Я

Роман-воспоминание

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

III (3)

      В бумагах Бахметьева, помимо приведенного отрывка, осталось немало записей рабочего характера, посвященных Французской революции. Видимо, ее жестокие уроки и неразгаданные тайны всерьез интересовали его. Думаю, что кое-что из этих заметок следует здесь привести. Во всяком случае, это нужно, наверное, сделать, чтобы понять ход воззрений Бахметьева на историю, ибо материалами мировой истории, ее воздухом он хотел пропитать свой миф о Либертусе и Люцифере.
      Вот эти заметки. Не все, разумеется, потому что их довольно много:
      «Люцифер часто торжествует в истории, и определенные основания для торжества у него есть. Человечество, не меняясь в своей основе, подчас меняет свою ложь. Оно сбрасывает с себя старую ложь, подобно змее, сбрасывающей старую кожу. Старая феодальная ложь одряхлела, протерлась, стала, как ветошь. В этом смысле голова Людовика Капета, скатившаяся на помост эшафота, а потом брошенная палачом в корзину, есть голова всего старого феодального мира, отрубленная самой историей уже как бы за ненадобностью. В историческом смысле эта голова была уже не голова какого-то отдельного частного человека, а некий знак, символ. Экспонат минувшей эпохи, выставленный на обозрение народу Парижа. Но вместо головы Людовика Капета на сцене театра марионеток появляются головы Дантона, Марата, Робеспьера, Бонапарта. Что означают их головы? Словарь Либертуса, а действия Люцифера? Мировой убийца рядится в одежды своего двойника-антипода, украшает себя его цветами и драгоценностями и старается говорить его языком? Для чего? Какие силы стоят за этим маскарадом? Через сто лет в России — повторение сюжета. По слухам, голову расстрелянного Николая II в заспиртованном виде привезли в Москву для демонстрации новым властителям. Кто стоял за ними — за Лениным, Свердловым, Троцким, Бухариным, Кагановичем? Что означает появление голов этих марионеток на сцене театра кукол вместо головы Николая II? И вновь — словарь Либертуса, а действия Люцифера. Идет раскрой новых отношений и захват мира. Новая ложь, приходящая на землю в облике новой истины, еще сильнее сдавливает человеческие внутренности. Люцифер, Дьявол, Сатана приходят в мир всегда в ряженом виде. Они никогда не приходят в своем облике, они всегда «ряженые», всегда в одеяниях лжи. И в этом их сила. Попробуй разгляди Сатану в хитросплетении словес, источаемых им о добре, истине и красоте! Именно в этом причина поражения Либертуса в дни французской революции. Но здесь же таится и корень будущего поражения Люцифера. Превратится в ветошь и его новая ложь. И она источится молью времени. Та же Французская революция показывает и то, как неодолимо и сильно в человеке стремление прорвать блокаду наличной необходимости, заменить ложь не ложью, а истиной. И Либертус это видит. И в этом — тайна его непреходящего исторического оптимизма, тайна его веселости. Человек без кожи, человек без эгоизма, человек, освобождающимся от ига Сатаны, будет снова и снова стучаться в дверь мира».
      А вот что писал Бахметьев в 1964 году в другой своей заметке:
      «Я присматриваюсь к каждому персонажу спектакля, поставленного на французской сцене. Кому он служит? В чьем войске состоит? В этом не так просто разобраться. Вот Анахарсис Клоотц, оратор рода человеческого. Его никто не хотел слушать. Его манифест о рождении на сцене мира единого и неделимого рода человеческого и о единой политической организации всего земного шара встретили в Конвенте издевательскими насмешками. Но почему так сжимается сердце, когда ныне, спустя почти два столетия, я читаю его строки? Права человека, одинаковые во всей вселенной. Единство физической природы земного шара... Нелепой и фантастической казалась его проповедь всеобщего мира в момент, когда Франция вела ожесточенную войну, стремясь овладеть всей Европой. Утопическими казались и его экономические воззрения, хотя в некоторых отношениях он был гораздо дальновиднее и реалистичнее, чем многие его современники. Он увидел, интуитивно предощутил наступление того дня, когда нации, раздираемые экономической конкуренцией, вызывающей между ними политическое и идеологическое соперничество и войны, сольются в единое целое, в один организм. Но в чем трагедия? Либертус хочет, чтобы этот организм был естественного строения, гармоничным, справедливо-истинным. Люцифер, борясь также за единую природу мира, видит его будущее в тоталитарной, фашистской упаковке. День «всемирного санкюлотизма», таким образом, может наступить либо окрашенным в знак Либертуса, либо в знак Люцифера. Анахарсис Клоотц был гильотинирован. Но кто его казнил? Люцифер? И за что? А вот другая фигура. Другой провозвестник универсалистских ценностей, Бафер, также закончивший свою жизнь на смертоносном станке, в первые годы революции считал необходимым воздерживаться от пропаганды коммунистических идей, хотя они к тому времени уже сложились у него в голове: «49 из пятидесяти рода человеческого еще не думают об этом, о таком будущем еще нельзя говорить вслух и, хотя мы быстрыми шагами идем к великой революции, нужно, чтобы первоначальные шаги были замаскированы и чтобы не видно было, к какой цели они направляются». Снова тема маскарада. Люцифер всегда приходит в мир в маске Либертуса. А Либертус? Он в маске или не в маске? Нужна ли ему маска? После Наполеона в мировой истории самая крупная, самая загадочная и непонятная фигура — Сталин, умерший или умерщвленный одиннадцать лет назад. Ленин, Троцкий, Свердлов и прочие, вероятно, из породы сатанистов, люцифериане, рядящиеся в либертические одежды. Вначале Сталин вместе с ними. Вместе с ними он поднимает руку на русскую православную церковь. Вместе с ними раздает врагам и недругам России значительные пространства земли. Вместе с ними наращивает обороты репрессивной машины. Но потом в его деятельности появляется незаметный вначале акцент. Под жерновами репрессий во все возрастающем количестве оказываются и сами сатанисты. Россия, пусть под другим именем, собирается воедино и превращается в мощный организм, не поддавшийся и бронированному кулаку фашизма. Русской православной церкви, другим религиозным конфессиям возвращаются церкви, храмы. Порой я думаю, не тайный ли это либертианец, носящий маску подручного Люцифера, вынужденный в силу условий участвовать в люциферической игре и играющий в ней по-крупному? Загадка. Возможно, ее разгадает время».
      В другом месте Бахметьев писал:
      «Якобинская диктатура создала — и впервые в истории — народную организацию власти неслыханного дотоле размаха. Эта власть не стеснялась проявлять себя властью, «не связанной законом, опирающейся на голое насилие». Такую природу носила власть прежде лишь в уголовных бандах. Погружаясь в глубины якобинизма, не можешь победить ощущения органической порочности всего этого движения, его проступающей сквозь словесный камуфляж люциферичности. Люцифер, таким образом, мог прятать свою сущность и в маске народа. Обращенный лицом своим к свободе и красоте, народный по субъекту (огромные толщи масс из всех классов, вовлеченных в дело переустройства мира), якобинизм объективно явил собой лишь смену одной формы порабощения человека другой, одной лжи — новой ложью. Т.е. он как бы наперед полагал необходимость ограничения себя выполнением нужд лишь одного класса, не более, а отсюда вытекала и неизбежность собственной гибели, когда эти нужды будут удовлетворены. На роковой вопрос: что делать? Какова должна быть программа положительной деятельности? — никто из исторических деятелей той эпохи ответа своим действием не дал. И, возможно, именно поэтому они все пошли друг за другом в мясорубку. Еще Марат выдвигал свою кандидатуру в диктаторы. С мыслью учредить личную диктатуру, как в греческих городах или в Риме, носился и Шомет. В своих диктаторских наклонностях Робеспьер был не одинок. Бонапартизм — иного выхода из лабиринта смерти никто не знал — предшествовал явлению самого Бонапарта. Бонапарт лишь осуществил в свою пользу — и в своем духе — эту носившуюся в воздухе общую идею, дал ей свое имя. Таким образом, бонапартизм есть как бы порождение люциферизма, точка его внешнего обнаружения. Наполеон Бонапарт — вочеловечившийся Люцифер. И Люцифер, первоначально торжествующий свою победу. Но что самое парадоксальное, так это вечная улыбка Либертуса, его веселость, несмотря ни на что. И Либертус оказался прав: на полях России кукла Люцифера — Наполеон обломал свои челюсти».
      Детали и приметы быта, кропотливое изображение зримых, вещественных подробностей внешнего мира, характеры отдельных людей — все это интересовало Бахметьева, мне кажется, постольку-поскольку. И в древней римской истории, и в бурных пестрых событиях французской революции, и в трагедийных исторических спектаклях XX столетия его больше интриговало, на мой взгляд, не поведение того или иного человека в какой-то конкретной ситуации, а бытие человека вообще, его глобальные взаимоотношения с добром и злом. Отсюда и прием — разработка и моделирование на историческом материале разных эпох и на судьбах разных людей одного и того же повторяющегося архетипа: перед нами человек, находящийся всегда в крайних, пограничных обстоятельствах. Отсюда дробление единого сюжета (линия, повествующая о вечных персонажах иерофанта Тота Либертусе и Люцифере, детективно-криминальный узел, связанный с поиском Б. своего отца, лирическо-любовный пунктир, сюжет, связанный с работой Б. над романом) на перекрещивающиеся, на внешний взгляд даже несовместимые друг с другом пласты, а также тяготение к рефлексивным раздумьям и прямому, не скрытому в персонажных масках выявлению человеческого «я», опять же не столько частного, конкретного, сколько способного вобрать в себя всю человеческую идеальность во всей ее совокупности.
      Резкий экспрессивный общий рисунок, напряженная пластика фигур, частые разрывы действия во времени, внезапные смещения его в пространстве,— все эти моменты, складывающиеся при повторении в сложную вязь полуабсурдного орнамента, создают в его записках особый, трудный и напряженный ритм движения.
      Быть может, тот напряженный ритм и есть то, что брал Бахметьев из современной действительности?
      Приведу еще одно его наблюдение, из которого вырисовывается взгляд Бахметьева на историю последних двух столетий и, возможно, главный сюжет его записок, да и жизни:
      «Сатана, как и Бог, стремится к власти над земным миром, к мировому господству. И в своей неослабевающей борьбе за эти цели он использует все — людей, общественные и религиозные движения, отдельные народы, их тягу к первенству, устремления классов, эгоизм государств. Некоторые народы и государства — их можно назвать — уже совершенно отпали от Бога, став всецело подручными одного лишь Сатаны.
      Преподобный Нил Муроточивый (XVI в.) проповедовал, пророчествуя о конце II тысячелетия: «Какое сделается тогда хищение! Какое мужестрастие, прелюбодейство, кровосмешение, распутство будет тогда! До какого упадка снизойдут тогда люди, до какого растления блудом! Тогда будет смущение с великим любопрением: будут непрестанно препираться и не обрящут ни начала, ни конца, будут спорить и враждовать о всем человек с человеком и народ с народом».
      Приход люцифериан, сатанистов к власти над миром готовится и организационно.
      Уже объявлено, что родился «Машиах» (Мессия), которого ждет все человечество, что при обрезании ему наречено имя «Еммануил», прямо по писанию, и что родной отец назвал его «Мелехом». И что этот «Еммануил» или «Мелех» объединит все человечество в одной религии — с общего согласия или путем насилия.
      Вот как представляет явление ставленника Люцифера Бенджамин Крим, религиозный философ: «Всемирный учитель объявит себя публично в назначенный день. Не думайте, что он придет как духовный наставник или религиозный руководитель. Он явится как мессия нашего времени, будет выступать по телевидению, и люди всех наций и племен будут иметь возможность видеть и слышать его — каждый на своем языке... Он будет признан всеми нациями и народами, потому что будет способен разрешить все проблемы общества и вывести человечество из мирового кризиса. Он будет человеком современных идей, заинтересованным в практическом разрешении проблем экономического и социального порядка. Каждая религия мира признает его своим избавителем. Для евреев он будет Мессией, для христиан — Христом, для буддистов — Буддой...».
      Этот мировой архитектор Вселенной начнет свою деятельность в глобальном мировом тресте — Организации Объединенных Религий, созданной по образцу ООН. Мощная поддержка средств массовой информации, которые во всех странах практически находятся в руках сатанистов, обеспечит его «человеколюбивой» деятельности симпатии всего человечества.
      Идея мирового господства разрабатывалась сатаномасонством давно. Сотни лет. И сотни лет шло ее опробование. В ее основе ныне лежат представления об установлении нового мирового порядка, единой глобальной цивилизации, мирового правительства и общей церкви, представляющей собой союз оккультизма, масонства, христианства и иудаизма, и фактически предполагающей полный контроль над мировыми религиями. И вот тогда-то, став «единым царем» над единым человечеством, Еммануил станет «Зверем», «человеком греха», «сыном погибели».
      Люциферианство уже не скрывает своих намерений. Оно всюду, где только можно, сует свое число 666 — в банковские карточки, в фирменные значки, рекламирующие алкогольную, табачную продукцию или огнестрельное оружие, в этикетки, проездные документы, номера автомобилей...
      После закрепления в Северной Америке люциферианство медленно, но планомерно и настойчиво осваивало католическую и протестантскую Европу. На эту работу ушло несколько столетий, и она завершится тайными альянсами католичества с масонством и иудаизмом. Уже с начала XIX века делаются попытки прорыва в православно-мусульманскую Россию (Павел I, декабристы), но основной удар наносится под прикрытием революций 1905 и 1917 годов. Россия с трудом, но выстояла, и новые попытки захвата ее пространств предстоят, вероятно, в 80 — 90-х годах. Затем удары будут наноситься по мусульманскому миру и буддистско-индуистской Юго-Восточной Азии.
      Основная ставка делается всегда на подрыв государств и народов изнутри испытанным приемом «троянского коня».
      Не трудно предугадать: и в России в предстоящие десятилетия люциферианство сделает своей основной ставкой доведение универсалистских социалистических идей и практики их реального воплощения до абсурда, до маразма, до нелепости. Мешками денег Люцифер попытается закупить на корню и полностью разложить, растлить весь мир ради его будущей упаковки в число «Зверя», в число 666.
      Еще не утвердившись до конца на евразийском континенте, сатанизм будет продумывать шаги для дальнейших походов — против исламистского и буддистско-индуистского миров земли. В этом плане в будущем вполне вероятны масштабные провокации, в результате которых славянская цивилизация может быть стравлена с тюркской цивилизацией, а православие — с исламом и буддизмом.
      Контроль над религиями — контроль над человечеством. Над его «мыслями», над его «душой».
      Суть мировой борьбы заключается не в противостоянии социалистического мира капиталистическому. В срезе вселенского конфликта — роковой поединок богомира с сатаномиром.
      И где в этой борьбе я, Булат Бахметьев? В чем заключается моя позиция?
      Я — не с Люцифером. Я — с Либертусом. И поскольку я с Либертусом, я принимаю на себя обязанности воина, пусть даже в одиночестве отстаивающего божественные ценности. Я противостою Еммануилу!
      Жизнь человечества между плюсом и минусом в объятиях Бога и Сатаны драматична. В случае проигрыша в этой борьбе Сатане и его земным приспешникам индивидуальное и национальное сознание людей будет уничтожено (такая перспектива вполне реальна), а мы сами будем превращены в стадо биороботов, полностью лишенных воли и права на собственный путь. Элементы такого будущего проглядывают уже теперь. Если же, ведомые Богом, мы выиграем сражение с сатанизмом (и эта возможность вполне вероятна), то станем боголюдьми, богочеловеками.
      Из проповедей архимандрита Нектария (Моулатсиотиса) из Греции: «Многие утверждают, что антихрист должен был родиться в 1964 г. (или 3-5 февраля 1962 г.), когда наблюдался парад планет, так как парад планет был в 6 году до Р.Х., за два года до рождения Господа нашего Иисуса Христа. Может, это и так, а может, и нет. Но события, происходящие в наши дни, говорят о серьезном».
      Из книги Джин Диксон, пророчицы из США: «Будущий антихрист родился ранней весной 1962 года где-то в Сирии или в Ираке. Это событие держится в великой тайне. Оно отмечалось евреями во всем мире великим торжеством. Воцарится же он по прошествии тридцати лет. Время истекает».
      Родился носитель идей Люцифера? Возможно. Но родился и я, носитель идей Либертуса. И наш спор, начавшись не вчера, закончится не завтра.
      «С кем ты сегодня? С Богом или Сатаной? С Либертусом или Люцифером?» — это главный бытийственный вопрос жизни, встающий перед каждым человеком.
      И сегодня я сделал свой окончательный выбор».