|
|
«Мы превратили бы Казань в Мекку»
      Создание американского технического гения — самолет «Стеллс», мрачный небесный стервятник, не видимый даже радарами, стоит полмиллиарда долларов. Его стоимость удалось снизить примерно на треть только за счет одной идеи русского автора, опубликованной в открытой печати. Вот что значит в наш век идея, дающая жизни «новое качество». Она стоит ныне миллионы и миллиарды долларов.
      Когда наши политики, промышленники, предприниматели, администраторы увидят конкретную выгоду в опоре на «интеллект», «талант», «человеческий гений»? Очевидно, это произойдет тогда, когда в своей деятельности они сами выйдут на определенный мегауровень.
      Сногсшибательные идеи завтрашнего универсального мира — экономического, научно-технического, философско-религиозного, общегуманитарного плана — рождаются уже сегодня в умах людей. Но труден и непрост для них естественный путь зерна.
      За окном роскошный день бабьего лета. На столике чай с вареньем. Ветка с зелеными листьями колышется почти у самого лица.
      Сижу, неторопливо беседую с доцентом кафедры теоретической механики Казанского инженерно-строительного института Айратом Терегуловым. Хозяину дома пятьдесят четыре года. В 1967 году он защитил кандидатскую диссертацию, давно уже написана и докторская, но нет ни времени, ни желания защищать ее. Уже много лет этот человек крепко «ушиблен» своими «идеями-фикс».
      Еще учась в институте, он начал задумываться над фундаментальными проблемами механики. Когда начал вникать в суть, понял: желательно имитировать природные модели. Как они функционируют, как взаимодействуют со средой?
      Плотность атмосферы близ поверхности земли резко убывает по высоте. Самые крупные птицы — кондоры с размахом крыльев до трех с половиной метров — парят на высотах около пяти километров. Менее крупные —орлы с размахом крыльев до двух с половиной метров —поднимаются в небо до двух с половиной километров; гусей с размахом крыльев до полутора метров можно увидеть лишь у поверхности земли. С увеличением плотности атмосферы уменьшается допустимый размер крыла. С точки зрения механики, полет кондора над вершинами гор или движение дельфина в океане — это процесс взаимодействия твердого тела с газом и жидкостью.
      И настал час, когда в процессе исследований казанский теоретик пришел к необходимости фундаментального пересмотра существующих гипотез аэрогидромеханики. При этом ему пришлось опираться на философские аргументы. Обобщающий вывод: сложные явления природы имеют триединую структуру — две противоположные стороны и компромисс между ними. Философская проработка дала строгое обоснование результатам в аэрогидромеханике, в частности, в выработке оптимального режима движения твердого тела в среде.
      Существующая в конце ХХ века летательная техника основана на жестком или неупругом взаимодействии с воздухом. Жесткое крыло самолета не взаимодействует со средой, а давит на нее с позиции силы. Работа в воздухе крыла Терегулова основана на упругом взаимодействии, на компромиссе.
      Практически уникальные разработки казанского теоретика позволяют создать самолеты, которые будут иметь плавный режим движения, зависящий от изменения плотности атмосферы по высоте. Эти самолеты с максимальной безопасностью, экономичностью и комфортом не смогут использоваться для военных целей, что позволит полностью отделить гражданскую авиацию от военной. Это кажется фантастическим, но самолеты Терегулова будут иметь взлетно-посадочную скорость порядка 30 километров в час, смогут покрывать расстояние в тысячу километров за 35 минут и десять тысяч километров — за 90 минут, поднимаясь половину пути и времени с удельным расходом горючего гораздо меньшим, чем тратится на пассажира автобуса, а затем, планируя вниз с восстановлением основной части энергии, исрасходованной на подъеме, за счет специального торможения. Казанским мыслителем были получены также результаты по лучшим вариантам плавательных аппаратов, новым видам аэро- и гидротурбин.
      Представьте, что у вас в руках появились такие идеи. Как вас встретят дорогие современники? Специалисты по авиации воспитаны на силовых, форсированных режимах и ориентированы по сути на военные цели. Специалисты по аэро- и гидротурбинам и кораблестроители также всем своим опытом работы ориентированы не на упругое взаимодействие с водой, а на тот же силовой форсаж. Их реакция заранее предсказуема. По существу же то, что предлагает Терегулов,— а это колоссальная экономия энергии, ресурсов,— принципиально новые мировые технологии, требующие и новых экономических форм взаимодействия. Для их осуществления нужна новая промышленность, новые заводы. Это, кстати, и путь в завтра. Запатентовать открытия, торговать лицензиями, практически осуществить проекты... Но ничего этого, к сожалению, в ближайшее время не произойдет. Человеческий мир, скорее всего, отмахнется от подобных идей.
      Я рассматриваю чертежи терегуловского мини-плана. Его основное крыло имитирует главную секцию крыла летучей мыши. Это один из первых шагов теоретика к реализации результатов. Я рассматриваю чертеж конструкции электромобиля на четырех человек. Масса 250 килограммов, принципиально новый пропеллер-движитель, скорость порядка 120 км/час...
      Да, рядом с нами находятся, а порой и живут годами гениальные люди. Они сдают бутылки на пунктах стеклопосуды, по утрам ходят на службу, терпеливо, как все, стоят в очередях за хлебом и часто не имеют ничего, кроме ничтожной зарплаты. Они невидимы, но «помечены»: Бог или Сатана, на счастье или на проклятье наградил их крупными фантастическими идеями, и вот они одержимы ими и потому порой никому не нужны в мире, где царят пресность и покорство обычаю. Но, быть может, нужны? Может быть, именно они-то и спасут нас завтра?
      За окном — роскошный сентябрьский вечер.
      Сидим, беседуем за чашкой чая. О праве мыслителя... на последнюю точку, на уход из мира. Да, такой парадокс. Почему бы не обсудить и эту проблему?
      Терегулов интересен не только своими техническими идеями, но и оригинальными философскими воззрениями. Они в непростой мозаике универсалистского учения, которое ныне создается в мире, могут найти свое место.
      Основной закон логики, как известно, гласит: «Об одном и том же явлении в одно и то же время не могут высказываться суждения противоположного характера». Иначе говоря, всякое явление с логической точки зрения предстает как единое и непротиворечивое. Соответственно, основной закон диалектики утверждает противоположное: «В одном и том же явлении и в одно и то же время существуют стороны противоположного характера». Т.е. явление с позиции диалектики представляется как внутренне двойственное и противоречивое до непримиримости. При рассмотрении сложных явлений природы, подчас неизобразимых, не фиксируемых чувствами, не наглядных, мы не можем порой отдать предпочтение ни логике, ни диалектике, а должны использовать и тот, и другой методы одновременно. Последнее возможно только при условии их компромиссного сочетания, т.е. если в главном выполняются как требования логики, так и диалектики, но не выполняется точно ни то, ни другое. Вероятно, в силу этого всякое сложное явление природы и имеет обыкновенно триединую структуру и состоит всегда из двух сторон противоположного характера, сочлененных друг с другом компромиссом. Отсюда вытекает и схема развития человеческого познания и, вероятно, эволюции и самого человека. В первый период человек использует для познания окружающего мира лишь чисто логический метод. Диалектика как инструмент находилась в то время как бы в резерве, в непроявленном состоянии...
      — Таков тип мышления, если хотите, вашего микрочеловека,— говорит Терегулов.— Мир в его представлении однороден, прост, нагляден, полностью подчинен элементарной логике и элементарным чувствам. Первая стадия человеческой цивилизации — локальное, очаговое, однородное развитие — закладывалась микрочеловеком. Но во второй переходный период человек использует уже и логический, и диалектический методы. Хотя и одновременно, но раздельно. Тип мышления макрочеловека (воспользуюсь снова вашей терминологией) более сложен. Это мышление базируется уже на операциях анализа и синтеза, на сознании противоречивости окружающего мира, но все действия производятся в пределах понятий и методов определенного, «родственного» душе пространства. Скажем, эвклидова — в математике, национального или государственного — в политике. Например, возьмем такой результат мышления, как голый национализм. Можно бранить, можно ругать, и поделом, но такой закономерно бывает форма мышления человека на второй стадии его развития, будь он татарин, еврей или немец. Вторая стадия — это региональное развитие человечества путем формирования отдельных стран, народов, религий, классов, когда мир постепенно «склеивался» вместе и в то же время разделялся на противоположности. В итоге в связи с развитием централизованной России и колонизацией американского континента мы в ХХ веке и имеем две противоположные социальные системы и промежуточный третий мир. Эта стадия достигла постепенно предела своего развития и вступила в полосу кризиса, видимого в СССР и скрытого в США. И вот тут наступает третья фаза. Тут и только тут человек в своем познании мира и самого себя — да, по-видимому, это ваш мега- или богочеловек — опирается уже на совместное использование логики и диалектики. И причем в непрерывном взаимодействии.
      — Вот, смотрите,— продолжает Терегулов.— В неклассической физике укореняются понятия частицы и античастицы. Без них физика уже немыслима. В общей теории относительности пространство, время и масса также взаимосвязаны и изменяют свойства. Иными словами, представляют собой единое целое, составленное на копромиссных условиях. Короче, человечество постепенно и как бы бессознательно уже приступило к работе на путях мегамышления. Здесь я полностью согласен с вами. Микро— и макромышление, разумеется, будут использоватья человеком и дальше, но — не на осевых линиях развития. И это касается науки, экономики, философии, политики. С позиций мегамышления надо, видимо, смотреть сегодня и на триединый характер мировой социальной системы: лагерь «социализма», лагерь «капитализма» и в качестве компромисса лагерь стран третьего мира. Несмотря на колоссальные социально-политические изменения в странах Восточной Европы и Евразии, общая триединая структура мира, думается, в основных своих очертаниях сохранится. Переоформится, поколышется и — утрамбуется. Триединство — общий закон бытия. И он выше законов Мальтийского ордена, загадочного «Бильдербергского клуба» или «Трехсторонней комиссии», претендующих на роль тайных управителей мира. Управлять, кстати, нужно грамотно. Вы посмотрите на основную аксиому христианства. Я имею в виду аксиому о триедином Боге (един в трех лицах). Бог представляется как сложное явление, не имеющее наглядно фиксируемого представления. Это свидетельствует: христианская религия базируется на объективных законах природы и находится в соответствии с логико-диалектическим методом. Последнее, видимо, и объясняет неразрушаемость христианского мифа во времени. Неистинность самого Иисуса как Христа, т.е. как «божьего человека», в чем я могу, возможно, с вами согласиться, уже не имеет здесь особого значения. Да, отвечает объективным законам природы и ваша концепция триединого человека. Микро- и мегаипостаси можно рассматривать как диаметрально противоположные крайние варианты, а макроипостась — как компромиссное промежуточное звено. Триединым является человек, кстати, и в половом смысле: муж и жена смотрят друг на друга как противоположные модели, а в качестве компромиссного соединительного звена выступает их ребенок. Вот почему, между прочим, и крепок этот триединый институт семьи, прошедший проверку в течение тысячелетий...
      В этом монологе — образ философии моего приятеля-мыслителя. Мы говорим долго. Право же, за чашкой хорошего чая и с хорошим собеседником перебирать историю мира, как колоду игральных карт,— занятие, достойное Богов. Любопытен взгляд Терегулова и на объективную роль человека во Вселенной. Его точка зрения —неожиданная точка зрения специалиста по теоретической механике.
      Сферическая форма земной коры является, на его взгляд, оптимальной формой для выполнения назначения Земли в процессе ее собственной эволюции, т.е. ее функционирования в составе Солнечной системы и Космоса. Отсюда следует: все, что находится на поверхности Земли, в том числе и человек, должно служить в основном обеспечению ее формы и ее усовершенствованию. На нынешнем этапе объективная роль человека, по Терегулову, заключается в обеспечении нормального функционирования Земли глобальными мерами. Из этого вытекают весьма важные выводы, основной из которых таков: опасность глобальной катастрофы, нависшей над планетой, указывает на необходимость глобального развития человеческой цивилизации. Эта опасность, достаточно серьезная сегодня, будет убывать лишь по мере развития универсального, т.е. мирообъемлющего, высшего уровня мышления.
      В условиях кризисного отклонения от оптимума резкий рост населения приводит к тому, что при решении сложных вопросов на одного человека, мыслящего в правильном направлении, приходится более одного человека, который мыслит неоптимально. Или в рамках явно устаревших категорий. Причем отклонение от оптимума проникает во все области жизнедеятельности, заражая болезнью производство, науку и политику, что делает процессы развития жизни опасными.
      Опасность глобальной катастрофы свидетельствует: нынешний человек явно превышает свои возможности и нарушает экологию Земли как космического тела. Вселенная аккумулирует избыточную энергию, производимую человеком, в запасах ядерного оружия, и может уничтожить цивилизацию, которая нарушает процесс эволюции планеты Земля. Необходимо учесть: для нормального функционирования в интересах Космоса условия существования Земли во Вселенной должны обеспечиваться с некоторой точностью. Опасность глобального ядерного недоразумения указывает на прямую необходимость перехода человечества на стадию универсального существования с сокращением численности населения, повышения уровня сознания и уровня жизни отдельных народов. Если человек не сделает этого сам мирными средствами, это сделают за него какая-нибудь катастрофа, новые виды болезней (СПИД — это первый звонок) или в роли «надсмотрщика» выступит инопредельный разум. В процессе своего развития и выполнения объективной роли по обеспечению нормального функционирования Земли в Космосе человек прошел, по Терегулову, стихийную стадию локального развития (микробытия по моей терминологии), полустихийно-полубессознательную стадию регионального развития (макробытие в моем обозначении) и должен вступить в сознательную стадию глобального развития (мегабытие).
      Собственно, выводы, идентичные моим.
      На стадии мегабытия, считает мыслитель, должно осуществиться глобальное взаимодействие евроамериканской и евразийской цивилизаций, принципиально и закономерно отличающихся друг от друга как бы по признаку «пола». Духовность и идеи женского по природе пластического евразийского Востока должны соединиться с капиталами и прагматическим подходом богатого, но скудного идеями природно-мужского евроамериканского Запада. И чрезвычайная ошибка, больше того, преступление перед человечеством — менять где-то «пол» той или иной цивилизации. Здесь, кстати, может высветиться, по Терегулову, и особая роль Татарии, Башкирии, Казахстана как земель, находящихся на осевой линии моста взаимодействия народов Евразии и Евроамерики, поскольку именно на осевых швах могут особенно бурно зарождаться «яйцеклетки» цивилизации, принципиально новые идеи, требующие оплодотворения, прошу прощения, «сперматозоидами», т.е. капиталами. Вот такой примерно глобальный «секс», о котором многие, в том числе среди управителей мира, не подозревают, существует еще в глобальной политике. Наличие его надо учитывать непременно.
      Мы разговаривали, и я подумал о том, что если бы жизнь развивалась нормально, естественно, то всего несколько человек — я, тот же Фан Валишин, Айрат Терегулов, еще кое-кто, о ком напишу позже,— могли бы легко превратить ту же Казань для мира в философскую Мекку. Чем универсальнее идеи, тем безграничнее и необъятнее сфера их применения. Наших идей, т.е. идей всего лишь нескольких человек, хватило бы для глубинных разработок на многие и многие десятилетия. Когда-нибудь это и произойдет, но не теперь.
      Учитывая конкретные реалии бытия, естественно возникает мысль о праве художника, мыслителя на последнюю финальную точку. Жизнь каждого человека — это творчество, и кто должен поставить финальную точку в этом творческом акте? Сам художник, творец, философ или случай, естественный ход событий?
      Эта проблема для серьезного мыслителя весьма остра и насущна. Скажем, жизнь оборачивается вдруг ликом фашизма. Какой-то из его разновидностей. Как быть, что делать в этих условиях писателю, мыслителю?
      Есть три безопасные формы жизни. Сотрудничество с режимом, апологетическое служение ему. Нейтралитет, уход в исторические или асоциальные описания. Третье —эмиграция.
      Несомненно, кто-то выберет один из этих трех возможных вариантов. Но очевидно также, что для кого-то все эти три варианта окажутся неприемлемыми. Эмигрировать некуда, поскольку весь мир в целом антигуманен. А прислуживание режиму или нейтралитет невозможны, скажем, в силу характера. И что тогда делать? Остается четвертый, последний вариант — когда гибель в борьбе мыслится как вероятная и единственно возможная форма бытия художника или мыслителя.
      Такова моя точка зрения. Какова точка зрения Терегулова?
      В самом деле, размышляет он, допустим, философ держит в руках рецепт спасения человечества. А человечество отворачивается от него. Оно не готово, оно не способно еще воспринять и принять формулу спасения. Для микрочеловека, обуреваемого личным эгоизмом, она, например, слишком сложна. Или антипатична изначально по своей сути. Для макрочеловека, ведомого классовым или национальным эгоизмом, она, допустим, тоже нечто чужеродное. Что в этих условиях должен делать философ? Безнадежно размахивать спасительным рецептом перед лицом озверевшего человечества или спокойно поставить точку в драме своего существования в прекрасном, но ненадежном мире?
      В молодости я считал: универсальный талант — Божий дар, подарок судьбы. Но ныне, прожив изрядное количество лет, думаю: нести такой дар сквозь жизнь —непомерно тяжкое наказание, рок.
      Мы говорим о жизни и смерти. Смеркается, тени все чернее, а вечер за окном удивительно роскошен и по-осеннему хрупок. И так же короток, как коротка человеческая жизнь.
|
|
|