеси ему его зубную щетку!
М а г ф у р (прижимая к груди рубашку и плащ). Что? Зачем мне сейчас зубная щетка?
К л а в а (вернувшись и швыряя в него зубной щеткой). Вот все твое имущество! Больше ничего не получишь. Кошку только свою драную забирай! Выброшу! Не мог умереть — уходи! Никого мне больше не надо!..
Кажется, будто рушится не только привычный, хотя и неважный, быт, но и весь мир.
Э л ь з а (глядя в окно). Траншею прокладывают. Роторный экскаватор.
М а г ф у р (подбежав к окну). Траншея… (Растерянно.) Там же посажено!
К л а в а. Сколько ты денег туда закопал! Тебя бы туда закопать!
М а г ф у р. Не закопаешь! Истину я увидел, когда старик яблоню под огнем сажал. Эта истина и держит меня на земле. Держит, чтобы я каждого будил, уговаривал, увещевал. Иначе всю свою жизнь вы в спячке проведете, во сне своем фальшивом, если только истина, заботясь о вас, не пошлет к вам еще кого-нибудь. Думаешь, я ничего не видел, ничего не знал? Все видел, все… все знал… Старая, где ты? Старая! (Наклоняется за зубной щеткой, прижимая к груди плащ и рубашку. Ищет кошку.) Кис-кис-кис… (Кошка под диваном. Он вытаскивает ее, гладит.) Пойдем, мать! Котятки у тебя скоро должны родиться… Пойдем, маленькая!..
К л а в а. Ну вот, «пойдем». Мало, что ли, тебя раньше выгоняли? Гордость свою показываешь?.. У меня тоже нервы есть... Я тоже могу свою гордость показать. Но я же не показываю! (Магфуру.) Зубную щетку положи на место! Положи, говорю!
М а г ф у р. Старая! Где ты?
М и г р и (тяжело опираясь на палку, ковыляет к Магфуру). Плохие люди… Думают, ничего не слышу. Думают, ничего не вижу. Зачем плохое видеть?.. Зачем плохое слышать?
В и к т о р. Ты? Тебе еще чего здесь надо? Вон! И передай своей шпане…
А р и н а. Это… это очень хорошие мальчики. Они все стали моими поклонниками.
В и к т о р (перебивая ее). Не выставляй свои ноги! Отныне все эти провокационные штучки на меня не действуют. Уходи!
А р и н а (презрительно). Я не к вам пришла. Вы уже для меня не существуете. Я вас даже в упор не вижу, хотя и смотрю, допустим, на вас. Я вот пришла к нему. (Магфуру.) Вы папа… этого субъекта?
М а г ф у р. Я знал только слова добра, любви. А жена помыкала мной. Сын туп, но стыдится собственного отца. Друг подсыпает яд в пивную кружку. Ну хоть бы яд, а то какую-то гадость. И все равно, даже видя все это, я буду знать только слова добра. И говорить только их. Все равно! (Клаве.) И лампочки с завода я не буду таскать домой никогда!
А р и н а (воспользовавшись паузой). Я давно вас искала. А сейчас иду, вижу — экскаватор!
М а г ф у р (очнувшись). Экскаватор?
А р и н а. Канализацию, говорят, к какому-то дому проложить забыли.
М а г ф у р. Да! Пусть! Канализация земле нужна. Очень нужна.
А р и н а. Вы не знаете меня, а это я приказала тогда вырвать ваши деревья. Я сказала, что они неправильно торчат. А они не торчали… Они очень правильно росли. Очень красиво росли! (Плачет.)
В и к т о р (Арине). Еще раз повторяю: вон!
А р и н а (с презрением). Я вас не вижу. И даже не слышу! (Магфуру.) Я ведь не думала, что так будет. Я совсем не думала, что он станет вырывать саженцы. Я всю ночь тогда плакала. Всю ночь! (Плачет.) Не сердитесь, пожалуйста. Я скажу… Я прикажу… У меня около двадцати поклонников. Я их всех приведу сюда, вы не думайте! Они получше экскаватора будут работать… Я и этого сейчас… изругала… экскаваторщика…
М а г ф у р (засовывая руки в карманы). На вот конфетку! Собака есть у меня одна знакомая. Для нее купил. Но ничего, ты поешь.
А р и н а. Я ведь думала, он — сказочный принц.
М а г ф у р. Принца хочешь найти?
А р и н а. Да! (Взрыв рыданий.) Папка пьет у меня, мамку бьет. Я мечтала, чтобы красиво было. У каждой дамы должен быть рыцарь-защитник… И чтобы он колено преклонял. В книжках пишут. А я что, хуже?.. (Плачет.)
М а г ф у р. На-ка вот слезы вытри! (Дает Арине платок.) Сейчас пойдем, я тебе мороженого куплю.
А р и н а. Маленькая я, что ли?
М а г ф у р. Ну, шоколадку… Или духи, может? У меня деньги есть, и на духи хватит. Пойдем, старая! Пойдем куда-нибудь! К брату пойдем. И тебе куплю шоколадку…
Х а б у ш. Магфур Хузеевич!..
В и к т о р (поймав взгляд Эльзы). У тебя ноги ничего… Хорошие. Даже не тянет на них смотреть.
Э л ь з а. Как я рада, что ты наконец совсем порвал с ней!.. С этой! Она такая безнравственная…
Х а б у ш. Я… пойду тоже…
К л а в а. Что?..
Х а б у ш. Я…
К л а в а. Куда?!
Х а б у ш. Я… я…
К л а в а (подняв с пола зубную щетку). Выронил… щетку. Вот! Твоя будет щетка. Иди положи на место!
Х а б у ш. Я…
К л а в а. На место!
К л а в а (Виктору). Мы решили с Хабушем пожениться.
К л а в а (бросается туда, тут же выволакивает Хабуша, вырывая из его рук брючный ремень). Я тебе дам вешаться! Я тебе повешусь!..
Х а б у ш. Магфур Хузеевич… Вы… Не хочу!
К л а в а (хлещет его ремнем). Я тебе повешусь! Дурак! Ассенизатор вонючий!.. Я тебе так повешусь!..
Б а я н о в (кланяясь в спину Мигри). Здравствуйте! Рад вас видеть в добром здравии. Мне бы Магфура Хузеевича.
Я пришел сообщить радостную новость: домоуправление положительно решило ваш вопрос. (Забегает вперед и говорит уже в лицо Мигри.) Я товарищ Баянов. Работник домоуправления. Мы недавно с вами познакомились.
В таком случае простите за беспокойство. В следующий раз. (Увидев Магфура, несущего табуретку и лопату.) А, вот вы где! А я только что беседовал о вас с вашей милой родственницей.
М а г ф у р. Салям, Баян Баянович!
Б а я н о в. Долго жить будете! Легки на помине... Я пришел сообщить вам радостную весть.
М а г ф у р. Вот, ушли отсюда… а она (кивает на Мигри) говорит: надо закончить дело, которое начал. Надо, мол, победить. Вот так!
Б а я н о в (оглядывает двор). А как хорошо будет дышаться здесь, Магфур Хузеевич, когда всеми запахами весны заблагоухает наш сад!.. (Восторженно улыбаясь.) Филателия, знаете ли, так развивает воображение, мечтательность!.. Вот смотрю я на вашу маму или тетю и думаю... Психология старого человека — и кварталы новых домов… Формы нового быта, конечно, перековывают характер. Но ведь этот сад… цветущие яблони — это и ее мечта, вашей родственницы, я убежден! И давно жила в ней эта мечта... Давно... Да-да, эта мысль. И только в условиях нашей действительности, при содействии нашего домоуправления, она может осуществиться… (Деловито.) Всего тысячу рублей.
М а г ф у р. Саженцы я снова достал. Только бы не погубили!
Б а я н о в. Все это не так страшно. Не будьте пессимистом, Магфур Хузеевич! (В деловом возбуждении спешит выпалить свою сногсшибательную новость.) Из коммунхоза пришло указание — в каждом домоуправлении организовать дом образцового быта, понимаете? А мы тут как тут с нашей великолепной инициативой. Я доложил о нашем вопросе. Положительная реакция! Больше того, начальник коммунхоза на районном совещании уже привел работу нашего домоуправления как пример! Видите, какую я развил деятельность!.. И теперь для нашего замечательного сада открываются великолепные перспективы... Так и быть, полтысячи. Ровно полтысячи.
М а г ф у р (работая лопатой). Сейчас по ту сторону дома траншею для канализации прокладывают. Здесь, говорят, по ошибке проложили... А вдруг — там по ошибке? Вы не в курсе?
Б а я н о в. Это все несущественно, Магфур Хузеевич. Пусть роют, прокладывают. Главное — наш почин одобрили! Кстати, вы как-то изволили заметить, что в плодопитомнике вашего свояка… Двести. Окончательно.
Ж е н щ и н а. Товарищ Баянов!
Б а я н о в. А, Эсфирь Ноевна!.. (Чуть отступая.) Почтение мое… Мое почтение!..
Ж е н щ и н а (оглядывая обезображенный пустырь). Прекрасно! Вы не обманули моих надежд. Именно так — с корнем, до основания...
Б а я н о в. Да-да! Я никого никогда не обманывал.
Ж е н щ и н а. На протяжении всей жизни я — на страже общественных интересов. Я всегда сигнализировала. Того, что мещане и обыватели (с ненавистью бросает взгляд на Магфура) называют пошлым словом «личная жизнь», у меня не было. И не могло быть! (Взглянув на Баянова.) И вот, видите, оценили. Прислушались. Это симптом, товарищ Баянов.
Б а я н о в. Да, конечно! Конечно. (Магфуру.). Сто. Согласен на сто.
Ж е н щ и н а (оглядывая поле брани). Совершенно верно! Именно так надо бороться с такими элементами. (Презрительно смотрит на Магфура.) Но сам факт, что эти элементы находятся еще на свободе…
Б а я н о в. Видите ли, Эсфирь Ноевна, поскольку филателия…
Ж е н щ и н а. Нет, не спорьте! Не спорьте! Лишняя гуманность ни к чему. Вы очень мудро использовали великолепную технику, выпущенную нашей промышленностью. Все инстинкты, все эти извращения прошлого надо выкорчевывать с нашей прекрасной земли именно могучей техникой. Какой век на дворе, знаете? И что бы ни говорили, а технический прогресс должен и обязан диктовать свои условия в борьбе с такими гнусными явлениями! (Опять взгляд на Магфура.) Я убеждаюсь в этом снова и снова... И со своей стороны…
Б а я н о в. Видите ли, Эсфирь Ноевна, дом построили, а траншею… для канализации…
Ж е н щ и н а. При чем тут канализация? Надо просто всемерно распространять этот опыт, пропагандировать его. Мне предлагают другую работу, и я подумаю, уважаемый Баянов, даю вам честное слово, я подумаю, каким образом можно будет использовать технику… Сегодня у меня радостный день!.. (Достает из сумочки какую-то повестку.) Вот! Приглашают прийти.
Б а я н о в (взглянув на повестку). Психоневрологический диспансер? (Отступая.) Да-да! Понятно. Это очень значительно, поскольку… очень, очень приятно…
Ж е н щ и н а. Я всегда утверждала, что среди нас — много ненормальных людей, которых надо изолировать от общества. Целый ряд материалов на эту тему со статистическими выкладками, с конкретными предложениями был направлен мною в центральные учреждения. (Торжествующе.) Я предложила, уважаемый Баянов, весьма целостную и обширную программу! Не сомневаюсь, мои факты убили и потрясли. Познакомившись с ними, ничем иным больше нельзя заниматься. И вот — приглашают. Видимо, хотят, чтобы я возглавила. Поняли наконец, что я не могу находиться в роли воспитателя в рядовом детском саду.
Б а я н о в (отступая от нее все дальше и дальше). Я… я поздравляю вас, Эсфирь Ноевна! Да-да! От всей души поздравляю...
Ж е н щ и н а (с признательностью и великодушием). Я — одинокая женщина. Мужская нога никогда не переступала порога моего дома. Голых мужчин — какое, правда, гадкое слово? — я видела только во сне. Но у вас честное лицо, товарищ Баянов. Я верю вам. Приходите в семь! Посидим как коллеги. За чашкой чая.
Б а я н о в. Как коллеги? Да-да… Видите ли, кое-какие дела. Надо заботиться о… трудящихся. Ссе…мейные заботы. Да! Да! Заботы...
Ж е н щ и н а. Никаких возражений. Жду вас в семь! (Магфуру.) Как только я приму дела, я брошу на вас всю технику. (Стремительно уходит.)
Б а я н о в. Кко…ллеги… Почему она меня назвала коллегой? У меня что-то… с головой. Я пойду! Что-то у меня… с головой… (Уходит.)
М и г р и. Ходят, бегают. Тот, кто творит, такой же снаружи, как тот, кто не творит. Трудно понять, кто творит, а кто не творит. Кто пустой, кто полный.
М а г ф у р. Хорошо, что ты привела меня сюда, старая. Нельзя отступать. Нельзя...
В и к т о р. А я к тебе как раз шел.
Э л ь з а. Ты знаешь, сегодня собрание… было. Меня там вслух обозвали… тупой дурой.
В и к т о р. Тупой?
Э л ь з а. Да! Тупой…
В и к т о р. Ничего, мы еще поборемся. (Потрясая газетой.) Вот… опять некролог... Столько вакантных мест освобождается каждый день. Мы будем нужны!
Э л ь з а. Я давно заметила, что на меня как-то странно смотрят… Но то, что произошло сегодня... Стараешься, стараешься ради людей… и никакого понимания...
В и к т о р. Большим, великим людям всегда трудно. Часто их не понимают.
Э л ь з а. Спасибо, Виктор!
В и к т о р. Эх, хоть бы токи от тебя шли! Жалко, токов никаких нет.
Э л ь з а (ошеломленно). Каких токов?
В и к т о р. А! Хоть бы в каких-нибудь импульсах… забыться...
М и г р и. Ходят, говорят. А чего говорить? Кто прямым путем идет, тот… для всех идет… Кто заблуждается, тот заблуждается во вред себе… Ходят все, говорят… А к душе не идут.
М а г ф у р. Ничего, вечная совесть ты человеческая! И земля будет зеленой, и дураков станет меньше. Меньше станет... Время, отпущенное на жизнь, — не наша собственность. Я так понимаю. Оно отпущено для исполнения долга. И в этом — главная радость жизни. И смысл. А, спишь? Ну спи, спи… Из дому уйдешь, а с земли своей куда уйдешь?.. Надо исполнять.
Д е в о ч к а. Дядя Магфур!
М а л ь ч и к. Вот ведро воды принесли! Из дома.
М а г ф у р. Вода нужна. Хорошо. Вода очень нужна.
П е р в ы й (обрадованно). Друг! Ты! Ух ты! (Второму.) Ну, я ему двинул тогда, а? (Магфуру.) Слушай, не обижаешься? Что я тебе саданул тогда? По простоте души же! Растравил ты меня…
М а г ф у р. Чего на тебя обижаться?
В т о р о й. Да пойдем… Ну его начисто!..
П е р в ы й. Сейчас, сейчас! (Магфуру.) Ты скажи, правильно ведь я тогда тебе по роже заехал, а? Меня совесть что-то скребет. А? Правильно?
В т о р о й. Закроют же магазин!..
П е р в ы й. Нет, пусть он скажет! А, друг?
Д е в о ч к а. Папа, не бей его больше!
П е р в ы й. Брысь! У нас мужской разговор.
М а г ф у р. Я тебе так скажу! Каждый человеческий организм имеет определенный энергетический запас. Я как электрик это хорошо понимаю. Так вот, запас этот свой надо ко всей энергетической системе жизни подключать… Не поймешь ты меня сейчас. Когда поймешь, тогда приходи. Завтра… поймешь. Завтра и приходи!..
Д е в о ч к а. Папа, иди домой!
П е р в ы й. Брысь, я те сказал! Родителей не слушается совсем. Постой, постой!.. Вот у нас спор с ней. Каждый день. Она говорит, что ты умный, а я говорю, что дурак. Почему она не слушается родителей? Искренне, так сказать, душевно… Как друга прошу, скажи ей сам, что дурак. Я ведь ей отец, а она на мой родительский авторитет плюет. (Девочке.) Слышь, иди сюда!
Д е в о ч к а. Фигушки тебе!
П е р в ы й. Слышь, друг, я по-дружески прошу!
М а г ф у р. Ты познаешь мир только через желудок… Попробуй хоть раз пойти на поклон к своей душе и тогда узнаешь сам, кто ты, и кто я, и кто дурак в этом мире.
П е р в ы й. Я же к тебе как к другу!..
В т о р о й. Да врежь ему по-настоящему! И — начисто! Закроется же!..
М и г р и (приподнявшись с табуретки, грозя им палкой). Ходят, бегают… Убытка в себе не знают. Палку… палку… только знают. Глупые люди...
М а г ф у р (гладя Мигри по голове). Чего я прошу? Невозможного, наверное, прошу. А может, возможного?.. Сад… на пустыре поднимется, и будут сидеть в саду красивые и счастливые люди…
М и г р и. Кто идет прямым путем, тот — для всех идет. Не туда идут.
М а г ф у р. Раньше думал, один справлюсь. Один ничего не сделаешь. Сейчас бульдозер придет. Кто-то сажает, кто-то ломает. На этом уж вечно мир стоит. И еще постоит, так ведь? (Берет лопату.) Все равно тот, кто сажает, победит.
М и г р и (опираясь на палку, медленно бредет к скамейке). Когда пупок правильный… Пупки плохие…
Да, наверное, это все-таки прораб из какого-нибудь СМУ (строек так много повсюду),
но, возможно,— жизнь настолько фантастична,
что автор порой готов не верить даже собственным глазам,— и какой-нибудь
завалявшийся в закоулках бесконечной материи черт,
разуверившийся в силе своих бесчисленных подручных и теперь уже сам, собственной персоной,
вышедший на борьбу с нашим героем.
Н е и з в е с т н ы й (не обращая ни на кого внимания). Так! Копать будем здесь, здесь будет большая яма. (Магфуру.) Ну, чего стоишь? Копай!
М а г ф у р. Какая яма? Для чего яма?
Н е и з в е с т н ы й (деловито). Яма для ямы. С дырой.
М а г ф у р. С какой еще дырой?..
Н е и з в е с т н ы й. Туда…
М а г ф у р. Куда… туда?
Н е и з в е с т н ы й (деловито). Здесь будет большая яма. Прошу разойтись!.. (Мигри.) Гражданка, прошу освободить территорию!
М а г ф у р (выпрямляясь). Всю жизнь я боролся с тобой, всю жизнь… (Наступая на Неизвестного). Все равно посажу яблони… Никакой ямы и никакой дыры здесь не будет. Здесь вырастет сад. Сад здесь поднимется! И это говорю я! Я это говорю!
Н е и з в е с т н ы й. Освободить территорию для строительства ямы!
М а г ф у р. Врешь! Сад здесь будет!
Н е и з в е с т н ы й. Здесь будет дыра!
М а г ф у р. Сад, сад!..
Н е и з в е с т н ы й. Дыра!..
1973
ПРОЛОГ
распластованная на десятки километров, держащая в себе панораму гигантского строительства.
Какие-то конструкции, головоломные и фантастичные;
падают искры от сварки, доносится натужный вой, урчанье тяжелых, многотонных машин.
И не поймешь, что это — день, ночь. И на эту грубую музыку,
на гул работающей степи, обнажившей древнее свое нутро, ложатся отдельные сцены пролога.
— Ребята, бетон! Принимай, раззявы!
— Что долго так? Дождь же! Если не работать, совсем крышка! Для вас же дорогу делаем, для твоего ишака!
— Это не ишак, а МАЗ. И не оскорбляй мою машину!
— Тоже мне, князь!..
— К нам давай. Триста рублей плюс командировочные.
— На черта мне эти деньги!
— Через два месяца квартиру дадут. Поработаешь два года, в Москве дадут!
— На черта мне эта квартира!
— У нас НОТ. Школу пройдешь,
— На черта мне НОТ? Здесь я на самом пике! — Ты влепишь кому-то по загривку, приедут, тебе вломят по шее — жизнь!..
— Алло, алло!.. Ну вот, значит... Ну, приехал!.. А бог его знает! Грязь страшная, народу тьма! В столовках так кишмя все кишит!.. Посмотреть надо.... Не поймешь сейчас ничего, говорю! Не пойме-ешь!..
