КНИГА ПЕРВАЯ (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

I. ТРЕТИЙ ЧЕЛОВЕК, ИЛИ НЕБОЖИТЕЛЬ.

Роман-эссе

5. ОБОЗРЕНИЕ ЦЕЛОГО

Размышления над страницами мировой истории

      Я ставлю последнюю точку в эссе «Великие стили, или Человек, обозрение целого», завершающем первый том, и меня охватывает чувство усталости. Я словно после большой дороги. Да и в самом деле дорога была весьма длинная. Чтобы пройти по ней, пришлось перелопачивать горы книг. И снова пройти вместе с человечеством по всему пространству мировой истории, от первоистока в далеком нижнем палеолите. Был великий соблазн написать и о стилистике будущего, скажем, о четвертой великой реалистической культуре, которая где-то не за горами, которая грядет. Я уже чувствую ее, я знаю ее, будущая эпоха живет во мне не только как предвосхищение, но и как память. Ведь «ренессансное» будущее, которое явится, уже не раз было в прошлом: оно было на сегодняшний день уже три раза.
      Конечно, формы жизни каждый раз все более усложняются, они становятся все более изощренными, яркими, неожиданными, будущее возникает на принципиально новых уровнях, которых достигает к этому времени прошлое и настоящее. И новое будущее — эпоха четвертой великой реалистической культуры — конечно же, родится в формах самых невероятных, непредставимых, в конкретике подробностей, недоступной современному мышлению, и все же общее лицо будущей эпохи можно точно прочитать в нашем прошлом и настоящем. Разве важна конкретика, разве важны какие-то одежды времени? —важен дух эпохи, культуры, важна их основная суть.
      Но нет сил доискиваться красоты будущего. И кроме того, я все-таки сын настоящего. Впрочем, все времена одинаково, тремя жгутами, переплетены в душе человеческой, и где наша жизнь истинней — в настоящем, в прошлом или в будущем? Ведь я пишу, в первую очередь для будущего. Может быть, блуждая по пространствам прошлого, мы одновременно путешествуем по будущему и настоящему? А размышляя и мечтая о будущем, мы вспоминаем свое далекое прошлое?
      Я понял главный закон жизни: все в этом мире преходяще, но все преходящее постоянно вновь возрождается и опять обретает право на бытие, чтобы затем снова исчезнуть и возродиться.
      Итак, подведем итоги. Развернем только что высказанную мысль, наложив ее на пространства истории.
      Эпоха первого великого символического стиля простирается в промежутке от 80 до 36 тысяч лет до новой эры. Мустьерская и раннеориньякская стадии нижнего палеолита, заря человеческого общества. Длительность периода — 44 тысячи лет.
      Эпоха первого в истории великого реалистического стиля в промежутке от 36 до 10 тысяч лет до новой эры. Ориньяк, гравет, солютре, мадлен верхнего палеолита. Длительность периода — 26 тысяч лет.
      Второй великий символический стиль. Эпоха, включающая в себя время от мезонеолита до ранних и срединных этапов рабовладельческой формации в промежутке от 10 тысяч лет до XX—III веков до новой эры. Длительность периода — 9—10 тысяч лет.
      Второй великий реалистический стиль. В египетском очаге цивилизации он доминирует с XXI века до новой эры до V—VII веков новой эры; в греко-римском ареале — с V—III веков до новой эры до II—III столетий новой эры; в индийском — с III столетия до новой эры до VII века новой эры; в китайском — с V века до новой эры до Ш века новой эры. Длительность периода в разных частях земного шара разная. Условно — от 3 тысяч лет до тысячи.
      Эпоха третьего великого символического стиля. Третий символический стиль доминирует в византийской, западно- и центральноевропейских лакунах цивилизации в промежутке с III—VI столетий до XIV—XVI столетий, в деятельности народов Восточной Европы — с III—VI веков до XVII—XVIII столетий, у народов Ближнего и Среднего Востока — в промежутке с VII до XV столетия, в индийском очаге цивилизации — с III—VII веков до XVII—XVIII столетий, в японском очаге — с VI—VII веков до XIII—XIV столетий. Длительность периода, когда этот стиль господствовал, определяя характер человеческой деятельности, также подвержена влиянию местных факторов. В разных частях земной цивилизации длительность третьего символического стиля колеблется от 1500 лет до 8 столетий.
      Эпоха третьей волны реализма. Следы бытия третьего великого реалистического стиля, проявляющегося в политико-экономической, философской, научной, эстетической, художественно-религиозной деятельности человека, обнаруживаются на пространствах Западной Европы в промежутке с XIII до рубежа XIX—XX столетий, у народов Восточной Европы и Индии — с XVII—ХVIII столетий до XX—XXI веков, в деятельности народов Ближнего и Среднего Востока, Японии в промежутке с XIV—XV веков до XX—XXI столетий. Длительность периода эпохи третьего реализма колеблется в пределах от 7 до 3 веков.
      Четвертый великий символический стиль начинает точку отсчета в Западной и Восточной Европе, Северной Америке, Японии где-то с конца XIX — начала XX веков. На исторических пространствах Латинской Америки, Африки, у народов Азии этот стиль проявляет себя в человеческой деятельности в середине или в конце XX столетия. Какова будет длительность этого периода? По всей видимости, от 3 до полутора веков. Иными словами, XXI и XXII столетия пройдут, вероятно, еще под знаком этого стиля.
      Таковы в какой-то мере итоги обозрения целого. Каковы прогнозы?
      Прогноза два. Я предвижу в будущем появление четвертого великого реалистического стиля. Длительность периода его доминирования будет, наверное, совсем небольшой — где-то около века. Но этот стиль даст чрезвычайно много человеческой культуре и будет чрезвычайно результативен. По всей вероятности, это будет вспышка творчества во всех областях человеческой деятельности — XXIII—XXIV века пройдут, по-видимому, под знаком новой ренессансной погоды. И еще прогноз — рождение где-то в XXIV—XXV веках первого синкретичного символико-реалистического стиля. Здесь обнаружится феномен «слипания», соединения стилей. Это будет какой-то чрезвычайно важный глобальный рубеж в жизни человечества, невиданная революция его духа. Этот феномен на предыдущих исторических этапах жизни человечества обнаруживался только в творческой деятельности гениев, основывавших свою созидательную практику одновременно на обоих принципах — и на принципе преображения действительности, ее символизации, и на принципе отражения окружающей реальности, с рубежа же XXIV—XXV столетий феномен «срастания» стилей станет, очевидно, нормой бытия всего человечества. Другими словами, человечество выйдет на свой третий высший уровень развития. И трудно предсказать (я думаю, сейчас даже невозможно), какая жизнь откроется за этим актом «коллапса» символической и реалистической составляющих человеческой деятельности.
      Но это все будущее, хотя и совсем недалекое. Пусть потомки определят, были ли мы правы в своих предположениях. А пока нам надо еще разобраться в нашем прошлом и настоящем.
      Следя за ритмикой стилей, обнаруживаешь интересную закономерность. Первый символический стиль господствовал 44 тысячи лет, второй реалистический стиль — уже 26 тысяч лет. Второй символический — 10 тысяч лет, второй реалистический — в среднем 2 тысячи лет. Третий символический стиль доминировал в среднем около 1 тысячи лет, а третий реалистический — уже только около 5 веков. Наконец, четвертый символический будет господствовать в среднем, видимо, где-то 2 века, а четвертый реалистический — где-то около 1 века. Можно составить любопытный график. Налицо колоссальное учащение ритма жизни человечества, учащение биения его пульса. Каждый период, проходящий под знаком символической или реалистической составляющей, дает колоссальный, все умножающий объем накоплений. «Масса культуры», объем производимого совокупного «продукта» увеличивается с каждой переменой знака движения в геометрической прогрессии, наряду со ступенчатым снижением временных интервалов. Мы видим не просто историческое движение человечества и его прогресс, а движение и прогресс с ускорением.
      При взгляде на общую картину бытия человечества обнаруживаешь и другую закономерность. Человечество, развивавшееся около 78 тысяч лет, где-то в едином, нерасчлененном потоке, медленно и однородно растекавшееся в течение всего этого длительного исторического срока по поверхности Земли, затем с рубежа Х—III веков до новой эры начало дифференцироваться, распадаться на отдельные струи, отдельные очаги. Началась сравнительно небольшая по длительности, где-то около 3 тысяч лет, но грандиозная по результатам, все более усложняющаяся эра сложения классовых и национальных обществ. Это эра бытия наций, классов, общественно-экономических формаций. Эра, когда в мире действуют центробежные, разъединительные тенденции. Развитие человеческого общества отличается обострением борьбы, неравномерностью шага в различных частях света. Но потом наступает третий серьезный этап в исторической жизни человечества (условно с первой четверти XX века), когда в жизни человечества начинают действовать — и с течением времени все более активно — центростремительные, объединительные тенденции; когда процесс дифференциации, дробления и вражды постепенно уступает место процессу интеграции, синтеза и мира, когда, в частности, национальные, классовые и иные различия начинают ломаться, стираться, подвергаться изменениям. Все это знаменует, видимо, наступление новой эры — эры «обобществившегося человечества», когда неравномерное развитие в отдельных частях земли, бывшее до того нормой жизни, постепенно выравнивается, достигая повсюду одинаково высокого уровня, когда «выравниваются» и цели человечества.
      Еще одно наблюдение. Не все народы исповедовали принцип мимезиса, или подражания природе античной формы, т.е. догматы второго реалистического стиля. Не все народы прошли через этапы, когда торжествовал принцип преображения реальности и все мирское, земное заменялось небесными аналогами,— я имею в виду «чистилище» третьей символической культуры. Не все народы испытали на себе также воздействие третьей реалистической культуры, т.е. возродившегося в XIII—XIV веках ренессансного принципа прямого отражения действительности.
      Каждый из народов появляется на исторической сцене в свое время и подключается к общечеловеческому потоку культуры в определенной точке. Какие-то народы проходят через все этапы. Какие-то включаются в «игру» стилей позже.
      Народами, которые полностью прошли через этапы второго реалистического стиля, были в европейском регионе греки, итальянцы, в азиатском — персы, индийцы, китайцы. Через ступени третьей символической культуры, подключаясь к различным ее стадиям — одни раньше, другие несколько позже,— проходят французы, англичане, немцы. Принципы преображения реальности, но в своих специфических формах, символизация культуры и быта торжествовали в это время и на бесконечных пространствах Восточной Европы — эти принципы исповедовали в своем жизнетворчестве славяне, волжские булгары, булгаро-татары, дунайские болгары. В азиатском регионе — и тоже в специфической форме — мы наблюдаем культуру подобного символического ряда у индийцев, китайцев, японцев. На Ближнем Востоке и примыкающих к нему районах цивилизации — в арабских странах, Иране, Азербайджане, Армении. На двух американских континентах — в искусстве инков, майя. Дуновения принципов третьей реалистической культуры, широкого ренессансного видения, которые Западная Европа ощутила уже в XII—XIII веках, также по мере своего развития и усиления захватывают в поле своего воздействия еще более значительные регионы мира. Русская литература стала исповедовать ренессансную веру в XVII веке, а высочайшие творческие результаты мирового порядка явила свету в XIX веке; североамериканская литература как мировое явление зарекомендовала себя перед человечеством в XIX, отчасти XX столетиях. Эти литературы подключились к потоку третьей реалистической культуры на его поздних стадиях. Есть и еще более поздние случаи — например, чувашская литература, да и многие литературы народов России подключаются к этому принципу в начале XX века, а иные — в середине.
      Латиноамериканская литература, сильно зазвучавшая в мире во второй половине XX века, а также менее заметная пока еще, но все более набирающая силу африканская литература, прежде всего в ее кенийских, нигерийских вариантах, подключается отчасти к третьей реалистической, ренессансной ветви, а отчасти в них мы видим уже действие принципов новой, четвертой символической культуры, «магической», или «фантастической», по своему характеру.
      Обозревая общую картину движения человечества, видишь, как в разных пространственных частях земного универсума происходят словно отдельные локальные прорывы. Движение неоднородно, неравномерно, порой наблюдаются зигзаги, отступления, но общее движение вперед неостановимо. Любопытно и то, что отдельные народы, словно выполнив на определенных исторических этапах свою авангардную задачу, продвинув человечество вперед и словно обессилев потом от гигантской затраты энергии, передают эстафетную палочку движения другим народам, соседним или дальним, а сами на время будто отходят в тень, накапливая исторические силы для очередного рывка, если мировая история предоставит им шанс на него. Любопытно и то, что на беговой дорожке мировой истории, на которой сгрудились бегуны-народы, ты видишь и марафонцев, способных преодолеть и преодолевающих длинные дистанции, и стайеров, и бегунов на короткие «стометровки», способных придать бегу человечества по беговой дорожке истории моментальное ускорение. Все как в мире людей. Есть, естественно, и народы-зрители, и народы-паразиты.
      В разных регионах мира при весьма различных, всякий раз специфических условиях протекает жизнь мирового человека. Естественно, местные условия (западноевропейские или, допустим, восточноевропейские, или азиатские и пр.) накладывают свою печать на общий рисунок, в нем появляются свои особые линии (национальные, расовые, приуроченные к определенным пространственно-временным фрагментам мира), но не надо забывать, что общая матрица, общий рисунок остаются при этом в принципе нерушимы. Многообразие расовых вариантов развития мирового человека или бесконечное разнообразие национальных вариантов этого же самого процесса лишний раз подчеркивают, что путь у всех, в принципе, один. Могут быть резкие вроде бы отличия, могут быть несовпадения и сдвиги одних и тех же, в принципе, этапов во времени; неравномерность развития в разных регионах мира и неодинаковость шага также естественны: одни расы включились в активную историческую жизнь на мировой сцене раньше, другие включаются позже (например, сначала возникают желтая и белая цивилизации, в далекие доколумбовы времена изолированно развивалась на американских континентах красная цивилизация конгломерата индейских племен; XX век — свидетель бурного подключения к активнейшей исторической деятельности так называемой черной цивилизации на Африканском континенте). Тот же разновременный процесс подключения к мировой исторической жизни мы видим, повторюсь еще раз, не только в расовом варианте, но и в более дробном и бесчисленном в количественном выражении национальном варианте. И здесь перед нами предстает картина движения, бурного кипения — то одни народы находятся на пике событий, в авангарде мировой истории, а потенциальная сила других пока еще проявляется, они как бы в арьергарде, то другие народы выдвигаются на острие исторического процесса. В европейско-ближневосточном регионе огромный вклад в развитие общемировой цивилизации внесли греки, итальянцы, евреи, арабы, персы, затем французы, испанцы, португальцы, англичане, немцы, кроме того, славянские народы, татары, в частности, в Восточной Европе со времен Ивана Грозного и особенно Петра I — русские. В дальневосточном регионе огромный вклад в общечеловеческую культуру вносят китайцы и японцы, в регионе Юго-Восточной Азии — народы Индии, Бирмы, Таиланда, Вьетнама. Проснулся к собственной исторической жизни огромный латиноамериканский континент, свой вклад в развитие общемировой цивилизации, повторяю, стали вносить народы Африки. В авангарде мировых событий последнего времени, на первых ролях —народы России и Соединенных Штатов.
      Интересно и то, какими интенсивными становятся контакты, взаимообмен культур. Границы делаются все более проницаемыми. Весь мир — в движении, кажется, не остается уже ни одного не затронутого общими веяниями уголка. Варианты путей разные, налицо масса местных особенностей и деталей, но направление пути, в принципе, одно.
      Всемирная история во всем ее бесконечном пространственно-временном объеме — это сага о становлении мирового человека, гражданина Земли. Естественно, в жизни этого мирового человека, оставившего первые следы своей культурной деятельности еще в нижнем палеолите и прошедшего огромнейший исторический путь своего развития, насчитывающий десятки тысяч лет, есть какие-то определенные этапы, имеющие не локальное значение (для какого-то региона или народа), а общепланетарное.
      Ритмика деятельности мирового человека имеет планетарный характер, просматривается всюду, где бы он ни жил,— на пространствах ли Западной, Восточной Европы или на Азиатском континенте, на пространствах Африки или Америки. Эту истину можно постичь, если, конечно, отказаться от «европеоцентризма» или его аналогов — «африканоцентризма» или, допустим, «азиоцентризма». Мышление современного исследователя исторических и общекультурных процессов, конечно же, должно быть общепланетарным, не страдать болезнями национализма или регионализма. На мир пора уже смотреть как на единое целое.
      Еще одно размышление. Возьмем снова европейское искусство. Античная стадия, второй реалистический стиль — V—III века до н.э.— II—III века н.э. Третий символический — III—VI века — XIV—XVI столетия (романский подстиль — до XI—XII веков, последние три века —готика, готический подстиль). Третий реалистический —с XIV—XV веков по XX век (собственно ренессанс — XV—ХVI столетия; барокко — XVII, отчасти XVIII век; классицизм — с конца XVII по ХVIII включительно; различные типы реализма, от просветительского, критического, натуралистического до социалистического,— XIX—XX века). Новейшее искусство, развивающееся в рамках четвертого символического стиля,— с конца XIX — начала XX века и дальше во времени.
      Такова примерно раскладка развития европейской художественной и научной мысли в новую эру. Что здесь видно? Что надо подчеркнуть? Названия эпох даются по преобладающему тону, по статистическому доминированию. Отдельные произведения и даже направления могут порой выбиваться из ряда. Отдельные художники, в первую очередь художники суперклассического уровня, могут совмещать в своем творчестве сразу и одновременно оба принципа, оба стиля. В каждый из крупных этапов стиль непосредственного отражения действительности — реалистический, и стиль условный, концепционный, символический существуют параллельно, взаимно борясь друг с другом, но и взаимно дополняя друг друга, как части одной уравновешенной системы.
      Они словно не могут существовать друг без друга, как свет без тени и тень без света, но какой-то из стилей преобладает, статистически доминирует, становится главным стилем эпохи, дабы потом, дойдя до конечной точки своего развития, обратиться в свою противоположность.
      Пульсация стилей превращается в мировой ритм, в ритм дыхания человечества.
      Главный стиль властно подчиняет себе все жанры и виды искусства, все разделы научного, религиозного, философского, социального, политического мышления, в том числе формы государственного строительства (последние также относятся к формам культуры). Такая подчиненность совершенно обязательна на а-классических уровнях деятельности. Классические уровни человеческого творчества также находятся под сильнейшим воздействием «стиля» эпохи. И только лишь явления суперклассического труда и духа возвышаются над этими валами, над приливами и отливами, переменами знаков в мышлении и бытии человечества. Гении черпают свои творческие возможности из обоих стилей, а не замыкаются в каком-то одном. Стиль — до известной степени нивелировка,— это «судьба», которая пытается заковать культуру своего времени в определенные формы. Художники — а-классики и в несколько меньшей, но достаточной мере творцы-классики — целиком подчиняются ее требованиям, но не гении, не художники суперклассического уровня, дышащие воздухом обоих стилей. Но и они, суперклассики, все-таки обязательно рядятся в одежды эпохи, в платье дня.
      Крайне интересны эпохи стыков, зоны переходов от одной системы бытия и мышления к другой. По времени они занимают один, а то и два-три века. Причем точка расцвета какого-либо принципа, его апогей это обыкновенно и начало спада, перехода, отступления — полярный принцип, полярная тенденция тут же начинают свое движение.
      Отчетливо видно и ощутимо сосуществование двух принципов, их борьба в современном искусстве, в современной жизни в целом. Оба принципа живут, оба сосуществуют и ожесточенно борются за свое бытие, хотя очевидно, что настало время, когда чаша весов склоняется в пользу концепционного, символического, всеобъемлющего подхода к действительности.
      «Стиль в широком искусствоведческом его понимании, а особенно великий стиль нельзя точно прикреплять к определенной идеологии и закреплять за ней. Стиль — это форма форм, он относительно более свободен от содержания, чем конкретная форма конкретного произведения. Поэтому общий стиль может охватывать произведения с различным содержанием»*. Это замечание Д.Лихачев делает применительно к своим так называемым первичным стилям: романскому стилю, ренессансу, классицизму, реализму. Совершенно не соглашаясь с выделением таких стилей (на мой взгляд, здесь в одной куче намешаны и перемешаны стили и подстили, т.е. иерархически неравноценные уровни реальностей), я охотно соглашаюсь с мыслью, что великий стиль охватывает произведения с различным содержанием. Разумеется, великий стиль нельзя закреплять за мелкими извивами идеологии, но крупные идеологические перемены знака, бросающие свой свет на характер той или иной глобальной эпохи, есть отражение общего стиля бытия и мышления, перемен в этом бытии и мышлении.

      * Лихачев Д. Развитие русской литературы в X-XVIII веках. - М., 1972. - С.194.

      И еще о следующем необходимо, пожалуй, сказать. В одном из предыдущих очерков я уже писал о человеке как о сложной многоуровневой системе, которая, как всякая иерархически построенная структура, развивается от простого к сложному. Реальное историческое поле, на котором разворачивается драма мирового человека, показывает, что человек — это не некая данность, абсолютно неизменяемая во времени, а процесс, постоянно настроенный на самоэволюцию и словно пронизанный энергией динамизма.
      Любопытными и приковывающими внимание представляются идеи канадского ученого Уильяма С.Хэтчера о происхождении человека*. С его точки зрения, исторический процесс появления и эволюции жизни на Земле трудно объяснить без опоры на положения второго закона термодинамики Карно-Клазиуса. Неформальная формулировка этого закона: беспорядок и хаос вероятны, порядок — невероятен. Более строгая: в любой изолированной физической системе беспорядок увеличивается. Больше того, если система изолирована и в нее не поступает энергия извне, беспорядок в ней доходит до максимальной энтропии, или полного хаоса.

      * Хэтчер У. Научное доказательство существования Бога. - Киев, 1993.

      Проще говоря, любая система, согласно этому закону, изменяется в направлении беспорядка, если она «предоставлена самой себе». Естественно, резонен вопрос: предоставлен ли «самому себе» наш мир?
      Доступная наблюдению видимая реальность состоит из физических систем. Некоторые из них эволюционируют от менее вероятных к более вероятным состояниям, т.е. находятся в стадии распада, утраты первичной энергии. Другие более или менее стабильны и устойчивы, а третьи развиваются из более вероятных состояний в менее вероятные.
      Системы первого типа могут пониматься как результат случайных процессов. Устойчивые системы либо находятся в состоянии максимальной энтропии, т.е. дошедшего до последнего предела хаоса и беспорядка, либо поддерживаются в постоянном или периодически колеблющемся состоянии с помощью продолжительных поступлений энергии извне, например, энергии Солнца. Системы третьего типа, проявляющие эволюцию от более вероятных к менее вероятным и даже невероятным состояниям, не могут быть, по мнению Хэтчера, результатом случайного процесса. Причиной такого типа изменений может быть и некая недоступная человеческому наблюдению невидимая реальность.
      Поскольку человек — самая высокоорганизованная структура в известной видимой Вселенной, то он и самая невероятная из всех физических систем, и, таким образом, наименее вероятно происхождение его в результате случайного процесса.
      Эволюция живого вещества, породившая человека, противоречит закону об энтропии или упадке энергии, поскольку процесс эволюции является процессом усложнения, т.е. движения от относительной простоты и беспорядка к относительной сложности и порядку. Таким образом, это процесс движения от более вероятных состояний живой материи к менее вероятным и даже невероятным.
      Оценки экспертов сходятся в определении возраста Земли на уровне 4,5 миллиарда лет. Первыми, наиболее рудиментарными формами жизни предположительно были сине-зеленые водоросли, которые могли появиться уже два миллиарда лет тому назад и затем, возможно, в течение миллиарда лет оставались единственной на Земле формой живого. С помощью радиоуглеродной датировки с высокой степенью точности установлено, что первые грубые формы беспозвоночной животной жизни не могли появиться ранее чем пятьсот миллионов лет тому назад. Таким образом, процесс эволюции от одноклеточных организмов до человеческого существа, сформировавшегося как вид около одного или двух-трех миллионов лет назад, занял около пятисот миллионов лет, что с точки зрения геологического времени представляет собой довольно небольшой временной промежуток. Более того, подсчитано: между одноклеточными организмами и зрелым человеком располагаются приблизительно около тысячи видов. И в каждом случае перехода от одного вида к другому это был процесс, ведущий от низшей, и тем самым более вероятной, к высшей, т.е. менее вероятной, конфигурации.
      Итак, эволюция, по мнению Хэтчера, является примером процесса, демонстрирующего явное отклонение от случайности. В рамках пятисот миллионов лет происходило устойчивое и повторяющееся движение от более вероятных видов жизни к менее вероятным видам. Следовательно, ненаучно и иррационально приписывать этот процесс воле случая. Человек — продукт направленной эволюционной кривой и обязан своим происхождением и существованием некоей невидимой силе, которую одни могут называть Богом, другие — «эволюционной силой». Но в любом случае эта данность, являясь причиной нашего существования, видимо, также обладает атрибутами, какими обладаем и мы,— сознанием, разумом, волей, но, очевидно, в неизмеримо больших степенях, нежели мы. Альтернативой этому является лишь вера в то, что слепая, бессознательная сила, лишенная разума, каким-то непостижимым чудесным образом произвела на свет существо, наделенное сознательным интеллектом.
      Подобные идеи вписываются и в мои представления о многоуровневости мироздания. Мироздание встает в моем воображении как иерархически построенная система миров, беспрерывно порождающих друг друга,— вечное движение сливает божественно-материальное в кипящую избытком сил единую жизнетворящую субстанцию.
      Отрицать реальность Божественного Абсолюта, или Сверхбога трудно. С моей точки зрения реальность Сверхбога это — иерархическая бесконечная цепь высших по сравнению с человеком и низших уровней сознания, уходящая в туман двух неизмеримостей. Человек — часть Абсолюта, его слагаемое.
      На взгляд верующего — в традиционные ли религиозные ценности или их обновленные, современные ипостаси типа мунизма — Бог только и думает о человеке и, похоже, других забот у Него от века нет.
      Это в чем-то наивный и отчасти эгоистический взгляд на Бога микро- и макрочеловека. Почему у Божественного Абсолюта, или Бога, такая избранная любовь к человеку, ни христианство, ни ислам, скажем, толком не объясняют. В отличие от мышления на микро- и макроуровнях, мегачеловек понимает: на Боге лежат заботы Бога, но не заботы человека. На последнем уровне мышления приходит осознание того, что не Бог должен думать о человеке, а человек должен думать о Боге и идти к нему.
      И в самом деле, человечество существовало уже два-три миллиона лет, а Божественный Абсолют, или Бог, почему-то не вспоминал о нем и вспомнил только в XII—VII веках до н.э., послав к людям оставшихся в безвестности создателей священных книг древнего индуизма Ригведы, Атхарваведы, Самаведы и Яджурведы. Он забеспокоился о человечестве еще раз в VII—VI веках до н.э., послав к нему с близкими, но разными идеями сразу трех посланцев — в Персии Заратустру (Зороастра), среди древнееврейских племен — пророков единого Бога Иеговы и Мессии, в древней Индии — Сиддхартха, или Будду (просветленного), а затем в I веке н.э. Иисуса (Иудея) и VII веке н.э. Мухаммеда (Западная Аравия). Во всяком случае, два-три миллиона лет человечество жило без Брахмы (созидателя), Вишну (хранителя), Шивы (творца, хранителя и разрушителя одновременно), без Божества добра Ормузда и Божества зла Аримана, о которых пророчествовал Заратустра, без обожествленного Будды, без иудаистского единого Бога Иеговы и Мессии, его посланца, без Бога-Отца, Бога-Сына, Бога-Святого Духа, без Аллаха Всевышнего, о котором поведал аравийский пророк.
      Боги, правда, были и раньше — языческие, простые, осязаемые, практически почти ничем не отличимые от людей и предметов, созданные богатым, но сравнительно еще скудным, хотя и изощренным воображением древнего микрочеловека. Попытки сотворения Божеств на более высоком уровне фантазии и воображения, отвлеченных, иррациональных, нематериальных, которые предпринял с XII века до н.э. по VII век н.э. в разных частях мира уже макрочеловек, я рассматриваю как попытки еще большего, хотя и недостаточного, приближения мирового человека к Вечной иерархии Божеств, или Божественному Абсолюту.
      Понятие о Боге как о чем-то иррациональном, невидимом и неслышимом и в то же время всевидящем и всеслышащем приходит в символические эпохи. Вообще понятие о Боге (например, языческом) или какие-то серьезные реформационные подвижки в представлениях о Нем связаны, как правило, с символическими эпохами в жизни человечества.
      Что такое Бог-Отец или Бог-Святой Дух? Это нечто ирреальное, находящееся за гранью опытного знания. Такие «персонажи» не могли появиться в воображении человека в реалистическую эпоху. Появление их было знаком того, что человечество вступает в новую символическую эпоху. Реальной в христианской Святой Троице выглядит только одна фигура — Бога-Сына. И это как бы знак реальности, природности, который десантирует II Великая реалистическая культура в наступающую III Великую символическую культуру. Возможно, без этого знака, без этого соединительного звена — от античной реалистической культуры к символической культуре средневековья — переход был бы слишком резок, внезапен, психологически труден для восприятия. Обратите внимание: к VII веку, когда мышление человека уже привыкло оперировать отвлеченными, абстрактными образами, приняло как свой собственный язык метафор и символов, создатели новой мировой религии — ислама обошлись уже без фигуры божественного посредника. Вместо Бога-Сына на сцене действует уже совершенно реальный человек — Мухаммед, пророчествующий, однако, о единственном и едином боге Аллахе Всевышнем, которому принадлежит «царство и слава». Чрезвычайно важное добавление читаем мы в молитве «Слово единства»: «Я свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, единого, у Него нет товарища».
      В христианстве Бог-Сын ходил в товарищах у Бога-Отца и Бога-Святого Духа. В исламе Мухаммед — лишь «раб Его и посланник Его» (молитва «Слово свидетельства»).
      Ныне воздействие старых традиционных мировых религий во многом стало формальным. Не случайно в огромных масштабах развился атеизм, что косвенно свидетельствует о том, что старые религиозные макрочеловеческие формы представлений о Боге сегодня в конце II и начале III тысячелетий, уже не удовлетворяют новые поколения людей. Им трудно без веры, без религии, но им нужна религия, адекватная их времени.
      Ныне мы вступили в новую эпоху — IV Великой символической культуры. Эта эпоха ознаменована возвратом к поиску нового Всеединства, поиску Абсолютного закона и Абсолютного Бога. Если до н.э. и в средние века человечество хотя и искало какой-то единственный Знак, но в разных частях мира находило свою формулу Бога, то в эпоху IV Великой символической культуры оно, отойдя, по-видимому, и от доктрин традиционных мировых религий, и от доктрины нигилистического атеизма, придет, вероятно, к пониманию и признанию какого-то единого Бога, или Божественного Абсолюта, для всех.
      Новая универсальная суперрелигия хотя и сохранит отдаленные косвенные связи с бывшими традиционными региональными религиями, в главных своих постулатах будет, очевидно, принципиально иной. Это будет, по всей видимости, религия, полностью и всецело слившаяся с научным знанием. Легенды о Будде и Мухаммеде, мифы о Христе будут носить, вероятно, характер уже неких сказок, подобно легендам о греческих богах и героях. Человек, принявший статус Богочеловека, будет, очевидно, руководствоваться уже не только верой в Божественный Абсолют, но и знанием его, поскольку будет находиться в прямой, непосредственной, «абонентской» связи с иерархией Божеств.
      Идеи Уильяма С.Хэтчера накладываются на выделяемую мной триаду состояний человека.
      Исторический процесс (а это время в рамках последних 80 тысяч лет, засвидетельствованных в раннюю пору археологическими документами, позднее — документами науки и искусства) показывает, что зафиксированное мной движение от своей микроипостаси через макросостояние к мегабытию есть как раз движение от человека вероятного (микрочеловек) к менее вероятному (макрочеловек) и совсем невероятному (мега- или богочеловек).
      Это движение также резко противоречит второму закону термодинамики. И действительно, можно сказать, что оно вряд ли возможно лишь в результате игры случая. Мегачеловек с этой точки зрения — чрезвычайно невероятный тип человека, и, кто знает, быть может, процесс, породивший его и называемый нами эволюцией, действительно подпитывает своей энергией та сила, которую люди издревле именуют Богом. В этом смысле рассмотрение мегачеловека как вестника или посланника высших сил, как творение, с одной стороны, земной, с другой — божественной или небесной реальности, представляется настолько обоснованным, насколько это возможно.
      Но надо еще иметь в виду, что мега- или богочеловек —на сегодняшний день «конечный продукт» на Земле миллионнолетнего эволюционного процесса — не есть последний, крайний момент этого эволюционного движения.
      Движение неостановимо. Я попытался понять его характер.
      4 августа 1909 года Иван Алексеевич Бунин написал стихотворение, в котором были две строчки, помнится, поразившие меня мыслью-чувством, жившим и в моей душе:

Я человек: как Бог, я обречен
Познать тоску всех стран и всех времен.