21. Я — человек, принесший весть о Сверхбоге*

      — Завершив в январе 1993 года цикл ваших публикаций под рубрикой «Истина одного человека», мы пообещали читателям встретиться с вами. На их глазах в течение года рождалась новая философско-религиозная и бытийная система. Такое всегда чрезвычайная редкость, и естественно любопытство, вызываемое этим обстоятельством. У читателей возникли вопросы, пожелания, сомнения. Но сначала предельно сжато обозначьте, пожалуйста, вновь основные контуры вашей концепции.
      — Материя одухотворена всюду, феномен сознания органически присущ материи, являясь одним из ее неотъемлемых фундаментальных, изначально присущих свойств. Это — философско-религиозная линия, начатая когда-то Анаксимандром, ныне в рамках словаря нашей эпохи развивается мной. Супербольшое сознание, а в переводе на религиозную терминологию, им может быть, условно говоря, Бог и Небог, или Дьявол, в такой картине мироздания естественно и закономерно. Если мы признаем вероятностную, теоретическую возможность существования материальных структур, наделенных супербольшим сознанием, то тем самым вынуждены будем признать и возможность реального существования структур материи, наделенных, скажем так, божественными и антибожественными свойствами. В своих разработках, опираясь на громадный фактический материал, я доказываю наличие на сегодняшний день в истории человеческой расы семи великих эпох. Одни проходили под знаком символической культуры, другие, столь же масштабные по характеру, чередуясь с первыми, отмечены знаком реалистической культуры. Рождение великих мировых религий — индуизма, зороастризма, иудаизма, буддизма, христианства, ислама — с поразительной закономерностью «падает» на символические эпохи. Ныне — эпоха IV Великой символической культуры в истории человеческой расы. Это время рождения в сознании человечества и новой великой мирообъемлющей религии. Самой величайшей из существовавших и, вероятно, последней в земной истории человечества. Будущая эпоха, видится мне, пройдет под знаком Сверхбога, или Бога для всех, мы находимся у порога грандиозной революции в сфере духа. У порога самых невероятностных представлений. По существу, с 2000 года надо начинать летосчисление новейшей эры: мы вступаем в эпоху богосостояния. Или в эпоху дьяволосостояния, если победит последний.
      — Знаете, в пришедших письмах просматривается весь спектр чувств: от плохо скрываемой ненависти к вам —да чего таить, почти не скрываемой,— до любви и преклонения перед вами. Начну с первых писем. Например, читатель А.Александров из Казани прямо обвиняет вас в том, что идею «мысль и протяжение ничто иное, как два атрибута одной и той же субстанции» вы заимствовали у Энгельса. На мысль Энгельса он сам наткнулся во втором томе «Воспоминаний о К.Марксе и Ф.Энгельсе». К тому же он замечает: ваша мысль о том, что из мимоходом брошенных в одной из ваших проповедей идей «можно сделать десяток работ, достойных Нобелевской премии», лежит целиком на вашей совести. Его возмущает ваша, мягко говоря, «нескромность». Она приводит его и некоторых других людей просто в негодование.
      — Ну, это мелкие укусы. Они вполне естественны для людей определенного рода. Было бы странно, если бы таких выпадов не было. Впрочем, я их могу понять. Представьте, что кто-то говорит: «Было пятикнижие Моисея, будет трехкнижие Диаса». Но в состоянии ли вы перенести такую новость? От всплеска возмущения и ярости действительно здесь кого-то может хватить и удар. А насчет Энгельса, знаете, я пришел к двум выводам. Первый: все, что мы высказываем сегодня и выскажем завтра, человеческий мир когда-то уже приблизительно сформулировал. И второй вывод, прямо полярный: и сегодня каждый из нас в отдельности, и все человечество в целом, вслед за Сократом, должны повторять: «Мы знаем только то, что мы ничего не знаем». Вероятность открытий колоссальна. В этом смысле Нобелевские премии лежат у наших ног буквально россыпями. Однажды Будда, идя в толпе своих учеников, остановился в бамбуковой роще и поднял пригоршню листьев. «Как вы думаете,— спросил он,— чего больше: листьев в моей горсти или листьев, что остались на деревьях?» «Конечно, листьев в роще больше»,— ответили ученики. «Правильно,— сказал Будда.— То, о чем я не поведал вам, гораздо больше того, что я сумел вам передать». Наши знания, которыми мы кичимся, которые имеем на сегодняшний день,— жалкие пылинки в океане истин, нам совершенно неведомых. И, пожалуй, я был неточен: из некоторых идей можно сделать не десяток работ нобелевского ранга, а гораздо больше. Некоторые темы могу подарить для последующей разработки таким читателям, как А.Александров. Мне не жалко. Например, современная физика оперирует эталонами метра, грамма, секунды, выверенными в наших эвклидовых условиях, забираясь, однако, с этими мерами измерений в микро- и мегамиры, обладающие совершенно иными пространственно-временными свойствами, нежели макромир. И эта физика часто даже не сознает абсурдности положения, в которое она попала. Пожалуйста, возьмитесь за вопрос о соотнесении метрики трехмерного эвклидова мира с метрическими характеристиками микро- и мегамиров энных степеней измерений —и только из этого «материала» вы сможете «сшить» десятки академических ряс и мантий и завоевать премии любого достоинства. Есть и другие темы. Если мы признаем, скажем, феномен сознания как свойство материи, то должны, следовательно, это свойство изучать. В том числе самыми тонкими физическими методами. Изучать и вводить эту новую характеристику мироздания (в том числе Бога и Небога) в физические формулы. Процесс «обожения» науки, в частности «обожения» физики, взрывает до основания всю парадигму существующих ныне представлений. Это область физики, но давайте возьмем космологию, присмотримся к такой интересной теме, как модели Вселенных. Думаю, проблема соотношения эвклидовых поверхностей нулевой кривизны с поверхностями отрицательной кривизны, описанными Лобачевским, и поверхностями положительной кривизны, сформулированными Риманом, таит в себе раскрытие грандиозных тайн — именно в построении теоретических моделей Вселенных. А возьмем совсем иной раздел науки — психологию или психиатрию. Гипотезу о человеке как некоей точке пересечения миров самых разных измерений (эту идею я, как помните, высказывал в одной из проповедей) тоже надо предметно разрабатывать. В снах, при болезненных кризах, в шизоидных или наркотических видениях, в актах непрерывной религиозной медитации человек выходит, вероятно, в параллельные или субпараллельные миры, и этот процесс выхода и обратного входа в привычный трехмерный мир также нужно подвергнуть научному анализу. И здесь возможна масса открытий. Я уже не говорю о всем блоке гуманитарных наук: истории, этнологии, учении о государстве, политологии, искусствознании, литературоведении, философии, истории религиозной и общественной мысли — здесь существуют железные закономерности, некоторые из которых уже зафиксированы мной в моих полуфилософских-полуэссеистических книгах. Прекрасно, например, что А.Александров вычитал какую-то мысль у Энгельса, а тот, в свою очередь, вычитал ее у Спинозы: цепочка звеньев любой мысли уходит в бесконечность. И прекрасно, что мы четверо — Энгельс, Спиноза, читатель А.Александров и я — в этой бесконечности все-таки встретились и сошлись во мнении, что Бог — это атрибут или свойство материи. Плохо только то, что ни Ф.Энгельс, ни читатель А.Александров не «обожили» в свое время коммунистическую идею, т.е. не обручили ее с Богом. Без Бога коммунистическая идея была лишена своей легитимной основы и, следовательно, не укоренена в сознании народа достаточно глубоко. Укоренять ее там придется заново. Кстати, с помощью Сверхбога. Тенденция к объединению человечества тотальна. Частнорыночные формы хозяйствования не отвечают уже сегодня технологическому уровню цивилизации, и завтра отвечать ему не будут тем более. Не Маркс и не -классовая борьба, а технология заставит миллиардные массы людей снова прийти к универсалистским формам организации жизни как к формам, единственно возможным для выживания. И ныне идет переосмысление стратегии выживания: отказ от примитивных, неадекватных эпохе форм социалистической жизни и прикидка ее новых форм. Не надо к тому же забывать: уже довольно скоро человеческой расе предстоит переход на иноземные формы жизни. В будущем начнется постепенная колонизация землянами ближайших планов Вселенной и экспансия в запредельные миры. И вот здесь-то без единого Супербога, или Бога для всех, человечеству уже просто не обойтись. Он станет необходим. Эту идею, колоссальную и невероятную по значимости, тоже нужно отдать сейчас, кстати, в научную проработку. Завтра идея Сверхбога будет основной духовной пищей человечества.
      — Вы так уверены в этом?
      — Женщина рожает ребенка, как правило, на исходе девятого месяца беременности. У рождения человечеством своих богов тоже есть совершенно определенные закономерности. Оказывается, их можно найти и выявить.
      — Читатель М.Зубаков, тоже из Казани, пишет, что с нетерпением открывал каждый субботний номер «Советской Татарии» и «с жадностью вчитывался в ваши философские размышления». Он не только глубоко изучил сам ваши публикации, но и передал их «для осмысления своему сыну». М.Зубаков считает: без мегачеловека, о котором вы пишете, «тесными узами повязанного и с Космосом, и с природой», Земле уже не обойтись, микро- и макрочеловек доведут ее до беды. Он надеется, что вскоре эссе «Истина одного человека» будет оформлено «в книгу, которая станет настольной в каждой семье». В связи с этим он спрашивает, ка¬кая рукопись лежит сегодня на вашем письменном столе?
      — Да, составляю, правлю, завершаю новые главы в рукописи задуманного трехкнижия о трехипостасном человеке, мироздании и Сверхбоге. Каждый день открывается бездна новых, совершенно невероятных идей. У меня сейчас практически два состояния — я или сижу по десять-двенадцать часов за столом над рукописью, или лежу совершенно без сил. К счастью или к несчастью, но другого не дано.
      — Читатель М.Столяр из Набережных Челнов прислал очень большое письмо, в котором он касается множества разных тем. В частности, он пишет: «В никакого Бога я лично не верю, и когда Д.Валеев говорит, что в ответ на реплику о том, что феномен сознания, или божественное, есть качество материи, он увидел в глазах знакомого -физика-материалиста нечто вроде страха, в это не верю тоже. Валеев, по-видимому, выдает желаемое за действительное». Допустить Бога, по мнению М.Столяра, значит «допустить произвол, допустить в жизнь нечто необъяснимое». Но, с другой стороны, утверждает он, ¬«поскольку в мире есть чудеса и поскольку человек не доказал, что Бога нет и не вправе со стопроцентной категоричностью утверждать это, поскольку, наконец, мир бесконечен в познании, то мы не вправе и утверждать, что все знаем и в отношении того, что Бога нет. Может быть, за каким-нибудь поворотом мы вдруг его встретим, как встретил его писатель Д.Валеев? Другое дело: речь ныне должна идти о встрече научной, доказанной».
      — Встреча человека с супербольшим сознанием, или с Богом,— это встреча разных типов мирового сознания. Если хотите — сознаний принципиально разных уровней. Эти встречи на интуитивном языке общения, в актах коллективной или индивидуальной медитации происходят давно, об этом свидетельствуют все мировые религии. Скажем, те из кришнаитов, в сердце которых живет идея абсолютного предания себя Верховной Личности Бога Кришны и которые тысячи раз, часами и сутками, без конца повторяют известную формулу кришнаизма: «Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе, Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе», возможно, действительно встречаются с Богом, которого они зовут Кришной. Но не встреча ли это с Богом человека, превратившегося при этом в зомби? В панрелигии будущего, освященной Сверхбогом, или Божественным Абсолютом, с Богом будет встречаться не человек-зомби, мозги которого выпотрошены в результате акции непрерывной религиозной медитации, а человек, обретший свою давно искомую богоипостась. Дело еще в том, что ныне происходит и общая тотальная смена настроений: от верования «материя мертва» — к убеждению «материя жива», от формулы «мир, как часы» — к формуле «мир, как мозг». И здесь человеческая раса выходит на уровень постоянной связи, возможно, даже непосредственной, совершенно реальной, с Высшим Разумом. Ныне мы приближаемся к такому состоянию представлений о мироздании, когда не только наука будет полностью «обожена», но и понятия Бога и Небога, или Дьявола, полностью «онаучены». Такова общемировая тенденция развития отношения человечества с Высшим Разумом, и с этой тенденцией никто не сможет ничего поделать: она потребует подчинения себе во всем и сметет со своего пути бесчисленные наслоения старых, обветшавших верований. Панрелигия будущего воспользуется всем полезным и необходимым, что накопили предшествующие мировые религии, но возникнет как бы за их пределами — над ними. Универсалистская панрелигия — религия завершающего круга.
      — Все понятно и все даже в какой-то степени логично, но откуда такая уверенность?
      — Я абсолютно не уверен в своем завтрашнем дне. Мой карман пуст. Зарплаты не получаю, пенсии тоже, гонораров практически нет. По существу, я приговорен обществом и государством к смерти от голода. Но не видя ясно свой собственный завтрашний день, я вижу абсолютно четко завтрашний день человечества. Такое зрение. У всех оно разное.
      — Ваше замечание насчет нулевого заработка печально. Но почему-то вы говорите об этом очень спокойным тоном?
      — Мы вспоминали уже Готаму Будду. Вспомним еще раз. Царь по происхождению, в двадцать девять лет он взял в руки простой посох и надел халат нищенствующего странника. Представьте на секунду этот образ могучего нищего: «Идите, вы, нищие, несите спасение и благо народам!» Будда надел на себя халат нищего, ведомый наитием и верой. На нас надевает тогу нищеты наша действительность. Но здесь для художника, как и всюду, открывается и своя положительная сторона. Возможно, формулу спасения человечества ты начинаешь видеть совершенно ясно только оказавшись сам на дне жизни. Абсолютная нищета — это и абсолютная свобода. Возможно, благодаря ей я стал человеком, способным сказать все, что мне дано сказать. Порой я ловлю себя на ощущении, что нахожусь на двух полюсах одновременно — на самом верху бытия и в самом его низу. Ощущение двухполюсности своего положения, двухполюсности бытия — ощущение необыкновенное.
      — Два интересных вопроса задает читательница Д.Яруллина из Казани. «Уважаемый Диас Назихович,—пишет она.— Вы пророчествуете о новом Мегабоге. Намерены ли Вы проповедовать его? Если да, то не боитесь ли, что Вам помешают это сделать; если нет — то каким образом эта идея нового Бога овладеет массами людей на земном шаре?»
      — Вопрос и в самом деле непростой. Давайте подумаем вместе, сообща. Приходит к человеку какая-то громадная идея. Например, она пришла к вам. Как с ней быть? Как поступить? Чем идея громадней, тем труднее удержать ее в руках, в сердце, в душе. И потом — в тебе она родилась, но ты нечто вроде матки, и приходит определенный час, когда ты должен выпустить ее в свет. Скажем, идея Сверхбога пришла ко мне давно и уже много лет жила внутри, обосновываясь там все шире и плотнее, но миг, когда я внезапно ощутил, что уже не хозяин этой идеи, что должен пустить ее в свободное плавание в человеческий мир, настал недавно. И посмотрите, что сопровождало этот миг. Произошли очень интересные вещи. День, когда я со страниц газеты объявил в декабре, что в январе 1993 года завершу цикл проповедей своими размышлениями о Сверхбоге, совпал с католическим Рождеством Христовым. Причем такое совпадение случилось помимо и моей воли, как автора, и вашей воли, как издателей. Помните, мы договаривались, что весь цикл своих публикаций я завершу в декабре 1992 года? Мной были намечены темы последних выступлений, но вдруг где-то в ноябре один из субботних номеров был полностью отдан вами под публикацию Конституции республики. И все мои наметки полетели. Было сообща решено, что свои проповеди я завершу в январе. Но что происходит дальше? Это любопытно. Едва объявив о предстоящем цикле будущих январских проповедей о Сверхбоге, я тотчас тяжело заболеваю. Никогда в жизни не чувствовал себя так скверно, как в предновогодние и первые посленовогодние дни. Помню, был момент, когда нужно было измерить давление. Аппарат у нас старый, полусломанный, что-то там нужно поддерживать, прижимать, и мне нужно было левую руку перенести к локтевому сгибу правой руки, чтобы помочь жене. И знаете, я не смог этого сделать. Не хватило сил. Мы так и не смогли тогда измерить мне давление. И вот лежу, а сам думаю: надо писать статью для вас. Подходит срок. Завтра надо отдать в редакцию первую проповедь о Мегабоге. И такое ощущение (где-то глубоко внутри): или я сделаю это сегодня, или не сделаю никогда! И вдруг какие-то силы для этого в теле обнаружились. Для себя лично я не мог передвинуть руку по постели, а здесь вдруг поднялся на ноги. Правда, с трудом, но встал. Сел к столу за пишущую машинку и просидел за столом над первой проповедью о Сверхбоге около шести часов. А едва закончил писать — свалился. Пришлось немедленно вызывать «скорую помощь». Бесконечные уколы, больничная койка. Позже я думал, что это было: последнее предупреждение или последнее испытание? Вероятно, и то, и другое одновременно. Но я знаю точно: если бы тогда я не смог написать этой первой проповеди о Сверхбоге и вовремя обнародовать ее, я бы не сделал этого уже никогда. Это был роковой момент выбора. Кто знает, возможно, я остался жить, чтобы исполнить назначение, посеять семя новой религии. И опять-таки весьма странная история произошла, как вы помните, с публикацией. Я писал ее для субботнего номера, который должен был выйти 9 января, но снова, помимо моей и вашей воли, произошла подвижка. В связи с Рождеством Христовым перенесли воскресный день, и вы свой многостраничный субботний выпуск дали не в субботу, как давали всегда в течение многих лет, а в четверг, 7 января. И снова любопытное символическое совпадение — обнародование первой проповеди о Сверхбоге, где концепция новой универсалистской панрелигии получила более или менее подробное обоснование, произошло опять в день Рождества Христова, но уже по православному календарю.
      — Вы хотите сказать, что кто-то, предположим, некая высшая сила манипуляциями такого рода пытается дать понять нам, что на смену христианству (или исламу, иудаизму, индуизму и т.д.) идет новая мировая религия? Или, скажем, что монотеизм старого типа передает этой новой мировой религии своего рода эстафетную палочку? А может быть, все проще? Просто невероятное сцепление случайностей?
      — Да, вы правы, все может объясниться каким-то иным образом, и очень просто. Я тоже часто бываю чистым прагматиком и реалистом. Все просто. Но вдруг все просто, но немного не так? Все очень просто, но просто по-другому? Поймите одно: процесс создания религиозных ценностей, сотворения богов не закончился в древности. Он продолжается и сегодня. Принца Сиддхартха, прозванного Буддой, обожествили. Он исполнял на Земле обязанности Бога. Иисус был поскромнее. Этот галилейский проповедник не решился выдать себя за Бога-Отца, удовлетворясь ролью Бога-Сына. Мухаммед был еще скромнее. Он сказал, что он — посланник Аллаха, правда, в единственном числе. Если эту традицию продолжить, то скажу про себя, что я — всего лишь рядовой вестник. Любой человек, кстати, может стать им. Со Сверхбогом я, в отличие от Мухаммеда, часто беседовавшего с Аллахом на мекканском пригорке, долгих бесед не вел. И откуда ко мне пришла мысль о Сверхбоге — плод ли это одинокого ума, погруженного в течение десятилетий в размышления, или результат внезапного, как молния, наития —мне неизвестно. Наверное, последнее. Кстати, среди идеологов общей планетарной религии я не первый. В XIX веке были четыре предшественника — в Иране Баб и Баха-Улла, в Индии — Рамакришна и Вивекананда. В XXI веке появятся еще два вестника. Кого-то может оскорбить даже слово «вестник». Ради всего святого! Называйте в таком случае таких, как я, звонарями, которые на рассветной заре нового дня в жизни человечества забрались, может быть, с больной головы на колокольню и ударами в колокол пророчествуют о новом Боге. Я пытаюсь ответить на вопрос Д.Яруллиной и даже как-то принизить свою роль. Почему? А потому, что ничего хорошего для себя в своей миссии «вестника» не жду. Ничего, кроме разочарований, каких-то плевков и поношений, или еще чего похуже, не будет. Эти плевки и поношения, кстати, уже начались. Одна казанская газетенка пробавляется ими уже в течение двух лет, людям неймется... Кстати, насчет «скромности». Вестник не спрашивает ни у кого разрешения на слово. Права на цензуру своих мыслей он не признает ни за царями, ни за народами. Сеять зерна идей, особенно по целине,— тяжелейший и неблагодарный труд. Здесь нужен молодой возраст, нужны силы. Сиддхартху было двадцать девять, когда он пустился в странствия, и тридцать пять, когда он ощутил в себе дар проповедника. Иисусу было тридцать три, его ученики — из первых апостолов — были тоже молоды. Мухаммеду было около сорока, когда он начал пророчествовать об Аллахе. Заратустра, бродя по пыльным дорогам Персии и проповедуя богов Света и Тьмы, был тоже молод и силен. Мне же пятьдесят четыре — и времени осталось мало, уже ясно видна черта финиша,— и силы не те. Выписывая меня из больницы, мне дали выписку из истории болезни: в диагнозе семь названий, каждое из которых достаточно серьезно. Семь лучей, разрушающих тело и дух, направлены на меня. Это, может быть, не играет никакой роли в ремесле пророка, но это — большой минус для ремесла проповедника. Конечно, истинный боец, расстреляв все боезапасы, идет на таран. Его гонит азарт боя, и этот жгучий, едкий азарт выше страха смерти. В этом смысле я давно уже ощущаю себя «камикадзе», стрела полета которого предопределена. «Камикадзе» не знают иных целей, кроме ниспосланной им, и в этом — их немыслимая сила. Если в роли «камикадзе» художник, сила его может стать беспредельной. Конечно, пока я на этой земле, я буду следовать своей «стреле», т.е. писать, говорить, утверждать то, что знаю, во что верю и что чувствую. Но внести в сознание миллионов людей новую колоссальную по мощи идею единого Бога, Бога для всех, одному человеку, разумеется, не под силу. Одна стрела полета, даже заканчивающаяся мощной взрывной волной, вряд ли что изменит в этом мире. А противодействие есть и будет. Один из редакторов телевидения снял трехминутный сюжет, где я рассказываю о новой религии,— боятся, не показывают. Захотел выступить с докладом на предстоящей конференции ЮНЕСКО, которая должна была открыться в Татарии,— здешние титаны мысли не захотели потесниться, не допустили меня до участия. Конечно, нужны последователи. Кем был бы Мухаммед, если бы его слово не нашло отзвука среди его единокровников? Кем был бы Заратустра без своих учеников? Но в любом случае дело вестника — высказать идею, указать на карту пути, опубликовать какие-то статьи, книги. Если -народ подхватит идеи на лету — прекрасно. Если отмолчится, заплюет, затопчет — значит, не время, значит, ты пришел рано. Потому-то нас и будет семь вестников. На семи лучах, загоревшихся над Землей в разных странах, поднимется общепланетарная религия единого Сверхбога.
      — И что? Вы не хотите бороться за свои идеи?
      — Мое назначение — сеять семена, а взойдет посев или не взойдет — уже не мое дело. Ведь зерно, которое ты бросаешь, может взойти неизвестно когда и неизвестно в ком. Могут пройти десятилетия. Дальнейшая судьба зерна мне неподвластна. К сожалению, твое зерно может попасть и в черные руки, и на Земле вместо дивного цветка может подняться вдруг злак зла. Сколько черных кровавых цветов всходило на нивах мировых религий —всех без исключения! Конечно, у татарского народа и у всех народов Татарстана, поскольку еще одно слово о Сверхбоге и новой универсальной общемировой религии произнесено на этой земле, есть ныне уникальный шанс, выпадающий в истории чрезвычайно редко,— стать творцом новых общемировых религиозно-философских ценностей. Только четыре народа из более чем двух тысяч пятисот народов и народностей удостаивались этой редкой судьбы: быть творцами шести основных мировых религий. Войти в «золотую пятерку», стать творцом седьмой, самой великой из когда-либо существовавших религий — золотая судьба в истории. Но для исполнения такой¬ золотой роли необходимо, чтобы народ обладал определенными качествами. Есть ли в народе эти качества, услышит ли он тайный зов к великому назначению, откликнется ли на слово о Сверхбоге — вот вопросы, над которыми я размышляю сегодня. Ответа на них у меня нет.
      — И как вы видите реально этот процесс постройки новой религии, нового Храма?
      — Сейчас ощущается большая тяга к духовным вопросам, к каким-то универсальным объединительным, планетарным идеям. Старые религии, при всем уважении к ним, не могут полностью отвечать этой духовной потребности. Их внутренний потенциал исчерпан. Между тем, смотрите, почти в каждом клубе, дворце культуры существуют теперь какие-то секты, школы, религиозные кружки. Как правило, участники этих собраний стирают старое белье, старую ветошь. И как правило, за фигурами проповедников, лепящих из молодых душ зомбированную «пятую колонну» духовных бойцов закордонных учений, стоят некие силы — не религиозные, а политические,— уходящие в туман. Зачем без конца стирать и штопать старое белье? Скучно. Почему молодые силы, их жаждущий духовной красоты ум не бросить на созидание новой мировой религии? Той религии, что завтра будет царить в мире? Ведь универсалистскую планетарную религию с ее идеей Сверхбога надо облачить в плоть и кровь, обставить соответствующими ритуалами, своей литургией. Вот здесь и нужно живое творчество всего народа. А посмотрите, сколько сейчас существует партий, маломощных, дискредитировавших себя, никому не нужных! Все они «обезбожены». А если бы они обручили свою деятельность, свои конкретные цели на Земле с идеей Сверхбога, т.е. с идеей связи с Высшим началом и служения высшим глобальным целям! Или возьмите, наконец, огромную массу научной молодежи. В своей работе она порой сталкивается с основами физических знаний, а значит, с чем-то непостижимым. И молодые ученые —возможные будущие ратоборцы не только новой науки, но и новой религии, новой философии. Или возьмите проекты Храмов Света, которыми бредили первые пионеры светомузыки еще в 20-х годах. Эти Храмы моделировали Космос. Когда я впервые услышал о них, я даже вздрогнул: ведь это же Храмы Сверхразума, или Сверхбога! Почему бы не построить первый такой Храм на Земле у нас, в древней Казани, или, напротив, в наших молодых городах? Велика в деле постройки новой религии и роль властей. Предположим, они — прагматики, кондовые реалисты. Ничем их не возьмешь, их Бог — экономический результат. Пусть так, но, как прагматики, они могут вдруг понять, что, скажем, имидж Татарстана в мире во многом будет зависеть от того, что делается здесь в сфере духа. И если народ республики станет производителем принципиально новых духовных ценностей, станет в огромных масштабах экспортировать их в другие страны и на другие континенты, возникнет совсем иная картина. В «Деяниях святых апостолов» описывается, как Варнава и Савл основали в Антиохии — этот город находится в Сирии — первую церковь. Это был самый первый на Земле христианский храм. Перед этим они целый год проповедовали заповеди своего учителя. Я думаю, люди основывают Храмы новым Богам тогда, когда видят в этом нужду, некую выгоду. Вы посмотрите, где всегда аншлаг, где огромный спрос? На базаре. У прилавка — там люди удовлетворяют свои первичные насущные потребности. Вот такую же «толкучку» они устроят, когда непосредственно ощутят необходимость в водительстве Мегабога. А эта необходимость возникнет. Умные политики и умные деловые люди, просчитывающие все на порядок или два вперед, могут услышать зов этой необходимости раньше.
      — Но людей еще долго будут держать старые религии.
      — Все традиционные религии переживают сейчас не подъем, не возрождение, а тотальный кризис. Новых идей там нет, а без обновления не будет и будущего. Среди людей к тому же мало истинно верующих. В религиозной литературе есть термин «примыкающие прихожане». Они участвуют в двух-трех обрядах, порой следуют внешне общепринятой канве, но истинными верующими их назвать нельзя. Так вот из таких «примыкающих прихожан» на 95—98% и состоит паства всех религиозных общин. Из них состоит и община атеистов. Появится сильный поводырь, вознесет властную руку, и вся эта огромная масса людей может очень быстро качнуться в сторону Мегабога.
      — «СТ» писала о предстоящем выходе вашего «Третьего человека, или Небожителя». Читательница Д.Яруллина спрашивает: когда книга выйдет? И печатается ли она?
      — Есть готовность к материальному содействию в издании книги, проявленная некоторыми казанскими предпринимателями. Есть уверения руководителя издательства, что книга выйдет. Вместе с тем при всеобщей поддержке рукопись уже год лежит без движения. Значит, есть какое-то противодействие. Что сегодня? С одной стороны, текст рукописи вроде бы набирают, если это только не галлюцинация. С другой стороны, один предприниматель, на помощь которого я надеялся, скажем так, арестован, другой прекратил благотворительную деятельность. Недавно у меня состоялась беседа с одним очень крупным политическим деятелем, и он уже оказал финансовую поддержку. Произошли еще две результативные встречи с крупными промышленниками. Я иду сейчас на взлет, на крутой форсаж для броска. Причем взлет может быть почти вертикальным. Но при этом мне обязательно нужна помощь людей. Уверен, помощь придет. Но, в конце концов, если силы света окажутся бессильными, есть и запасной вариант. Я сделаю все, чтобы книга вышла. Я могу пойти на самые крайние варианты.
      — Какие?
      — Помните, великий сюжет, испорченный Гёте? Да, сюжет о Фаусте, продавшем душу Дьяволу. По нему Гёте написал, к сожалению, неважную пьесу. Представьте вариацию этого вечного сюжета: художник продает Сатане не душу, а тело. В обмен на возможность последнего слова, обращенного к человечеству, в котором предлагается рецептура спасения этого человечества. Жизнь фантастична, она может содержать в себе и такой сюжет. Художник как бы отдает себя в искупительную жертву антимиру — дабы вырвать своим словом огромные миллионные массы людей из-под власти Дьявола и привести их к Богу, о котором он пророчествует.
      — И все-таки давайте закончим нашу беседу на оптимистической ноте. Будем надеяться, ваш Сверхбог поможет вам.
      — Да. И здесь нужно сказать о том, что люди присылают иногда очень интересные письма, любопытные наблюдения. С той отметки, на которой я остановился, они порой идут сами еще дальше. По-моему, если чья-то мысль не останавливается на постулатах, изложенных тобой, а, отталкиваясь от них, следует вперед и выше, это хорошо. Наверное, это и дает уверенность и оптимизм?
      В заключение могу сказать так: я пришел в мир со своими идеями надолго, навечно. И рано или поздно я встречусь на Земле со всеми. С каждым. Наши встречи впереди неизбежны.

22.05.1993.