Часть третья

Поиск странных людей с фонарем Диогена

    Философское творчество Диаса Валеева имеет свою планово-программную направленность. Хотя в произведениях писателя подробно не расписана программа, но отдельные ее фрагменты отмечены, она наполнялась, видоизменялась. Начиная с 1962 года, с момента, когда произошло духовное озарение, и примерно до 2006 года – вот ее основные пункты:
    1. Идея Единого и разрешение всех философских противоречий.
    2. Штудирование произведений всех крупных философов.
    3. Проблема монизма и универсализма в философии.
    4. Разработка концепции трехуровневого (трехмерного, трехипостасного) мира и человека.
    5. Создание литературного образа универсального человека (Бахметьев).
    6. Ранжирование статуса (должности, профессии, звания) людей по трем духовно-мыслительным уровням.
    7. Проблема развития, цикличности мира (литература, искусство).
    8. Публикация статей, книг.
    9. Участие в работе научных, философских конференций с освещением концепций единого и универсального мира и человека.
    10. Поиск реальных людей, соответствующих третьему (мега, высшему) уровню сознания.
    Создание литературно-собирательного образа универсального человека (сверхчеловека, идеально совершенной личности) в романе-эссе «Я», где главный герой Руслан Бахметьев, дается писателю тяжело, через многолетние возвращения, доработки, уточнения. Естественно, Бахметьев рос в параллельно-пересекающемся мире, независимо от развития самого Диаса Валеева. И конечно, должен был наступить критический момент в эволюции близкого сердцу автора героя Бахметьева (в романе он погибает), что позволило духу писателя освободиться от абстрактных идеалов и начать поиск реальных людей, несущих по жизни высокий духовный потенциал (с целями и задачами), по-настоящему страдающих, борющихся, радующихся. Актуальность проблемы универсализма человека (в советское время обозначенная как проблема гармоничной, всесторонне развитой личности) не исчерпает себя до тех пор, пока существует сам человек. Д. Валеев, работая над образом Бахметьева, стремился показать читателю суперчеловека (человека высшего, третьего уровня духовности, мегаличность). Он понимал грандиозную значимость этого вопроса и, конечно, дал импульс другим молодым исследователям, в том числе мне, пристальнее вглядываться в человека при изучении его духовных качеств, способностей. Ныне на Западе актуализируется вопрос генезиса универсальных людей, рождения гениальных, особо одаренных, современных феноменальных детей – людей Индиго [27].
    Поиску и изучению реальных людей третьего типа (третьего человека) Диас Валеев посвятил большой цикл произведений в жанре философской эссеистики.
    Много талантливых людей, имеющих высокое сознание, живут скромно среди обывателей, простолюдинов. Но этих же людей за их неординарные проявления в поведении называют чудаками, странными идеалистами, «городскими сумасшедшими», не такими как все. На таких обратил внимание Диас Валеев, он проник в духовный мир этих людей, описал его свойства и открыл нам через философско-литературные эссе их значимость и величие. По признанию писателя, нет людей в чистом виде, например, только третьей категории с элементами меганачала. Найденные им люди в реальном мире несовершенны, далеки от идеала, поэтому приходилось на что-то закрывать глаза. Как признался автор, когда пришла идея о трех уровнях человека, решил найти в реальности модели людей с такими высокими духовными качествами. Конечно, в чистом виде таких нет, приходится их по-своему «очищать» от множества других приятных или неприятных качеств. Того требует специфика идеализации.
    Откуда берутся странные люди, почему внешне обычные люди оказываются странными, т.е. необычными, разительно отличающимися от других? Какая сила управляет такими личностями, что влечет их, и даже вдохновляет?
    Поиском ответов на эти вопросы, пожалуй, можно объяснить большой цикл исследований и публикаций Диаса Валеева в газетах, журналах и книгах о людях 1960 – 2000-х годов, наделенных разными духовными качествами: эгоистах и альтруистах, идеалистах и прагматиках, ученых и философах и т.д. Несколько десятков лет Валеев выступал фактически в качестве практического философа-трибуна-журналиста. Его статьи вызывали резонанс в духовной социальной среде, ему писали, обращаясь за советом, с просьбами, с ним соглашались или спорили, его ненавидели и любили. Теперь некоторые свои статьи он дополнил, отобрал письма и включил их в книгу «Уверенность в Невидимом». И снова вызывают чувства, мысли прошлые события, потребность заново осмыслить и пообщаться на вечно актуальные темы.
    Среди странных людей, оказавшихся в поле внимания Диаса Валеева, оказались простой казанский возчик (в прошлом работал милиционером, шофером, слесарем) Асхат Галимзянов, казанский философ (инженер, дворник) Фан Валишин, немецкий мыслитель (врач, богослов, музыковед) Альберт Швейцер, аргентинский политик (врач, повстанец-интернационалист) Эрнесто Че Гевара. У всех этих удивительных неординарных личностей исследователь обнаружил одинаковое духовное свойство – альтруизм. Таких бескорыстных людей он относит к типу суперчеловека или мегачеловека.
    Поскольку моя работа посвящена изучению философского пути, а значит, философского творчества Диаса Валеева, то хочу для сравнения кратко осветить творческую биографию Фана Валишина, с которым я дружил и сотрудничал около 15 лет.
    С Фаном Талгатовичем Валишином я познакомился еще в студенческие годы, когда учился в Казанском авиационном институте, он был на третьем, я курсом старше. Мы посещали студенческий научный кружок на впервые открывшейся кафедре «Динамика полета и управление летательными аппаратами», которой руководил молодой талантливый профессор Т.К. Сиразетдинов.
    После окончания КАИ судьба нас свела вместе, мы остались работать на любимой кафедре, в лаборатории, где выполняли научные хоздоговорные работы. Мы подружились, меня привлекала в нем устремленность к философским знаниям. У нас, молодых научных сотрудников, остро стояла проблема жилья. Я жил на квартире, а Фан занимал в студенческом общежитии отдельную комнату. Когда комендант общежития предложил ему освободить комнату, я пришел помочь другу перевезти вещи. Я был потрясен увиденным. Количеством уникальных книг – от пола до потолка! К тому же – это огромный капитал. Сразу возник вопрос – где простой студент брал деньги, ведь книги тогда были дорогими? Я с детства любил книги, изредка покупал на денежные сбережения. Меня удивила его целенаправленность, умение собирать книги. К тому времени я еще ни у кого не видел такой богатой частной библиотеки. Но тут много было философских, научных книг.
    Сначала Фан Валишин скромно говорил о своем интересе к философии, но постепенно он стал делиться со мной о захватившей его философской идее Волны. В данном начинании я его морально поддерживал, а его работа на кафедре свелась к изучению классических философских трудов. Через два года он полностью окунулся в философию и вынужден был уволиться с кафедры. Уехал жить в родную деревню Наурузово, где, естественно, испытывал моральный дискомфорт. Мы переписывались, через пару лет я предложил ему приехать в Казань, чтобы вместе серьезно заниматься философией, обещал помочь найти работу и жилье.
    Когда Ф. Валишин приехал из деревни, мы в Казани ему подыскали жилье и работу (сначала охранника, а затем дворника). В конце 70-х на нашей кафедре, при поддержке Т.К. Сиразетдинова, удалось организовать философско-методологический семинар, на котором часто выступал Фан Валишин с освещением нового метода Волны. До проведения семинаров я предложил выпустить самиздатом несколько экземпляров философских отчетов. Отредактировав рукопись, я передал ее на отзыв Т.К. Сиразетдинову. Он ее прочитал, сделав множество пометок: вопросов и замечаний. Фану Валишину не понравился такой отклик уважаемого Талгата Касимовича, посчитав профессора непонимающим, эмоционально отнеся его к разряду недружественных людей.
    В КАИ о странном оригинальном философе Валишине слух быстро распространился. Нужно было думать о поднятии общественного статуса этого самобытного философа. Я сходил на кафедру философии КАИ, тогда заведующим кафедрой был профессор И.И. Мочалов, обратился к нему с рекомендательной просьбой за своего друга. Отклик был положительным. Его приняли ассистентом!
    Вскоре организовали на кафедре философии КАИ студенческий философский кружок, куда пришли студенты Рашит Ахметов, Володя Демин, Александр Долбин, Олег Каюмов и др. Официальным руководителем этого кружка был доцент Г.К. Конык. Я все больше втягивался в философское творчество: ездили с Фаном на философские конференции, вступил в Философское общество СССР, подписался на философскую литературу (из серии ЖЗЛ). Мы совместно с коллегами из КАИ организовали и посещали в КГУ городской научно-философский семинар на кафедре теории относительности и гравитации. Возглавил этот уникальный городской семинар доцент КГУ Виктор Иванович Башков. Нам, молодым исследователям, тогда большую моральную поддержку оказывали доценты В.И. Башков, Р.М. Нугаев, И.П. Ультриванов, Ш.Ф. Муртазин, а также профессора Г.Л. Дегтярев, В.Н. Комаров.
    В 1987 году общими усилиями (при поддержке Дома политпросвещения Татарского обкома КПСС, Совета по работе философско-методологических семинаров, кафедр философии КАИ и КГУ) выпустили нашу первую совместную философскую брошюру «Динамизм как диалектическая концепция Природы», в которую включили основные новые философские постулаты.
    Примерно в этот период Фану Валишину удалось устроиться дворником в КАИ, и ему предоставили жилье – полуподвальное помещение на ул. Комлева (ныне ул. Муштари). Я по собственной инициативе много лет регулярно помогал ему не только морально, но и материально. Сделали ремонт этой квартиры, установили новые двери, я привез металлические книжные стеллажи. С тех пор эта квартира превратилась в один из казанских духовных центров, названный Ф. Валишиным Философско-Методологическим Центром «Динамизм» (сокращенно ФМЦ «Динамизм»), где почти каждый день собирались друзья, знакомые, коллеги. Здесь шла дискуссионная, просветительская, творческая мыслительная работа.
    К 1988 году у меня появилась идея организации философско-методологической лаборатории, Валишин поддержал эту идею и очень ревностно приступил к ее реализации. Меня просил отстраниться от участия в этом проекте. Он хорошо понимал свою значимость как философа, был в хорошей интеллектуальной форме и на глазах вырастал нашим признанным лидером. При мне он каждого из наших друзей мог критиковать, иногда не очень лестно. Конечно, в идеале ему хотелось иметь работу, связанную с философской деятельностью и получать за это зарплату. В советское время философия была под контролем обкома партии, выдвигать и пропагандировать новые концептуальные идеи было непозволительной роскошью, пресекались разными способами в корне. Пробиться к влиятельным лицам и получить от них материальную поддержку никак не получалось, моего друга это раздражало, он психологически срывался в гнев, проклиная своих врагов. В то время стало появляться на прилавках книжных магазинов много интереснейшей литературы, хотелось заполучить их, но денег не хватало. Фан Валишин не желал считаться с финансовыми трудностями, покупал книги, даже занимая деньги у товарищей.
    Постепенно он стал проявлять агрессию по отношению ко мне. Возможно, я что-то не понимал, но думаю, что он сознательно шел на обострение отношений со мной – на жесткое активное несотрудничество. У него появились некоторые «фюрерские» замашки, он стал более скрытным в поведении, обвинял меня в каких-то страшных грехах и требовал письменного покаяния. Хотя он не говорил, но я чувствовал, что он хотел моего беспрекословного подчинения. Еще я заметил, что наши общие друзья стали почему-то обходить меня стороной. Такое положение долго не могло продолжаться, уже к началу 1989 года наша дружба окончательно лопнула.
    Уволившись из государственных научных учреждений, я перешел полностью к самостоятельной исследовательской работе, меня привлекала фундаментальная научная деятельность, в частности, хотелось понять рождение и глубинный смысл концепции динамизма. Фан Валишин всегда уклонялся от разговоров на эту тему, точнее, не допускал таких разговоров. После разрыва дружбы, он стал несправедливо обвинять меня в плагиате, много лет разносил ложную обвинительную весть. В одностороннем порядке объявил меня своим врагом.
    Концепцию динамизма мы много обсуждали с друзьями, она и в самом деле содержит важную идею, но она не разработана. Кого тут винить? Место этой концепции я определил, решив по-своему общую проблему онтологии – проблему философского Начала (см. книгу «Система предельных категорий философии»).
    Я думаю, что об этой личности нужно больше писать.
    Первый очерк о Фане Валишине написал и опубликовал Диас Валеев в журнале «Идель» ориентировочно в 1989 году, затем включил в книгу «Истина одного человека, или Путь к Сверх-Богу» (Казань: Тан-Заря, 1993), а потом в двухтомник «Уверенность в Невидимом» (Казань, 2002).
    Прояснил ситуацию с подготовкой вышеназванного очерка в своих воспоминаниях сам герой очерка Валишин: «В момент своей Встречи с Диасом Валеевым в 1988 году, я работал дворником и в таком качестве продолжал отбывать домашнюю ссылку, начавшуюся с 1976 года, – и он был первым человеком из другой сферы, кто увидел Фана Валишина, (философа. – Р.И.) Фана Валишина (в физико-математических кругах КАИ и КГУ я уже давно был известен в качестве философа-методолога). И неслучайно именно дочь Майю Валееву послал он для встречи со мной с задачей подготовки нового очерка. После появления на свет ее очерка в ноябрьском номере за 1992 год, закончилась моя домашняя ссылка, более того, на базе стратегии динамизма в КАИ сформировалась Межвузовская группа «Проблема Динамизма», и она в таком качестве просуществовала вплоть до гибели советской цивилизации» (см. «Звезда Поволжья» от 26.06.2008 г.).
    В своей статье писатель Диас Валеев описывает бытовые условия, оригинальные идеи уникального героя дня.
    «… Сижу в «дворницкой» на улице Муштари (бывшая ул. Комлева) в Казани, пью чай, разговариваю с хозяином, давним своим знакомым. Бог ты мой, единственная комнатка – вся в завалах книг. Книгами битком забиты стеллажи, идущие вдоль стен. Книги – на подоконнике единственного окна, и их там нагромождено так много, что свет едва пробивается со двора. И на полу нет даже малого клочка пространства, не занятого ими. И кровать в завалах книг, и стол, являющийся одновременно и обеденным, и письменным.
    Диоген, древнегреческий философ родом из Синопа, жил в бочке. Это происходило еще за 350 лет до н.э. Но представьте себе бочку, в которой совсем не повернуться еще и от книг. Так живет в 90-х годах XX столетия и в начале века XXI-го казанский философ Фан Валишин родом из деревни Наурузово Оренбургской области.
    Жители дома по улице Муштари в Казани знают его, вероятно, только как дворника. Не раз, наверное, видели с метлой в руках. Но что за беда? Другие – и не только в Казани – знают этого необычного человека как руководителя известной среди философов исследовательской группы «Проблема динамизма», а главное – как мыслителя-методолога, основателя нового философского направления (Динамизм), возрождающего исходную, а именно монистическую традицию, источником которой является проблема Начала…».
    Философ-исследователь Д. Валеев подробно описывает разговор с Фаном Валишиным о концепции Динамизма и ее приложениях, о роли философа в жизни государства, особенно в бурный хаотический момент начала постсоветской Перестройки.
    «Минуло десять лет.
    Фан Валишин ушел из дворников и пребывал в жизни свободным философом. Неизвестно, на что он существовал. Питался, наверное, только воздухом. Однако за это время сумел дважды побывать на международных философских конгрессах в Греции – на Земле Аристотеля и Платона. Был непременным участником чуть ли не всех философских конференций, проводимых в России. Часто случалось, что когда он, выступая, стоял на трибунах конгрессов и съездов, его пошатывало от голода.
    За десять лет в его дворницкой каморке ничего не изменилось. Только книг стало больше. Они заполнили буквально все пространство. В логове из книг философ и спал, свернувшись как зверь в лесу».