Пятое Евангелие, или Жажда идеального

5 часть

      Однажды жена моя сказала: «Скажи, зачем ты взялся разрабатывать эту тему? Мне что-то немножко не по себе. Почему-то мороз пробирает кожу».
      И были еще два моих читателя, вопросы которых смыкались со взглядом моей жены. Они звучали примерно так: «Извините, но вы человек, носящий татарскую фамилию, а значит, в своих корнях мусульманин. Имеете ли вы право публично высказывать свой взгляд на некоторые знаковые фигуры, принадлежащие людям совсем других национальных миров? Во всяком случае, не лучше ли придерживаться хотя бы нейтралитета?»
      Наверное, надо ответить на эти вопросы.
      Три любопытных подлога лежат, как видим, в основе христианской цивилизации, возникшей в I веке новой эры. Во-первых, человек, несомненно талантливый и одаренный, но рожденный от случайной связи женщины из Вифлеема Марии и римского солдата Панферы или Пандиры, выдан здесь за Бога-Сына. Во-вторых, все происходящее на Голгофе миллионы людей принимают за чистую монету, однако монета далеко не чиста: есть факты, и о них мы говорили, свидетельствующие о наличии заговора, участником которого был проповедник Иисус. И, наконец, в-третьих, вместо Бога-Отца на самом деле выступает древний племенной божок иудейского племени Иегова; он протащен в сознание людей едва ли не контрабандным способом: Бог-Отец — псевдоним Иеговы...
      Есть ли абсолютно запретные сюжеты для сознания мыслящего человека? Опасные сюжеты есть, и их сколько угодно, но есть ли запретные? На заре нового времени, в первые века нашей эры опасные сюжеты на христианском поле разрабатывали Лукиан, Цельс, Порфирий, Гиерокл, Юлиан, Либаний. В XIX столетии и в начале XX века — Лео Таксиль, автор «Забавного Евангелия, или Жизни Иисуса», знаменитый Марк Твен, автор совершенно не знаменитых «Писем с Земли», «Сделки с Сатаной», «Размышлений о религии»*. И совершенно естественно, что и в конце ХХ и в начале XXI столетий появляются новые подходы к этой теме. Хотим мы этого или не хотим, но уже очевидно, что первые века III тысячелетия явятся эпохой слома человеческой цивилизации, основанной на монотеизме старого типа.

      * Таксиль Л. Забавное Евангелие, или Жизнь Иисуса. М.: Политиздат. 1963; Твен М. Дневник Адама. М.: Политиздат, 1981.

      Уже сейчас закладывается фундамент здания новой цивилизации, и, естественно, она будет развиваться под знаком новой религии. Первый абрис этой панрелигии будущего обозначаю я в этой книге, я выступаю здесь как вестник, как пророк, и потому мои взгляды не есть взгляды частного человека... Что касается моего происхождения, то оно загадочно и туманно для меня самого. Может быть, в другом месте я расскажу об этом как-нибудь подробней. Сейчас же упомяну: да, среди моих предков были, очевидно, мусульмане, а в еще более далеком прошлом — тэнгрианцы; были атеисты; были, возможно, католики-христиане и не исключено, что и иудаисты. В наличии три версии моего происхождения. Среди них есть восточная. Есть западная. И есть та, что посередине. Но кем бы я ни был по крови, сам я — не мусульманин, не шиит, не суннит, не тэнгрианец, не буддист, не иеговист, не зороастриец, не христианин, не даосист, не конфуцианец, не синтоист, не баптист, не лютеранин. Мое мышление имеет поликонфессиональные характеристики и универсальную полиэтническую основу. Я —диасист, вероятно, первый и пока единственный приверженец религии Сверхбога, религии мегачеловека... Возможно, мои последователи назовут эту религию как-то иначе, возможно, дадут ей какое-то иное обозначение, но я выступаю от лица абсолютно новой религиозной парадигмы и потому — «имею право». Больше того, я это право просто беру у мира, чтобы принести ему весть о будущем приходе настоящего Спасителя.
      Пришествию настоящего Спасителя предшествует появление Лжеспасителя, и такой знаковой фигурой был человек, который весьма интересует меня с этой точки зрения. Безоглядная доверчивая двухтысячелетняя вера десятков и сотен миллионов людей в него говорит об огромном потенциале духовности, пронизывающей человеческие массы, и о том, что эта вера должна оправдаться: вместо имитатора на сцену исторической действительности обязательно придет сам богочеловек. У него будет много имен, много лиц, он явится в жизнь из человеческого тела, он прорастет вовне как явление бескорыстного, бесконечного человека.
      Вот почему я постоянно ищу такого человека вокруг себя. Отдельные черты его я нахожу в самых простых людях. Таких, как Фатхулла Шабанов или возчик Асхат Галимзянов. Как мой старый знакомый философ Фан Валишин или знаменитый врач Альберт Швейцер. Или революционер Че Гевара. Черт мегачеловека, черт подлинного Христа, то есть Божьего человека, в них гораздо больше, чем в сыне галилеянки Марии и римского солдата Панферы. И это радостно: на сцену современного мирового действия пробивается действительный герой.