Трагедия
-
А р с л а н о в
А з г а р
Г а р и ф
Н а и л я
Р а ш и д а Г а л е е в н а
Л и н а
К а л г а н о в
Р у с т е м А х м е т о в и ч
Г а й ш и н
П о п о в
Ж у р н а л и с т к а
I.1
Арсланов и его сын Гариф.
Г а р и ф (лежа на тахте). Тогда повезло крупно. В жилу попал.
А р с л а н о в (сидя в глубоком кресле). В жилу... Когда-то я тоже попал в жилу. И вот — жизнь прошла. М-да!
Г а р и ф. Деньги есть. Титулы, звания есть. Но я еще молод. Сил до черта. Хочу двинуть в Восточную Сибирь. Здесь я исчерпал все. Жить на проценты?.. Сейчас обо мне по инерции еще шумят... Да, а как селедочка сосьвинская? Специально к твоему юбилею выловлена!
А р с л а н о в. Бочоночек нетронутый. Сегодня на стол выставим. Заходил сюда какой-то молодой человек.
Г а р и ф. Специально в командировку его послал. Такими бочоночками, отец, да еще слабосоленым муксуном я, знаешь, иногда бреши в лимитах на фондированные материалы пробиваю. Вместо визитной карточки они у меня.
А р с л а н о в. А жизнь прошла... Быстро...
Г а р и ф. Гостиницу-профилакторий сейчас строю: шик-модерн! Очутился в Москве. Попался на глаза деревообделочный комбинат. Захожу. Так и так, мол, из Сибири, нефтяник. Из глуши, нужду в красном дереве имею для отделки интерьера. Отвечают: лимитов нет, фондов нет. Ну, нет так нет. Я — телеграмму. Вертолетом три бочонка рыбного деликатеса срочно доставляют в Тюмень, затем рейсовым самолетом — в Москву. А комбинат уже грузит вагон сверхдефицитной древесины. Да еще всякую мелочь в придачу. (С удовольствием потянувшись.) Давно дома не был. Хорошо!
А р с л а н о в. Хорошо, что прилетел. Здоровьем брызжешь, хорошо. Я ждал тебя, когда отец умер. Тяжело было тогда. Почему-то очень тяжело.
Г а р и ф. Опять поздравления! Замучают!
А р с л а н о в (взяв трубку). Да, да, дорогой... Спасибо, спасибо. Нет, торжественное заседание ученого совета, кажется, через три дня. Сегодня просто день рождения... В узком семейном кругу. Да, да, очень мило, тронут... Жду в семь... Да!
Г а р и ф. Не мог тогда прилететь. Всесоюзное совещание было. По быту. Со всей страны геологи съехались смотреть, какой я поселок в тайге отгрохал...
Что они там, взбесились?
А р с л а н о в (берет трубку, сразу же кладет на рычаг; направляется к книжному шкафу, что-то там ищет). Он шел в пятницу в мечеть, упал, и... «скорая помощь» подобрала.
Г а р и ф. Он же никогда не ходил в мечеть.
А р с л а н о в. Стал в последнее время компрометировать меня, так сказать. Вот... Коран его. Ночью приезжаю в больницу — он уже мертвый. Лежит покрытый простыней. В руках — вот этот Коран... В последние дни все с собой носил. С ним и в больницу попал.
Г а р и ф. Ну?
А р с л а н о в. Видно, как застали смертные судороги, так Коран и остался в руках. Насилу высвободил из пальцев, вырвал почти... Гляжу, на раскрытой странице ногтем отчеркнута сто вторая сура — «Охота к умножению».
Г а р и ф. Ну и что? Ничего не понимаю.
А р с л а н о в. Что-то он хотел этой сурой сказать мне! (Читает.) «Увлекла тебя охота к умножению, пока не навестил ты могилы. Так нет же, ты узнаешь. Потом, нет же, ты узнаешь. Если бы ты знал знанием достоверности... Ты непременно увидишь огонь. Потом непременно ты увидишь его оком достоверности... Потом ты будешь спрошен в тот день о наслаждении».
Г а р и ф. Стареешь, что ли, отец? Или измотался с этими своими юбилеями? Ищешь смысл в дурацком наборе фраз!
А р с л а н о в. Отец, видно, знал, что не увидит меня перед смертью. Не увидит никого... И вот свое слово оставил... Что я должен узнать? «Пока не навестил ты могилы...» Ну, навестил! Не один раз уже на могиле его побывал!
Г а р и ф. Настроение у тебя... Ты давай ванну прими пока! Отдохни!
А р с л а н о в. Видно, не мог простить... Он всю жизнь сомневался. Не простил…
Г а р и ф. Чего?
А р с л а н о в (словно очнувшись). Да, да, нервы. Переволновался. Трудно все время держаться, Гариф. Предчувствие какое-то...
Принеси эту... штуку. (Берет трубку.) Да! А, Аркадий Семенович!.. Тронут, тронут. Не пробился даже, хе-хе! Да, облепили... Спасибо, спасибо! (Бросает трубку.) Поздравляют. Если бы им нужен был я! Нужны мои чины, звания, титулы... А у себя дома — голые мы! Голенькие, когда наедине с собой...
Г а р и ф. Ладно, отец, полежи до гостей! Телефон я унесу. Погрузись в нирвану... Что-то нашего следователя не видно, черт его дери! Не изменился? Все такой же сухарь?
А р с л а н о в. Не знаю, не знаю... Тебя я тоже не узнаю... Сухарь... Впрочем... Пусть коньяку еще прикупит по дороге, позвони!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Корреспондент из газеты.
А р с л а н о в (безразлично). Корреспондент? Я устал, Рашида. (Взорвавшись.) Могу я хоть в день своего рождения устать или нет?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Ты же сам назначил ей это время. Водишь за нос. Неприлично.
А р с л а н о в. Ну, извинись как-нибудь. (Взглянув на часы.) Скажи, что болен.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Ты как капризный ребенок! Зачем же ты тогда кокетничал с ней по телефону?
А р с л а н о в. Настроение было такое! Сейчас у меня другое настроение. Некокетливое! (Гарифу.) Видишь, как твоя мачеха с твоим отцом обращается?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Ты ничего не скрываешь от меня?
А р с л а н о в (обнимая ее). Когда ты поседела? Ты, оказывается, седая уже! (Гарифу.) Дай мне... Прикурить дай...
Г а р и ф. Прессу надо любить, отец. Реклама никогда не помешает. У меня в поселке восемь футбольных команд, несколько хоккейных. (С усмешкой.) Всех своих буровиков футболистами сделал. Финал областного первенства у себя провожу иногда. Мелочь вроде бы, чепуха, а все равно вокруг имени определенный климат создается. И дела легче проворачиваются.
А р с л а н о в. Всякие банальности говорить?.. (Поморщившись, машет рукой.) Ну, проси, проси!
Потом она возвращается с журналисткой.
А р с л а н о в (радушно.) Очень рад, очень! Наконец-то мы с вами встретились. Дела, понимаете! Спешка, суета сует... Прошу в кресло. (Широким жестом придвигает пепельницу.) Сигареты? Виноват... Рашида, чего-нибудь горяченького... Чаю или кофе? (Взглянув на собеседницу.) Ну, что? О чем будем говорить? «Не торопитесь! Величайшие тайны натуры близки нам, и простота находит их скорее, нежели высокомерие!» Вместо эпиграфа к нашему интервью! Подойдет?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. А может, на самом деле отложить разговор, Мансур? (Журналистке.) Вы извините меня...
А р с л а н о в. Ничего, Рашида, не беспокойся!
Ж у р н а л и с т к а. А чьи это слова?
А р с л а н о в. Слова? Какие слова?.. А-а, был такой чудак француз. В восемнадцатом веке. Хотите посмотреть? (Ставит на полку Коран, достает другую книгу, листает.) Можно сказать, первый популяризатор науки. Вот... (Читает.) «Счастлив тот, кто знает буквы, коими натура написана; еще счастливее, кто их складывать может; пресчастливейший тот, кто умеет читать ее». (Захлопывает книгу.)
Ж у р н а л и с т к а. Вы, я вижу, находка для журналистов. Обычно из людей слова клещами вытягиваешь.
А р с л а н о в. И что, клещи с собой носите?
Ж у р н а л и с т к а. Да! (С улыбкой.) Во-первых, Мансур Исмагилович, от лица редакции хочу поздравить вас с присвоением высокого звания...
А р с л а н о в (машинально). Тронут, очень тронут. (Живо.) А вот и кофе!
Ж у р н а л и с т к а (после паузы). Давайте вместе с вами вспомним для начала все ваши титулы, звания и должности!
А р с л а н о в (удивленно). Для чего?
Ж у р н а л и с т к а. Но это же все говорит о круге ваших забот, обязанностей. Мне для преамбулы нужно. Для врубки к интервью. Итак: профессор, доктор биологических наук, член-корреспондент Академии наук...
А р с л а н о в. Если вам это нужно... Ну, пишите... Заслуженный деятель науки...
Ж у р н а л и с т к а (записывая). Сегодня, значит, вам присвоено еще одно высокое звание. Кроме того, вы директор института генетики...
А р с л а н о в. Да-да...
Ж у р н а л и с т к а. Затем вы — член общества... французского биологического общества, да?.. И почетный член антропологического института Великобритании, так ведь?
А р с л а н о в. Этих бирок на мне около пятнадцати. Жену лучше спросите! Она у меня вроде домашнего секретаря и лучше знает обо всем. Рашида! Впрочем, может, достаточно?
Ж у р н а л и с т к а. Конечно, конечно! Мне хотелось бы, Мансур Исмагилович, чтобы в интервью были затронуты проблемы — не только лично вашей, столь модной теперь, специальности. Любопытно узнать мнение такого крупного ученого, как вы, вообще о современной науке и ее перспективах.
А р с л а н о в. О перспективах? Пишите! (С усмешкой.) Они ошеломляющи!
Ж у р н а л и с т к а. Только, пожалуйста, не очень быстро.
А р с л а н о в. Сейчас в науке так много горячих мест, что даже трудно отдать предпочтение чему-то одному. Что есть, например, высшая задача искусства? Оно в той мере велико и значительно, в какой позволяет обогатить человеческую душу имитацией страдания. Очищение страданием не только через красоту, но и через безобразие. А наука? Она занимается поисками имитации истины... Я изъясняюсь достаточно популярно?
Ж у р н а л и с т к а. Извините, но это не совсем... Мне бы...
А р с л а н о в. Да-да! Конечно же безобразие, имитация истины! Какое у вас безошибочное, выверенное чутье!..
Ж у р н а л и с т к а. Извините... Извините, а если остановиться на вашей специальности?
А р с л а н о в. На моей специальности? Научная дисциплина, которую я представляю, мой молодой всезнающий друг, прошла путь, отнюдь не усеянный розами. Роз не было. Не было совсем. Не было!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Что? Что с тобой?
А р с л а н о в (ровно). Я говорю, что не было роз. А что?
Р а ш и д а Г а л е е в н а (журналистке). Выпейте кофе, пожалуйста! Пойдем, Гариф!
А р с л а н о в. Она мне не жена! Она меня даже не ревнует. Она меня совершенно не ревнует к вам!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Не смущайтесь...
Г а р и ф. Ну, отец...
Ж у р н а л и с т к а. Мансур Исмагилович...
А р с л а н о в. Что?
Ж у р н а л и с т к а. Мне бы хотелось, чтобы в нашем интервью были затронуты проблемы...
А р с л а н о в. Какие еще проблемы?.. Давайте все же отложим этот разговор, а? Рад был познакомиться. Польщен вниманием газеты.
Ж у р н а л и с т к а. Но мы же только начали... Я ничего еще не записала. А материал идет в номер.
А р с л а н о в. Но вы же журналистка. Вы же умеете все это... художественно изобразить. Почему обязательно в форме интервью?.. Ну, что там? Пожалуйста: создана оригинальная научная школа, работает большой слаженный коллектив, хорошо работает... Поговорите с моими заместителями... Ну и — прошу завтра в институт. Посмотрим, завизируем.
Ж у р н а л и с т к а. Материал идет в номер. Пожалуйста! (Хватаясь за соломинку.) Ваш первый научный результат? Когда вы в первый раз почувствовали себя ученым, поверили в свои силы?
А р с л а н о в. Один мой знакомый — зимой мы на Волгу рыбачить вместе ходим,— так вот, он однажды представлял, как я творю. А именно: сную по кабинету, беспрерывно курю, то и дело хватаюсь за голову и другие части тела. Насмотрелся подобных мук творчества в кинофильмах. А жизнь проще и сложнее. Большую часть времени я провожу на всяческих заседаниях. Не для прессы? Хорошо. Для прессы мы вот что запишем... Записывайте! Творчество — это труд. Труд, растянутый на годы и десятилетия. И — редкие или частые озарения, которые приходят совершенно необъяснимо... Первое озарение я помню, конечно. Но это опять же не для прессы, мой молодой и опытный друг. Неприличный случай! Поэтому... давайте придумаем что-нибудь банальное!.. Да! Пишите! Решая важные народнохозяйственные задачи, коллектив института проводит целый ряд исследований... Целый ряд!..
А з г а р (у телефона). Чего не хватает? Куплю, куплю, конечно. Да нет нигде армянского. Этот есть, как его... Какой еще блат? Как там отец? Да приду, приду. Лина знает, мы вместе... Всего! (Кладет трубку.)
Р а з у м о в с к и й. Семейный праздник, Азгар?
А з г а р. Продолжим, Николай Семенович. Как вы, следователь с немалым опытом...
Р а з у м о в с к и й (перебивая). Ты стал мне «выкать», потому что нас разделяет этот стол?
А з г а р. Не будем выяснять, что нас отделяет и что сближает.
Р а з у м о в с к и й. «Вопросы здесь задаю только я!» Так, что ли?
А з г а р. Именно так!
Р а з у м о в с к и й. Меняются же люди.
А з г а р. Я вызвал вас на допрос.
Р а з у м о в с к и й. Я чувствую, что на допрос. Я это очень хорошо чувствую!
А з г а р. Вот и прекрасно! Меня интересует такая ничтожная деталь... Почему все-таки вы, опытный следователь, остановились тогда, семь лет назад, на довольно зыбкой версии о самоубийстве?.. Хотя факты говорили явно об ином.
Р а з у м о в с к и й. Я и сейчас убежден, что имел место факт самоубийства! И сейчас!
А з г а р (записывая показания). А вот эксперты, которые помогли вам прийти к такому выводу, уже не убеждены.
Р а з у м о в с к и й. Под монастырь задумал меня подвести? Ты что? Мы же вместе учились!
А з г а р. Отвечайте на вопросы, Николай Семенович!
Р а з у м о в с к и й (с апломбом, резко). Я могу лишь повторить то, что описано в протоколе осмотра! Ничего нового я вам не скажу. Там все описано совершенно точно.
А з г а р. Вы осматривали другие комнаты в квартире Ватагиных?
Р а з у м о в с к и й. Да!
А з г а р. Почему же это не зафиксировано в протоколе?
Р а з у м о в с к и й. Значит, там не было ничего интересного.
А з г а р. А что? Вы должны описывать место происшествия только тогда, когда там наблюдается что-то интересное?.. За годы работы вам много раз приходилось выезжать на место происшествия?
Р а з у м о в с к и й (с ненавистью). Вы бы поработали в районе!
А з г а р. Я работал и в районе. Я спрашиваю, много ли раз приходилось вам выезжать на место происшествия?
Р а з у м о в с к и й. Выезжал много.
А з г а р. Почему же у вас такое некачественное описание места происшествия?
Р а з у м о в с к и й. Вы считаете некачественным? Я считаю качественным. У каждого свой стиль работы.
А з г а р. Стиль может быть разным, закон один. Почему вы не сняли отпечатки пальцев с малокалиберной винтовки?
Р а з у м о в с к и й. Ошибка... Это была моя ошибка. Винтовка успела побывать в руках у многих.
А з г а р. Откуда вам это стало известно?
Р а з у м о в с к и й. Не помню.
А з г а р. Не помните? Может быть, в таком случае вспомните, почему Ватагин-старший не был вами допрошен?
Р а з у м о в с к и й. Из его объяснений ничего вразумительного для дела взять было нельзя.
А з г а р. Своеобразный у вас метод. Не допрашиваете свидетеля, может быть, и участника убийства, только потому, что он ничего хорошего не дает по делу. Вас никто не просил прекратить расследование?
Р а з у м о в с к и й. Вы что?!
А з г а р. Отец убийцы был в то время начальником районной ГАИ. Какие у вас были с ним отношения?
Р а з у м о в с к и й. Чисто служебные отношения!
А з г а р. Хорошо. Я зачитаю вам показания свидетеля, бывшего работника милиции Слесаренко. (Читает.) «Когда я вошел в кабинет начальника ГАИ, Ватагин плакал, вытирая слезы. Разумовский же ходил по кабинету взад-вперед. (Окидывает взглядом Разумовского, шагающего по кабинету; тот останавливается.) Затем Разумовский сказал: «Ладно, Василий Сергеевич, не расстраивайтесь, все будет в полном порядке». Заместитель начальника райотдела милиции Калганов тоже добавил: «Иди отдыхай!» Если Разумовский сказал — значит, все будет в ажуре». Вспоминаете такой разговор?
Р а з у м о в с к и й (после паузы). Я не помню такого разговора. Не помню! Если бы он и был!.. Я просто успокаивал человека. Попал в беду человек, и я успокаивал! Не знаю, как бы вы вели себя, если бы у вашего коллеги по работе случилось несчастье. Эти слова никак не могли относиться к уголовному делу!
А з г а р (закуривая). Понятно.
Р а з у м о в с к и й. Впрочем, я не помню такого разговора! Слесаренко оклеветал всех. Его уволили — он и клевещет.
А з г а р (ровно, сухо). Ладно, хватит на сегодня. Подпишите протокол и можете идти!
Р а з у м о в с к и й (подписывая каждую страницу протокола). Вот здесь только я не могу подписаться. Под этими словами...
А з г а р. Какими словами?
Р а з у м о в с к и й. Относительно разговора... Если и имелся разговор, то я просто успокаивал человека. Я припоминаю: такого разговора вообще не было!
А з г а р. Хотите очную ставку?
Р а з у м о в с к и й (помедлив, подписывается). Может, впрочем, он и был, этот разговор. Но я категорически утверждаю, что просто успокаивал человека.
А з г а р. Да-да, конечно! (Встает из-за стола.)
Р а з у м о в с к и й. Все, Азгар Мансурович?
А з г а р (подписывая повестку). Завтра к пяти.
Р а з у м о в с к и й. Доказать недоказуемое хочешь! Нет, дорогой, за случайные ошибки не судят! Служебного преступления здесь не было. А з г а р. Случайные?
Р а з у м о в с к и й. Не выйдет у тебя ничего. Не выйдет!
А з г а р. Да, да! Я. Ты, Лина?
Р а з у м о в с к и й (уже у двери). Все такой же? Принципиален, как первоклассник? Дважды два четыре, да? А в жизни...
А з г а р (в трубку). Подожди! (Кладет трубку на стол.) Ну, и что же происходит в жизни?
Р а з у м о в с к и й. Конечно, я послабей... Я, так сказать, сгибаюсь! Но зато такие, как ты... Такие, как ты, ломаются. Хребет себе сломать хочешь?
А з г а р (выдвинув ящик стола и бросив на стол письмо). Ваша работа? Анонимки эти с угрозами?
Р а з у м о в с к и й. Ты мне чужое добро не приклеивай!
А з г а р (вновь смахнув письмо в стол и задвинув ящик). Завтра к пяти.
Р а з у м о в с к и й. Всего доброго! Всего самого доброго! Но учти, карьеры на нас не построишь. Не тот фундамент. Как бы наоборот не вышло! (Уходит, резко захлопнув дверь.)
А з г а р (постояв и не сразу беря трубку). Да... Нет, никто не кричал. Что ты?.. Работаю просто... Да... Приходи, и вместе — к отцу. Ты что-нибудь купила? Да нет же, никто не кричал. Ладно! Жду!
П о п о в. Ну, как дела?
А з г а р. Много еще темного. Хотя кое-что и прояснилось.
П о п о в. Ну-ну! (Листает протокол допроса.) Небогато пока.
А з г а р. Кое-что есть.
П о п о в. Кое-что и есть кое-что. Срок следствия на исходе. Надо перед генеральным прокурором возбуждать ходатайство о продлении. Пиши бумагу!
А з г а р. Хорошо. Иван Кузьмич, я хочу сегодня пораньше уйти. У отца день рождения.
П о п о в. Ну-ну! Ходатайство завтра мне на стол. (Уходит.)
Входит архивариус прокуратуры Рустем Ахметович — пожилой мужчина.
В руках у него — папка.
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Как делишки, Азгар? Есть что-нибудь подымить?
А з г а р. Что-то ты, Рустем Ахметович, ласкательные, уменьшительные суффиксы любишь.
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Искурился весь, а душа... просит. Вот и ласкательные суффиксы.
А з г а р (придвигая сигареты). Кури!
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Ну и как? Раскололся?
А з г а р. Кто?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Я про этого следователя. Про Разумовского.
А з г а р. Возьми сигареты! (После паузы.) Не та публика, чтобы в стриптиз быстро играть.
Р у с т е м А х м е т о в и ч (закуривая). Народ тертый, что и говорить... Сонька замуж вышла, совсем один остался. Скучно дома, пусто. Как сыч сижу каждый вечер у телевизора. Может, Азгар, по рюмашечке после работы, а? По дороге? День рождения у меня сегодня.
А з г а р. Поздравляю! У отца сегодня тоже день рождения. Черт, коньяк еще надо купить! У кого бы занять рублей сорок до завтра?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Это можно. Я профвзносы сегодня собирал. Взносы растрясти можно.
А з г а р (усмехаясь). Взносы? Зачем?
Р у с т е м А х м е т о в и ч (направляется к двери). Опять, значит, у телевизора одному с рюмашечкой сидеть. (Останавливаясь.) Да, совсем забыл! Дельце ведь тебе старинное архивное принес! Может, заинтересует?
А з г а р (запирая сейф и не глядя на Рустема Ахметовича). На кой она мне черт, пыль твоя архивная?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. В познавательном смысле... По-моему, тоже убийство, инсценированное под самоубийство. Срок давности только похлеще... И вообще в старых делах какой-то аромат есть.
А з г а р. Что это тебя так старые дела интересуют?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Просто в руки попало, когда всякий бумажный хлам списывали. Поглядел — любопытным показалось. И не сжег. Думаю, пусть полежит еще. А вчера полез на стремянку, а папка с полки — на голову. Стряхнул пыль — она. (Смеется.) Ну, думаю, отдам тебе — для расширения кругозора. Ароматное дело.
А з г а р (беря дело). Ты, я вижу, уже прикладывался?
Р у с т е м А х м е т о в и ч (весело). Тут, наискосок, недалеко!..
А з г а р (листая бумаги). А что это?.. Начала нет, титульного листа нет... (Бросает.) Зачем оно мне?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Я и говорю, выкинуть давно пора. Старье. Кстати, про однофамильца твоего…
А з г а р. Мне бы в своем деле разобраться.
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Вот и я говорю. Удивился даже. Полностью идентично с тем делом, которое ты ведешь сейчас. Ничего не докажешь, конечно, к ответственности никого не привлечешь, срок давности истек, но, думаю, в познавательном смысле...
А з г а р (снова тянется за папкой). У меня своей пыли, своих бумаг...
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Линочка, здравствуйте! Вот, развлекаю вашего супруга.
Л и н а. Добрый день! Моего супруга развлечь трудно...
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Серьезность — это достоинство, Линочка. Достоинство! (Азгару.) Так я деньжонки занесу?
А з г а р. Не надо... (Листая дело и остановившись взглядом на одной из страниц.) Ну, оставь дело, пусть полежит.
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Если заинтересует... Так сказать, в познавательном смысле... До свидания, Линочка! У вас сегодня семейный праздник. Торжества! Желаю приятно провести время. (Уходит.)
Л и н а. Ты освободился? Пойдем?
А з г а р (перебирая страницы дела). Да! Сейчас. Хотел еще посидеть. Ты слишком быстро... пришла.
Л и н а. Опять кого-то допрашивать? Господи!
А з г а р. Да нет!
Л и н а. Я прическу сделала.
А з г а р (не глядя на нее). Да-да!
Л и н а. Мне идет?
А з г а р. Ага!
Л и н а. И вот — часы купила... Смотри, какой циферблат! И еще шарф. Понравится отцу?
А з г а р (не глядя). Да!
Л и н а. В парикмахерской такая очередь. Я тебе оттуда звонила. У меня там Клавка, одноклассница, работает... Ты даже не видишь, что у меня новое платье!
А з г а р. Ничего вроде, красивое. Оно красивое потому, что ты сама... красивая.
Л и н а. Это же я для тебя все!
А з г а р (взглянув на нее). Спасибо, если для меня. Но у меня дома рубашки нестираные.
Л и н а (резко). Ты не любишь меня! Почему ты такой сухой, такой?..
А з г а р. Ну, я пошутил... Ну не умею, видно. Не получается. (Оправдываясь.) Опять не то сказал? (Снова листая дело.) Вообще-то любопытное дело... Сколько лет назад это было? Стихи...
Л и н а. Какие еще стихи? Пойдем!
А з г а р. Сейчас. Сейчас...
А з г а р (листая записную книжку, вынутую из дела). Вот слушай! «Как утра хороши, их приход необычен и светел. Как мне хочется жить, потому что живешь ты на свете! Это времени вой или шепот задумчивых кленов... Я как будто с тобой прохожу по земле обновленной...»
Л и н а. Что это за стихи? Откуда они?
А з г а р. Ты слушай! «И в каком бы краю, как бы близко-далеко ты ни был, я всегда узнаю это синее-синее небо, блеск грозовых атак и улыбку чистую неба... Я люблю тебя так, что не надо ответа. Мне поют о тебе даже камни. О тебе даже грусть никому ни за что не отдам я, и любви этой знак — быть взыскательней, лучше и выше. Я люблю тебя так... Нет, я просто люблю тебя, слышишь?»
Л и н а. Искренне! Непрофессионально, конечно.
А з г а р. При чем здесь профессионально или непрофессионально?.. Это стихи о любви. Женщина, написавшая их, любила...
Л и н а. Ты все время мучаешь меня и себя. Я же люблю тебя!
А з г а р (после паузы). Стихи написаны за полгода до смерти. Меня всегда поражает... Вот такие следы чьей-то жизни поражают! Разве знала она, когда писала эти строчки, что через полгода к ней придет смерть? Что ее записная книжка будет десятки лет лежать в каком-то уголовном деле, заведенном прокуратурой после ее самоубийства, что... совсем чужие люди будут читать эти ее записи? (Вынимает из дела фотографию.) А вот и сама она. Красивая?
Л и н а. Красивая.
А з г а р (после паузы). Адрес... улица Гоголя, дом семь, квартира одиннадцать. Это... дом, где живет Наиля! Наш старый дом...
Л и н а. Какой еще дом? Пойдем!
А з г а р (листая дело). Ничего не понимаю! Большая комната, у окна стол... Там стоял диван... И сейчас диван у Наили. В ста тридцати семи сантиметрах от пола — пулевая пробоина... Ничего не понимаю! (Снова смотрит на фотографию.) Странно! На кого-то эта женщина похожа! Очень похожа! Я как будто ее видел.
Л и н а. Она на тебя похожа!
А з г а р. Ничего не понимаю!
Л и н а. Пойдем! Ведь у отца день рождения.
А з г а р. Да! Да... Да! (Листает дело.) Сейчас пойдем... Сейчас!
Л и н а. Что с тобой?.. (Почти кричит.) Что с тобой?!
А з г а р (кричит). Это мама!.. Это дело о самоубийстве матери! (Тихо.) Зачем он мне дал это дело? Этот наш Рустем Ахметович?.. Зачем.. все? Зачем?..
I.3
Г а р и ф. Я был на многих юбилеях, но никогда не хотелось так есть, как сейчас. Чем это пахнет?
Р а ш и д а Г а л е е в н а (задерживаясь у двери). Жареными гусями.
Г а р и ф. А-а, гуси! Как в детстве. Я всегда плачу, когда ем этих злодейски умерщвленных гусей. А вдруг придет время, когда даже гусь приобретет возможность защищать свои права по суду? Чем ты будешь тогда нас кормить?
Р а ш и д а Г а л е е в н а (смеясь). Придумал тоже! (В дверь.) Наиля! Гариф здесь.
Г о л о с Наили. Да видела я его! Сейчас!
Г а р и ф. Мы уже облобызались.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Я так рада... Все вместе сейчас. Как раньше.
Н а и л я. Всю прическу мне испортил!
Г а р и ф. Хорошеешь, сестра. Хорошеешь! (Берет с полки Коран, подносит к носу, морщится, ставит на место.) А что твоего Ильдара нет? (Насвистывает.)
Н а и л я. Не взяла. На людях он меня раздражает.
Г а р и ф (располагаясь на тахте). Ага... Раздражает? (Хохочет.) А кто ж тебя не раздражает? Увивается, наверное, целый табун вокруг. Большой табун, а?
Н а и л я. А что... ты считаешь своих любовниц?
Г а р и ф. Я же хозяйственник! Мне нужно уметь считать.
Н а и л я. Самолюбие тешишь? (По-прежнему стоя у зеркала.) Все романы одинаковы. Начинает кто-нибудь строить куры, а ты строишь ответные куры. Забавно какую-нибудь важную личность в дурака, в ничтожество превратить, чтобы не соображал ничего. Тебя в дурака еще никто не превращал?
Г а р и ф. Меня? Ха-ха! Я же не твой Ильдар. Как он вообще?
Н а и л я. Полы моет. Белье стирает. Домохозяйка. Диссертацию защищу — вообще дома буду его держать.
Г а р и ф. Что в нашей арслановской породе есть хорошего, так это — сила. (Хохочет.) Я бы на его месте тебя — ремнем!
Н а и л я (присев на тахту и обняв брата). Может, и надо ремнем...
Г а р и ф. Ну-ну, ну... Чего ты?
Н а и л я. Ложь. А убери эту ложь… Может, и правда любовника завести? Ты тоже как я, да?
Г а р и ф. Что?
Н а и л я. Я ведь не любила, Гариф. Я никого не любила раньше. Я только сейчас. Недавно.
Г а р и ф. Что... недавно?
Н а и л я. А может, у нас нет силы говорить то, что думаешь? Жить так, как хочешь?
Г а р и ф. Ну, зачем обобщать, деточка? (Обнимает ее.) Кому нужна вся эта психология?
Н а и л я. Я ему верна, мужу. А люблю другого! А кокетничаю с третьим! Сколько может это продолжаться?
Г а р и ф. Ах, ах, какие мировые сложности!
Г а р и ф (поднявшись.) Вот и они! Наконец-то. Детективу всегда некогда. Коньяк принес?
Г а р и ф. А то старик вроде забеспокоился, что коньяка не хватит, в скупости еще обвинят.
А з г а р. В командировку или специально?
Г а р и ф. Юбилей отца не шутка.
А з г а р. Да, без юбилеев мы теперь не можем. Привыкли юбилеить. Не думаешь справить юбилей по случаю десятилетия появления лысины?
Г а р и ф. Экий ты юмористически-мрачный! Неприятности?
Н а и л я. У него неприятности, когда кого-нибудь посадить не удается.
Мама, тебе не надо помочь? (Лине.) Пойдем!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Нет-нет! Я так заглянула... на вас посмотреть. (Уходит.)
А з г а р. Где отец?
Н а и л я. Его оседлали корреспонденты.
Г а р и ф (оглядывая всех, жизнерадостно, бодро). Да, хоть отдохну, черт возьми! А то ни одного выходного несколько лет подряд. (Наиле.) На твою психологию у меня времени не хватает. Если бы быть только начальником экспедиции! Но ты же еще и райздрав, и роно, и пищеторг, и суд, и твоя прокуратура. Все, что угодно. Ты — первая и последняя инстанция.
Н а и л я (засмеявшись). Слышим, слышим о твоих успехах. В газетах регулярно читаем. Своего пресс-атташе еще не завел?
Г а р и ф. Стране деловые люди нужны. Сейчас мы первая скрипка, не вы! (Толкая в бок брата.) Не всякие там... юристы.
А з г а р. Деловые люди нужны. Нужны ли дельцы?
Г а р и ф. Именно дельцы! Верно. Дельцы... Я тоже рос, наверное, идеалистом. Тоже, возможно, плакал над сказками, над сентиментальными индийскими фильмами. И тоже, вероятно, личной ненавистью ненавидел Дантесов, которые Пушкиных убивали... О нас пеклись, как о старых девах, чтобы мы тащили барахло своей книжной добродетели сквозь жизнь. Но кто знал, что захлопнется книга, и каждым движением своей ноги... мы должны будем давить в себе...
Н а и л я. Ты это к чему ведешь?
Г а р и ф. А к тому, что надо реально смотреть на вещи. С детства.
А з г а р. Уже учишь жить? Конечно, с высоты твоей карьеры тебе открылись горизонты.
Г а р и ф. Учись... у младшего брата. Ха-ха!
А з г а р (улыбаясь). На тебя хорошего прокурора, может, нет. Телецентр выстроил у себя в поселке, еще что-то... Пыль в глаза пускаешь? А откуда берешь деньги? Лимиты ограничены. Откуда берешь стройматериалы?
Г а р и ф. Откуда деньги беру?
Н а и л я. Как допрашивать привык! (Лине.) Он что, и дома следователем остается? И ночью? (Смеется.) Родную мать такой не пощадит.
А з г а р. У нас с Гарифом уже двадцать пять лет нет матери.
Л и н а. Азгар!
А з г а р. Ладно... Это так. Пустое все...
Г а р и ф. В рамки твоих законов не вмещаюсь? В букву? В параграф? (Хохочет.) Эх ты, сухая душа! Да дело важней любой буквы! Я нефть даю, нефть разведываю, милый! Я дело делаю! А дело не всегда в букву закона впишешь.
А з г а р (ввязываясь в спор словно против воли). Сам же в прошлый приезд говорил, что площади, которые ты считал перспективными и о которых трубил на каждом перекрестке, оказались сухими. Ты уже три года буришь вхолостую. Впрочем, неважно...
Г а р и ф. А что важно? Твоя работа, что ли? У меня, мои милый, хоть есть кое-что. Три месторождения… Это мало... для одного человека? Я заткнул глотки всем, кто орал о неэффективности поисковых работ в Сибири. У меня первая же скважина дала двести сорок тонн нефти в сутки. Это кляп, которым я забил рты всем, кто стоял на моем пути. Мне многое позволено, братец! Многое! Когда перед матчем мне надо высушить футбольное поле, я поднимаю в воздух «МИ-6» — и несколько часов кручу над стадионом его винты, платя за каждый час по тысяче шестьсот рублей экспедиционных денег. Я могу позволить себе эту роскошь. Плевать! Пусть утираются другие, поскромней! Я же рожден плевать на все, что мешает мне. Я не мелочен. Я знаю: праздник, который я устроил для своих буровиков, какой-нибудь финал областного первенства окупится завтра же на буровых! Сторицей! Люди знают, для кого я стараюсь. Я не боюсь риска! Не боюсь, когда надо идти ва-банк! И поэтому я терпеть не могу вас, законников!
Н а и л я. Хватит, Гариф! Все словно с цепи сорвались!
Л и н а. Давайте выпьем! Давай, Азгар, организуй!
Г а р и ф (смеясь.) Сухарь ты, Азгар. Засушенная — пересушенная душа. Ты честно выполняешь свои обязанности. Аккуратно платишь долги и аккуратно их взимаешь. Так я тебе скажу: это та честность, поблизости от которой нельзя на стене вбивать крюк. Повесится сразу кто-нибудь. Слабый повесится. А у того, кто посильней, желание появится хватить тебя дубиной по голове: «Не будь честным! Будь живым!»
А з г а р (хмуро). Ладно, все это неважно.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Еще не выпили, а расшумелись. Чего не поделили?
А з г а р. Бессмысленный спор.
Г а р и ф. Я знаю одно: деятельный характер всегда добьется успеха в жизни. Деятельность, собственно, есть добро, а недеятельность — зло. Деятельность превращает зло в добро.
Н а и л я. Садись, мама!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. И правда, устала. (Усаживается, снова вскакивает.) Пироги посмотреть надо.
Н а и л я. Да сиди! Все равно съедят.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Почему ты одна?
Н а и л я. А ребенка с кем оставить?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Сюда бы принесли.
Н а и л я. Да ничего!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Не нравишься ты мне, Наиля.
Н а и л я. Ну что ты, мама!..
А р с л а н о в. Ну вот, отмучился. Могу теперь пировать до утра. Здравствуй, Линочка! Цветешь. (Треплет ее по плечу, затем Азгара.) Дочку — в щечку. (Целует Наилю.)
Н а и л я (улыбаясь). Колючий ты!
А р с л а н о в. Отцы всегда колючие. А не отцы? (Оглядывает всех.) Вся семья в сборе. Мило! Очень мило. Время? (Смотрит на часы.) Гости, по-моему, уже должны подходить. (Азгару.) А ты... почему-то немилый сегодня.
Г а р и ф (зашнуровывая туфли). Все меня тут воспитывал! Я обычно таких воспитателей матом — и за порог! А старшего брата... Законы родства и почитания!
А з г а р. Устал. Дело запутанное веду. Шесть раз судом слушалось. Я уже седьмой по счету следователь, который им занимается. Убийство, инсценированное под самоубийство.
А р с л а н о в. А-а... Да-да! (Отмахиваясь.) Давай только не будем сегодня об этом... Закурить бы!
Г а р и ф. Ну а ты, конечно, клубок размотал?
А з г а р. Разматываю.
Г а р и ф. И что там? В этом клубочке?
А з г а р. Да так... В одном райцентре семь лет назад сын начальника ГАИ двумя выстрелами из малокалиберной винтовки...
А р с л а н о в. Малокалиберной?..
А з г а р (протягивает отцу сигарету). Да, двумя выстрелами из малокалиберной винтовки... убил свою жену. Н а и л я. А дальше?
А з г а р. До того как приехала «скорая помощь», все было сделано, чтобы инсценировать самоубийство. К этой версии приложили руку эксперты, следственные органы. Дело было прекращено. Через три года в другом городе выстрелом из охотничьего ружья он убил другую женщину.
Н а и л я. Садист он, что ли?
А р с л а н о в. Нет... У тебя не те сигареты... У тебя что, Гариф?
Г а р и ф (протягивает пачку, весело). В расход надо таких пускать с ходу. Зуб за зуб — и весь разговор. А то разводят гуманизм на киселе, слушать тошно.
А з г а р (усмехаясь). Ты бы гуманизм не разводил, конечно?
Г а р и ф (весело). Нет, не разводил бы.
А р с л а н о в. И что? И первое убийство доказать можно? Доказано все?
А з г а р. Новой экспертизой. Все оставляет след.
А р с л а н о в. «Увлекла тебя страсть к умножению богатств, пока не навестил ты могилы. Так нет же, ты узнаешь»... Но что мы должны узнать, что?
А з г а р. О чем ты?
А р с л а н о в. Кто-то пришел? (Словно стряхивая с себя наваждение, обрадованно.) Рашида!
А р с л а н о в (оживленно). Да, очень интересно! (Расхаживая по комнате.) Очень интересно. И все-таки... (Останавливается, смотрит на сына.) Жаль, что ты не пошел по моим стопам! Каждый день сталкиваться с изнанкой жизни...
А з г а р. Душно сегодня. Погода какая-то...
Г а р и ф (роясь в кипе приветственных адресов). Что это тебя до официальных торжеств «кожей» завалили?
А р с л а н о в. Привез один дурак — показать, обрадовать... (Резко.) Наиля, убери куда-нибудь!
Г а р и ф. Дожить бы до такой кожаной горы! (Наиле.) Подожди, не уноси...
А р с л а н о в. Гора у тебя будет еще выше. Если не свалишься...
Г а р и ф. Не свалюсь! (Раскрыв один из адресов.) Посмотрим, посмотрим, что о тебе пишут! Та-ак... «Вами лично, дорогой профессор, и под Вашим руководством выполнены работы, имеющие непреходящее значение...» Ясно! (Раскрывая другой адрес.) «В Вашем лице, лице крупного ученого, известного во всем мире, мы, научные работники, находим в то же время достойный пример скромности, простоты и беспредельной любви к работе. Мы глубоко уважаем, любим и ценим Вас не только как крупнейшего ученого, но и как чуткого и обаятельного человека...» Это, так сказать, из области эмоций. Непременно женщина сочинила.
А р с л а н о в (с усмешкой). По слогу, кажется, мой зам по науке.
Г а р и ф. Мильон подписей! Точно, твои институтские!
А р с л а н о в. Вообще-то он, верно, несколько женоподобен, мой зам. Особенно со спины.
Г а р и ф. Я же говорю! У меня нюх на слабый пол. Та-ак! (Листает другой адрес.) «В Вашем лице мы видим одного из пионеров нового направления в биологии». Ясно! (Из другого адреса.) «Эта огромная работа оказалась Вам по плечу благодаря выдающейся научной интуиции, колоссальной энергии и врожденному организаторскому таланту...» А эта папочка... Что-то потертая малость. Использовалась уже, видно. Ха-ха! Ты прижучь их, гадов, прижучь, отец! Чтобы не жалели пятерки на дорогого учителя! Прижучь!
Есть хочу! Хочу жареного гуся! Слушай, отец, ты можешь ответить, что такое гусь? Ты же биолог, черт возьми! С научной точки зрения ответить?
А р с л а н о в. Гусь — это... это из семейства...
Г а р и ф. А еще доктор наук! Из семейства!.. Это символ! Символ благополучия в доме и сытости. Символ и реальное воплощение идеальных стремлений человеческой натуры! Пока мы созерцаем жареного гуся на столе, мы совершенно спокойны за все возвышенное в мире. В шестьдесят лет на столе десяток жареных гусей, а за столом — десятка три самых дорогих гостей, которые тоже в общем-то хорошие гуси! Ха-ха!
А з г а р. Душно!.. (Вынув записную книжку.) «Как утра хороши, их приход необычен и светел. Как мне хочется жить, потому что живешь ты на свете! Это времени вой или шепот задумчивых кленов, я как будто с тобой прохожу по земле обновленной». Помнишь эти стихи, отец? Мне кажется, хорошие стихи. Правда, Лине они показались в литературном отношении не совсем...
Л и н а. Ты что? Ты что, Азгар?!
А р с л а н о в. Когда-то я слышал, кажется. Что-то знакомое...
А з г а р. Знакомое? (Наиле.) А Ильдар дома, значит, остался?
Н а и л я. Дома. Что вы все о нем?
А з г а р (усмехаясь). Так... Подумал вдруг, что давно не видел его. Он у тебя хороший парень. Хороший парень просто.
Р а ш и д а Г а л е е в н а (войдя). Мансур, Аркадий Семенович пришел. И Козыревы.
А р с л а н о в. Иду! (Направляется к двери.)
А з г а р. Подожди... Ты извини, пожалуйста, отец. Я... сейчас должен уйти...
Л и н а. Куда?
Г а р и ф. То есть как уйти?
А з г а р. Я... дежурю ночью в прокуратуре. По городу дежурю...
Г а р и ф. Ты не мог ни с кем поменяться?
А з г а р. Не мог. Ты думаешь, это так легко? (Смеется.) Не мог.
Г а р и ф. Непонятный ты человек. У отца день рождения. Я приехал.
Н а и л я. Я так и чувствовала, что-нибудь произойдет!
А з г а р. Ты что? Что произошло? Ничего не произошло. (Отцу.) Я дежурю сегодня по городу. Извини! Я пришел только поздравить тебя. (Целует отца.) Вот часы мы купили с Линой. (Вынимает часы.) И еще шарф... (Лине.) Где шарф? Мама, где шарф? Я должен идти.
А р с л а н о в (после долгой паузы). Что ж, дежурство есть дежурство. Жаль! (Всем.) Гости собираются. Идемте в зал!
Г а р и ф (глядя брату вслед). Что-то в них жалкое есть, в этих законниках. Комплекс неполноценности. (Обнимает отца.) Пойдем!
А р с л а н о в. У каждого своя непонятная жизнь.
Г а р и ф. Да брось, отец. Ну действительно дежурство. Такая уж сволочная работа и... такой характер.
А р с л а н о в. Вконец испортил настроение.
Г а р и ф. Брось! Сейчас пить будем! Жареных гусей есть будем. (Уходит.)
А р с л а н о в (оставшись в гостиной один). Спрошен будешь в тот день о наслаждении... О наслаждении!
Азгар выходит в прихожую, начинает одеваться.
Следом за ним выходит Рашида Галеевна.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Не каждый день отцу шестьдесят лет исполняется... И ничего не поел! Я так старалась, столько всего вкусного наготовила.
А з г а р. Не хочу, мама.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Пойдем на кухню, я тебя накормлю. Пять минут! Перемячи горяченькие есть.
А з г а р. Нет... Ты мне чего-нибудь с собой заверни. Я ночью поем. Вот портфель... Я правда все съем, мама.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Ну ладно. (Уходит.)
Л и н а (в дверях). Что ты еще выдумал! У тебя же нет сегодня никакого дежурства!
А з г а р (не глядя на нее). Ты оставайся... Мне надо побыть одному. Подумать...
Л и н а. О чем? Что ты задумал?
А з г а р. С одной стороны анонимки с угрозами. С другой — шантаж? Но какая связь между Разумовским и Рустемом Ахметовичем? Для расширения кругозора? В познавательном смысле? (Вынимает из кармана фотографию.) Она была моложе тогда, чем я теперь.
Л и н а. Нет! Нет! Ты сошел с ума! Ты с ума сошел!
А з г а р. Сейчас кажется, что я ее помню, что никогда не забывал ее лица... Сколько мне было лет, когда она умерла?.. Нам с Гарифом всегда говорили, что она умерла! (Пауза.) И вдруг дело о ее самоубийстве... Я сам ничего не понимаю.
Л и н а. Не надо, Азгар, не надо. Прошу тебя!
А з г а р. Дело велось неграмотно. А неквалифицированное следствие можно повернуть сейчас как угодно. Ведь не случайно же мне подсунули это дело? Именно в этот день! Сегодня. Это не случайно!
Л и н а. Не уходи! Куда ты сейчас идешь? Не надо!
А з г а р. А что если они решили шантажировать? Мне надо подумать, Лина. Подумать.
Л и н а. Втемяшится что в голову — свернуть не можешь. Завтра же верни эти бумаги! Не прикасайся к ним! Не трогай!.. Нельзя прикасаться к прошлому. Оно не наше.
А з г а р. Не наше?
Л и н а. Оно — их! И не прикасайся к нему! Что бы там ни было, ты ни при чем!
А з г а р. Ты хочешь, чтобы я предал отца? А если они пойдут на шантаж? Почему ты никогда не понимаешь меня? Почему мы часто бываем такими чужими друг другу?
Л и н а. Я боюсь, Азгар, боюсь.
А з г а р. Пойми же, я не могу. Ведь это моя мать. И мой отец.
Л и н а. Речь идет и о нас! Не только о них. О нас!
А з г а р. Мне нужно знать, что там было... Знать истину.
Л и н а. Ты испортил всем вечер... Ты испортишь все! Да и можно ли сделать счастье из тех истин, которые ты выяснишь для себя? Что получится из твоих истин? Они у тебя иногда бывают такими, что в приличном обществе о них не упоминают...
А з г а р. Зачем ты так говоришь? Я не могу жить дальше, пока не узнаю! Пойми же это! Мне надо быть готовым ко всему, если кто-то задумал скомпрометировать имя отца. Ведь не случайно же мне это дело подсунули! Они думают, что спасут себе шкуру, если «расширят мой кругозор». Я должен...
Л и н а. Не делай ничего! Не ходи никуда! Я боюсь! Поверь мне. Поверь моему страху...
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Что с вами? Поссорились?
А з г а р. Нет, нет, ничего. Да, перемячи... (Берет портфель.) Спасибо. (Целует ее.) Вы веселитесь. Веселитесь! (Уходит.)
II.4
А з г а р (берет трубку). Да! Ты, Лина? Ну!.. Слушай, сейчас не место и не время!.. Перестань!.. Ладно! (Бросает трубку на рычаг, какое-то время сидит молча.) Продолжим... Давайте продолжим. (Сухо, ровно.) Из материалов следствия видно, что осмотр производился не во всех комнатах квартиры Ватагина. Почему?
К а л г а н о в. Не знаю. Это дело следователя районной прокуратуры.
А з г а р. Вы были тогда заместителем начальника райотдела милиции по оперативной части. Разве не ваша задача установление истины?
К а л г а н о в. Установлением истины по этому делу занимался следователь Разумовский. Я не занимался.
А з г а р (записав показания). Чем же вы тогда занимались?
К а л г а н о в. Я попрошу... попрошу не издеваться! Я не позволю оскорблять себя! (Вынимает поспешно из кармана таблетку, глотает.) Нечего давить на мою психику!
А з г а р (налив воды из графина). Пожалуйста! Вы в состоянии продолжать наш разговор?
К а л г а н о в. Да!
А з г а р (после паузы). Если вы не занимались установлением истины, то в таком случае на основании каких фактов, едва следствие началось, у вас сложилось мнение, что в квартире Ватагиных произошло самоубийство? Именно самоубийство?
К а л г а н о в. Тогда все склонны были видеть в трагедии, разыгравшейся в квартире Ватагиных, самоубийство. Кто мог предположить убийство в квартире начальника ГАИ? Никаких данных для этого не было.
А з г а р (записав показания). Однажды вы вызвали Слесаренко и сделали ему внушение за то, что в разговорах с другими он высказывал мысль, что жена Ватагина-младшего убита. Почему вас встревожили эти разговоры?
К а л г а н о в. Этого не было. Никого из своих работников я не вызывал и ни с кем на эту тему не говорил.
А з г а р. А о чем шел разговор с Разумовским и Ватагиным у вас в кабинете? Что вы говорили тогда Ватагину?
К а л г а н о в. Я не помню такого случая.
А з г а р (записывая показания). Еще вопрос... Чем был вызван инструктаж работников милиции, на котором вы, ставя точку над «и», утверждали, что сноха Ватагиных застрелилась на почве ревности?
К а л г а н о в (после паузы). Я, очевидно, проинструктировал работников уголовного розыска и работников паспортного стола для того, чтобы они разъяснили жителям, что произошло. Несчастный случай сразу же вызвал во всем районе нездоровый интерес. Конечно, в то время я еще не знал со всей степенью достоверности, что именно произошло в квартире Ватагина, но нужно было успокоить людей. Конечно, мы проявили халатность — с недостаточной тщательностью подошли к раскрытию истины. Согласен, в этом деле допущено много ошибок. Но поймите, для нас это было несчастье, случившееся в семье нашего товарища по работе! В конце концов мы тоже люди... А вы... Я знаю, что такое ошибка и что такое должностное преступление. Между ними громадная дистанция!
А з г а р. Логично.
К а л г а н о в. Что логично? Вы хотите опорочить честных работников? Что логично? Где конкретные факты? Прошло семь лет. Что у вас есть, кроме сплетен и собственных измышлений?
А з г а р. Вот вода... Пожалуйста!
К а л г а н о в. Я... я!..
А з г а р. Вы говорите, где факты? Следователь Разумовский не допрашивает своего коллегу по работе. Он не снимает отпечатки пальцев с малокалиберной винтовки. Не принимаются во внимание показания врача «скорой помощи» о том, что смерть снохи Ватагиных наступила как минимум за шестьдесят-восемьдесят минут до его приезда. Я не говорю о массе других «ошибок», допущенных Разумовским во время расследования этого дела. Но благодаря главной из них — заведомо неправильному, как установлено следствием, определению траекторий полета пуль, обнаруженных в стене, версия самоубийства получила тогда, семь лет назад, научное обоснование. Так действовал следователь Разумовский, который, как вы говорите, занимался установлением истины по этому делу.
К а л г а н о в. При чем тут Разумовский? Я отвечаю за себя, не за Разумовского!
А з г а р. Не только Разумовский. Не только... Районный судебный медик...
К а л г а н о в. При чем здесь медик?!
А з г а р. И вы. В частности, и вы!
К а л г а н о в. Что я? Что?
А з г а р. Что? Вы фотографировали место происшествия в квартире Ватагиных. В частности, почему-то именно вы сделали снимки погибшей женщины. На ее спине, по данным судебного медика, была выходная рана от пули. Потом, когда появились сомнения в результате его экспертизы, эти важные снимки найти было трудно. Пропали и негативы.
К а л г а н о в. Повторяю, не я вел следствие. Откуда я знаю, где теперь могут быть негативы?
А з г а р. Но вы контролировали следствие.
К а л г а н о в. Это все слова! Дайте мне факты! Факты!
А з г а р (записав показания). Была ли это выходная рана? Кто извлек пулю из тела?
К а л г а н о в (после паузы). Слушай, Азгар Мансурович, давай в открытую играть. Я тебе в отцы гожусь. Давай — в открытую! Любая палка о двух концах. И один конец...
А з г а р. Я регулярно получаю анонимки с угрозами. (С иронией.) Только что мне звонили, и чей-то незнакомый мужской голос... Благодарю за напоминание! Так кто извлек пули?
К а л г а н о в. Понимаю... Угрозами, запугиванием, шантажом и подтасовкой фактов взятки вымогать хочешь?
А з г а р. Что?!
К а л г а н о в. Не выйдет! Я сегодня же, сейчас же напишу жалобу прокурору о неправильных методах следствия!
А з г а р. Ваше право жаловаться. Заявление тщательно проверят. Меня же интересует...
К а л г а н о в (перебивая). Я не буду отвечать. Я не буду подписываться под этими грязными инсинуациями! Я сейчас же напишу жалобу прокурору! Подтасовкой фактов, фальшивками и угрозами вымогать то, чего в действительности не было? Это не метод! Это все так просто вам не пройдет! (Направляется к двери.) Порочить заслуженных опытных работников!..
А з г а р. Не торопитесь! Там конвой.
К а л г а н о в. Конвой? Какой конвой?
А з г а р. Вот постановление на ваш арест.
К а л г а н о в. Меня? Меня... арестовать?
А з г а р. Ознакомьтесь и распишитесь!
К а л г а н о в (прочитав и отпихнув от себя бумагу). Санкционировали арест? У меня же семья! У меня дети… Дочь...
А з г а р. Вы в состоянии продолжать наш разговор?
К а л г а н о в. Пусть меня уведут!.. Но ты заплатишь! Своей шкурой заплатишь. Жизнью своей заплатишь, щенок!
А з г а р (в дверь). Уведите арестованного! (Возвращается к столу, сидит не двигаясь.)
Арсланов идет к сейфу, вынимает дело матери.
Снова звонит и замолкает телефон.
«Увлекла тебя охота к умножению, пока не навестил ты могилы. Так нет же, ты узнаешь...» Может, здесь, в этих словах, дед оставил свое свидетельство? Не мог в минуту смерти молчать — и оставил?.. (Берет газету, где напечатано интервью с отцом.) Интервью... (Отодвигает ее в сторону. Сидит, сжимая голову руками.)
Г о л о с о т ц а. Я проснулся от боли в плече. И тут увидел жену с малокалиберной винтовкой. Я закричал: «Что ты делаешь?» — и бросился в соседнюю комнату. И тогда щелкнул еще выстрел. Меня сковал ужас. Когда я заглянул в спальню, она лежала на полу. Детей тогда не было дома, они были в деревне. Был только мой отец. Он тоже выбежал. Мы подумали, что она умерла. Стали звонить в «скорую помощь»; потом, когда обнаружилось, что жена жива, я позвонил профессору Лапшину и попросил его нас прооперировать... Обоих... Какие причины побудили ее покончить жизнь самоубийством?.. Не знаю... Она очень переживала смерть своего отца. Это был не только мой тесть, но и мой научный руководитель, профессор Луковский. Он умер незадолго перед тем от инфаркта... Нет, никаких видимых причин не было...
Г о л о с Р а ш и д ы Г а л е е в н ы. Она была моей самой близкой подругой. Уже в больнице, в приемном покое, я спросила ее: «Зачем ты сделала это? Ведь ты такая молодая, красивая... и так любишь Мансура». Она вздохнула: «Не спрашивай ни о чем. Я не хочу жить после этого. Он изменил...». «Тебе изменил?» — спросила я. Она сжала мою руку. «Я никого не хочу сейчас винить. Безумно жалко всех. Особенно детей. Позаботься о них!». В эту минуту подошел хирург. Она сказала: «Вы опоздали. Не трогайте меня. Займитесь мужем, у него что-то с рукой». Больше она уже ничего не могла сказать...
А з г а р (встав из-за стола и расхаживая по кабинету). Что произошло там тогда?.. «Пока не навестил ты могилы». Но что мы должны узнать?
А з г а р (резко оборачиваясь.) Что? Кто?
П о п о в. Какой вы взвинченный сегодня, Азгар Мансурович! Добрый день!
А з г а р. А, это вы, Иван Кузьмич?.. Добрый день.
П о п о в. Что с вами?
А з г а р (не сразу). Не спал ночью. Устал. Юбилей у отца.
П о п о в. Юбилей... Нет, вы не на юбилее были.
А з г а р. Почему вы так решили?
Меня нет.
П о п о в. Да! Прокуратура.... Позвоните попозже. (Кладет трубку на рычаг.) Не знаю. Опыт, наверное... Ну, как Калганов?
А з г а р. Отправил сейчас с конвоем. Хочет писать жалобу прокурору. Оказывается, я занимаюсь вымогательством... Три дня назад допросил бывшего начальника райотдела милиции. Ушел рассвирепевшим, тоже обещал кому-то там жаловаться. Грозился выгнать с работы. Так что имейте в виду!
П о п о в. Звоночки были.
А з г а р. Ну и что — в этих звоночках?..
П о п о в. Сетовали на то, что слишком вы жестки. Что ищете злой умысел там, где была просто следственная ошибка. Что следовало бы заниматься выяснением вины самого преступника, а не лиц, которые не смогли в свое время обнаружить его вину.
А з г а р (равнодушно). Демагогов еще хватает. (Резко.) Я, кстати, за место не держусь. Имейте это в виду! Я за себя держусь.
П о п о в (тоже резко). Что это за тон?! Никто не давит на тебя. (Мягче.) Вам доверяют. Делайте то, что положено по закону... Но японцы в иных случаях говорят так: потерял лицо, потерял, как бы выразиться точнее...
А з г а р. Потерял лицо?
П о п о в. Мне всегда нравилось твое лицо. Нравится и сейчас. И мне хотелось бы работать с тобой и впредь.
А з г а р. Зачем все эти неопределенности?
П о п о в. Дело, порученное тебе, сложное. Я не зря дал его именно тебе. По объему общественно опасных последствий должностные преступления не имеют себе равных. Они подчас убивают в людях чувство справедливости, веру в правосудие. Пусть спустя семь лет, но закон в этом деле должен победить! Я рад, что еще один сильный человек работает у меня. Но... противники — не дай бог никому... Встать поперек их карьеры, их положения, их благополучия? Они могут выкинуть неожиданный фокус.
А з г а р. Короче, вы даете понять, что сами уходите в сторону?.. «Потерял лицо»... А вы, Иван Кузьмич, часто теряете свое лицо? Часто?
П о п о в. Хорошо, доказывай! В обиду тебя не дам, но предупреждаю — поработай основательно.
А з г а р. Не знаю... Ничего я не знаю! (Резко.) Дорого стоит истина. Очень дорого! Вам приходилось платить за истину?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Не помешаю? (Смотрит то на Азгара, то на Попова.) Три дня назад, Иван Кузьмич, бросил курить, сигарет не покупаю, а не курить не могу. (Смеется.)
А з г а р (улыбаясь). А, Рустем Ахметович!
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Покорнейше прошу извинить, Азгар, за подобное систематическое мздоимство. (Попову.) Он меня, Иван Кузьмич, на табачное содержание взял.
А з г а р. Много говоришь. Это хорошо. Закуривай! (Смеется.) А иногда плохо, а?
Р у с т е м А х м е т о в и ч (Попову). Веселый человек. Люблю веселых. Эх, Азгар... Мансурович. Дома — один я. На работе тоже один. Среди бумажек, в архиве. От одиночества не то что говорить, заговариваться начинаешь. Вчера вот чайник купил. Сижу и слушаю, как булькает. Музыка... для души. Целый год чайник искал — нету! Больших кастрюль — пруд пруди, а чайников... Оказывается, показатель по валу большими кастрюлями легче достигается, чем мелочью всякой.
П о п о в (равнодушно). Показатель, Рустем Ахметович, вещь важная.
Р у с т е м А х м е т о в и ч. А я бы, Иван Кузьмич, так сказал: что важнейшая из важнейших! (Глядя то на Попова, то на Азгара.) Как-то приятель заболел, сосед мой бывший. Естественно, пришел участковый врач. Милая, деликатная женщина, а он тоже одинокий. Ну, смотрит обрадованно ей в лицо, показывает язык... Грипп? Грипп. А на больничном листке? А на больничном листке — катар. Катар верхних дыхательных путей. Вот я ему и говорю: «Дурак, чему удивляешься? Грипп — болезнь все-таки инфекционная. И что же получится, если показатель заболеваемости по участку, который обслуживает больница, по району в целом, по области в целом будет слишком большим? Значит, профилактика ведется плохо. Значит, плохо кое-кто работает. (Смеется.) А заболел-то он опять же отчего? Отчего в носу у него захлюпало? Без шапки оказался в промозглую ночь. Содрали с головы любимый и единственный «пыжик». И опять весь фокус в том, что произошло это на самой середине улицы, на границе двух районов. Конечно, в обоих райотделах от души готовы были помочь. Но — показатель! Ведь из-за какой-то несчастной шапки вырастет процент преступности в районе. И вообще — в городе! А если так, то в конце концов, что важнее? Какая-то поношенная шапка, быть может, даже и не пыжиковая, и наверняка не пыжиковая! И вообще, где доказательства, что сия шапка существовала на белом свете?.. Где? Ха-ха! Шучу, шучу, конечно, Иван Кузьмич. Для остроты разговора чего не скажешь!..
П о п о в (направляясь к двери). Ну ладно, байки байками, а дело стоит... А ты, Рустем Ахметович, все-таки не ради сигареты пришел. (Азгару.) Истина стоит дорого, верно. (Уходит.)
А з г а р (сухо). Ну! Что?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Я на минутку, Азгар Мансурович. Я насчет дельца пришел полюбопытствовать. Того, старинного... Калганова, значит, арестовал?
А з г а р. Что это оно тебя интересует?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Интересует. Очень интересует. Я ведь так иногда считаю, что во мне, быть может, великий сыщик умер. Следовательский дар в себе ощущаю, Азгар Мансурович. А вот не нашел ему применения, с бумажками сижу, архивариус несчастный. А дар-то?.. Живет, душу волнует! Конечно, следовательских кадров тогда опытных не было, за войну перевелись. Тем более потерпевшая ничего перед смертью не сказала. Да и как сказать? Как сказать, если двое детей осталось? Там в деле их имена вроде упоминаются. Живы, наверное, и теперь. И давно забыли все.
А з г а р (пристально глядя на него). Да, интересный ты фрукт, Рустем Ахметович. Ждал я тебя. (С улыбкой.) Садись, садись!
Р у с т е м А х м е т о в и ч (добродушно улыбаясь). Ах, Азгар, Азгар. Один ты мне добрые слова говоришь. Люблю я тебя. Ведь я — что? У меня жизнь без интереса прошла. А человеку что надо? Думаешь, отдельная квартира, кусок мяса? Не-ет! Надо, чтобы в стене щель была. И чтобы в эту щель дуло! А я —чтобы ворочался во сне и ругался. Я когда что потеряю — носки или галоши, радуюсь: искать надо. Теперь вот об этом деле все думаю, ворочаюсь, не сплю. Все думаю.
А з г а р. И что же ты думаешь?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. А думаю я, Азгар, над тем, что мне мой приятель, то есть бывший сосед, рассказывал. Это у которого шапку-то с головы сорвали.
А з г а р (беря ручку и лист бумаги). И по какому же адресу этот бывший твой сосед проживает?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Не знаю, Азгар. Чего не знаю, того не знаю. Вроде бы в другой город уже уехал. К детям. Чего не знаю, того не знаю. Знаю только то, что он рассказал.
А з г а р (напряженно). Ну и что же этот твой бывший сосед рассказал?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Да ничего особенного. Так сказать, некоторые домыслы... Относительно твоего однофамильца. Конечно, только предположения, никаких достоверных фактов.
А з г а р. Короче!
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Заинтересовало, Азгар Мансурович? Я же сказал, что это дело тебя заинтересует. Друзьями они были когда-то, сосед мой и твой однофамилец. Друзьями не друзьями, но что-то в этом роде. Вместе у одного крупного ученого в аспирантах ходили. Ученый этот биолог был. И вот в одно время всех их, бедных, кто его направления придерживался, на сессии Академии сельскохозяйственных наук покритиковали немножко. И ученого этого тоже против шерсти погладили. Обычная научная свара, какая человеку всегда свойственна. Да и как не подсидеть, как в ереси кого-то не обличить, ежели это нужно для какой-нибудь пользы? Ничего особенного, конечно.
А з г а р. Ты про Луковского говоришь?
Р у с т е м А х м е т о в и ч (смеясь). Может, про него, а может, про другого! Кто их разберет? Да, а вот когда вернулся он с сессии, тоже в переплет попал! В обструкцию! И очень уж крепко, говорят, твой однофамилец против него ополчился. В учениках его любимых ходил, на дочери его был женат, а все же принципиальным оказался, когда соответствующие принципы силу обрели. Ну и старик, естественно, не выдержал, от инфаркта почил. Много неопубликованных трудов осталось. Очень, мой сосед говорит, были эти труды капитальными. Много в себе новых идей содержали. Ну и, понятно, вся эта картина на глазах у дочери происходила. Какой-то крупный скандал — и самоубийство... А может, и убийство. (Смеется.)
А з г а р. Дальше? Ну!
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Потом, говорят, когда конъюнктура изменилась, этот твой однофамилец на трудах покойного тестя очень быстро сделал научную карьеру. Предположения, конечно! Сосед мой — что? В общем-то неудачник. Может, и клевета это, Азгар? Так ведь? Кто научную карьеру себе сделал, а кто никакой. А завистливые глаза черны!
А з г а р (улыбаясь). Деликатен ты, Рустем Ахметович. Очень деликатен. Боишься поранить мою душу? Моего отца все однофамильцем называешь. Деда по матери Луковского тоже как-то так числишь... Почему?
Р у с т е м А х м е т о в и ч (после паузы). Ну, Азгар Мансурович...
А з г а р (по-прежнему улыбаясь). Не понимаю пока еще только, в чем твоя корысть? Чего хочешь?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Какая же корысть, Азгар? Я вообще... Я жалею даже, что дал тебе это дело. Тебя мне жалко, Азгар! Люблю я тебя. Как сына люблю. За человечность твою, доброту люблю. Мне вообще всех жалко. У родственника одного тоже вот неприятность случилась. Племянница неделю назад прибегает, а она за Разумовским замужем, за этим... бывшим следователем... Такой, понимаешь, ничтожный человек, слякоть! Но — муж все-таки. И любит ее. И она любит. И вот заливается, плачет, что Арсланов якобы сажать ее мужа хочет. Я уж уговаривал ее: дура ты, дура, говорю, Азгар Мансурович, говорю, добрый и справедливый человек. Опытный, говорю, и талантливый следователь. Он, говорю, разберется во всем. Всех жалко, Азгар Мансурович, всех! Может, оттого, что у меня самого жизнь неудачно сложилась. И каждому помочь хочется...
А з г а р (после долгой паузы). Ясно. Ясно. (Встает из-за стола.) Ну и как же ты думаешь помогать тем, кого жалеешь?
Р у с т е м А х м е т о в и ч (другим тоном). Я, Азгар Мансурович, так думаю. Кроме меня и тебя, о старом архивном деле пока еще никто не знает. В конце концов, его списать пора. Его еще несколько лет назад надо было списать. За давностью. А тут как раз ты к нам в прокуратуру работать поступил. Ну, я и оставил его. Одни, Азгар, марки коллекционируют, а я — тайны. Ценный капитал — человеческие грехи, Азгар Мансурович. В любой момент могут пригодиться. Ну, вот мы эти грехи давние и спишем по акту, как полагается в хорошем учреждении. И тихо будет, спокойно. Ну и родственник мой, конечно, успокоится. Муж племянницы.
А з г а р. Ну-ну? Дальше?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Его грешки, образно говоря, тоже спишем. Да и какие грешки? Намудрили, конечно, в том деле, которое к тебе на доследствие попало. По неопытности, по незнанию отдельных вопросов попортили картину происшествия. Но ведь без умысла.
А з г а р (с улыбкой). Опыт у тебя есть такой?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Какой?
А з г а р. В коллекционировании?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Есть.
А з г а р. И не боишься даже мне такое предлагать?
Р у с т е м А х м е т о в и ч (тоже смеясь). А что, у тебя магнитофон включен?
А з г а р. Нет здесь магнитофона.
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Чего же бояться? Что мы, дети? От слов краснеем? Слова следов не оставляют.
А з г а р. Значит, коллекционируешь?
Р у с т е м А х м е т о в и ч (объясняет). Это же как филателия! Увлечься надо!
А з г а р. Ты чем занимался раньше?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Ты мне мораль не читай! Ты об отце лучше подумай, пока не поздно! И о себе!
А з г а р. Об отце я думаю. Все время думаю. (Идет на Рустема Ахметовича.) Ну иди, иди, мразь! И советую... в мой кабинет больше... не заходить! Бить морду буду, Рустем Ахметович! Невзирая на твой почтенный возраст. И не предупреждая. И даже при людях!
Р у с т е м А х м е т о в и ч (отступая). Дороже заплатишь, Азгар Мансурович. Много дороже. Я по-человечески с тобой договориться хотел. По-свойски.
А з г а р. Я уже плачу. Дороже некуда. (Снова взрываясь.) Вон!
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Знакомый у меня был в молодости. Следователь. Одно дело попытался распутать. И однажды не пришел домой...
А з г а р. Пугать вздумал? В меня уже стреляли два года назад. Ничего!
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Конечно, кое-кому в жизни везет. Отцу твоему всегда везло. Слишком даже! И тебе. А брат твой?.. А завистливые глаза черны! (С ненавистью.) Я бы весь ваш род, всю вашу фамилию… (После паузы.) Впрочем, зайду чуть позже. (С усмешкой.) Бросил курить, а не могу без сигареты... Я зайду, Азгар, зайду еще. Потому что черны завистливые глаза! Очень черны! (Уходит.)
А з г а р (резко). Что еще тебе здесь надо?!
Г а р и ф. Ты что? Очумел?
А з г а р. Да, да... Извини! Извини...
Г а р и ф. Почему на телефонные звонки не отвечаешь? Почему бросил трубку, когда я с тобой говорил?
А з г а р. На, читай! (Кладет перед ним папку.) Читай! Это дело о... самоубийстве нашей матери.
Г а р и ф. Лина мне рассказала. На досуге как-нибудь... (Отодвигает папку.) Сейчас не о том речь!
А з г а р. Не о том?! А о чем?.. Ну, хорошо, что пришел... Ты помнишь то лето, когда матери не стало? Мы еще жили в деревне... Осенью, когда вернулись в город, нам сказали, что она в командировке, так ведь? В командировке она была очень долго. Потом нам сказали, что она умерла... Потом, через два года, в доме появилась Рашида-апа... Потом родилась Наиля. Отец сделал быструю карьеру... Нам надо сейчас все вспомнить... Все, все вспомнить!
Г а р и ф. Зачем ты все это копаешь?
А з г а р. То, что я узнал сегодня ночью...
Г а р и ф. Ты болен, наверное? Больной человек. Дело было прекращено. И пусть оно лежит там, где лежало двадцать пять лет. Испортил вчера весь праздник.
А з г а р. Пойми, мне и так трудно!
Г а р и ф. Тебе трудно? А нам всем?!
А з г а р. Что ж... Хороним родственников, хороним свою совесть, честь свою, принципы, друзей, любовь... И спешим, спешим! Надо скорее похоронить, скорее! И только потом поднимаем глаза к небу, когда наги, нищи! Как жить без схороненного? Пойми, я не могу так!.. К сожалению, прошлое не всегда принадлежит только истории. Иногда оно возвращается. Мне подсунули дело о самоубийстве нашей матери.
Г а р и ф. Ну?
А з г а р. Сделку предлагают. Я закрываю дело Разумовского и Калганова, они же... хоронят это дело.
Г а р и ф. Ну? И что... ты?
А з г а р. Я сам теперь боюсь, сам не хочу ничего знать... Но что бы я ни делал сейчас, как бы ни стремился уйти, каждый шаг приближает меня... Мне нужно было самому убедиться...
Г а р и ф (взрываясь). В чем? В чем, черт тебя дери, убедиться? За каким дьяволом ты ездил ночью на старую квартиру? Расковырял стену?
А з г а р. Если бы не было этой стены... Этой пули... Пуля, которая фигурирует в деле о самоубийстве матери, вошла в стену почти под прямым углом, углубившись в нее на два с лишним сантиметра... Ты понимаешь, что это значит?.. Так не могло случиться с пулей, пробившей тело человека. Это был инсценированный выстрел. Стреляли просто в стену!
Г а р и ф. Мне плевать на твои углы и сантиметры.
А з г а р. Мне нужно понять, что там произошло. Эта пуля... Этот угол полета... Получается, мать погибла не по своей воле.
Г а р и ф. Что?
А з г а р. Неграмотное следствие... Сейчас можно толковать прошлые события и так и этак... Отец, понимаешь? Я не верю, не хочу верить, но... Объективно этот след пули, оставшийся в стене, свидетельствует против него. Если ему бросят сейчас обвинение в убийстве?!
Г а р и ф. Психология заела, дурак? Спокойно жить не хочешь?
А з г а р. Хочу! Хочу спокойной жизни. Я думал, что можно устроить себе счастливый, уютный мирок. Спокойно жить. Без ошибок. Без путаницы. Делать свое дело. Но чтобы жить честно, оказывается, надо чего-то лишаться. Ты пойми! Я хочу, чтобы ты понял...
Г а р и ф. Что я должен понять?
А з г а р (взяв трубку). Да... Я Арсланов... Кто говорит? Что?! (Меняется в лице, резко кладет трубку на стол, тут же набирает номер по другому телефону.)
А р с л а н о в. Из прокуратуры. Номер телефона 21—71— 09. Немедленно проверьте, откуда звонят... (После долгой паузы.) Из автомата? Номер, адрес? (Пауза.) Спасибо! (Кладет обе трубки на рычаг.)
Г а р и ф. Кто такой?
А з г а р. Очередной доброжелатель... (Снимает трубку, набирает номер.) Девяносто седьмой... Пожалуйста, адрес Гайшина Анвара Каримовича, год рождения тысяча девятьсот восемнадцатый. (Ждет.) Спасибо! (Кладет трубку, записывает адрес.)
Г а р и ф. Чей это адрес?
А з г а р. Бывшего приятеля отца. Проходил свидетелем по делу. Хочешь, сходим к нему вместе?
Г а р и ф. Зачем?
А з г а р. Не знаю. Поговорим... Я ничего сейчас не знаю.
Г а р и ф. Ничтожество! (Направляется к двери.)
А з г а р. Постой!
Г а р и ф. А пошел ты!..
А з г а р. Я прошу тебя! Ты мне нужен сейчас…
Г а р и ф. Зачем тебе надо было брать в руки это дело, черт возьми? Сам поднимаешь архивную пыль...
А з г а р. Я подумал, шантаж. Я подумал, надо быть готовым. А теперь у меня у самого зародилось сомнение. Зачем? Не знаю.
Г а р и ф. За отца не волнуйся. Он, как никогда, твердо стоит на земле.
А з г а р. В уголовном порядке ему, конечно, ничего уже не грозит: дело давнее. Но существует еще ответственность нравственная, гражданская. Она срока давности не признает... (Нервно.) Во мне сломалось что-то! Жизнь вопит и кричит, когда ее допрашиваешь вот здесь. Но сейчас она кричит во мне самом, потому что тоже приговорена!
Г а р и ф. Ну хорошо! Давай раскинем на весах! Завтра становится известно, что наш отец преступник. Что происходит с ним? Наступает его моральная смерть. А может, и физическая... И... общество теряет крупного ученого. Теряет человека, которого трудно заменить, который единствен!.. Дальше. Я, начальник нефтеразведочной экспедиции, который живет не здесь, за тысячи километров, который вовсе не отвечает за отца... Так вот, и я завтра тоже теряю многое. И общество теряет меня. Теряет, смею сказать — а я очень нескромен в этом отношении,— одного из своих талантливых хозяйственников, великолепного администратора, которых сейчас не так уж много, которые нужны стране как воздух, которые знают, что делать и как делать дело. Я уже не смогу работать в полную силу. Исчезнет самое дорогое — уверенность! Все мои титулы, звания, вся моя слава, все, что я заработал, не помогут. Всегда может найтись какая-нибудь прыщавая бездарность, которая будет тыкать в меня пальцем и кричать: «А король гол!» И этому пальцу будут верить! Выгодно это обществу? А что произойдет с тобой, с Рашида-апой, с сестрой, с твоей женой?! И кому все это нужно? Да если бы еще было точно известно, что отец... Этого ведь нет! Двадцать пять лет назад был доказан факт самоубийства. Именно самоубийства! И пусть дело лежит там, где лежало все эти годы! Поднимется шум, машину вспять будет вертеть уже гораздо трудней. И давай тогда думать, где КПД больше! Нравственность, справедливость, истина — это понятия и экономические. Так давай считать, на счетах считать, на арифмометрах, если хочешь, что экономичней? Считать, исходя не из своих шкурных позиций, а из общих интересов!
А з г а р. Я не знаю, Гариф... Я знаю только, что обречен пройти этот путь до конца. Я чувствую это.
Г а р и ф. Тебя уже раздавили... Слюнтяй! Я сам договорюсь с твоим архивариусом.
А з г а р. Не смей!..
А з г а р (стоит неподвижно, подходит к столу, убирает бумаги. Вынимает из ящика стола служебный пистолет.) Выход? Неужели только один этот выход? Иногда за истину платят ценой жизни... Что если это такой случай?..
II.5
Раскрытый чемодан и на стуле. По комнате снует Лина, складывая вещи.
Раздается звонок. Она уходит в прихожую, возвращается с Наилей.
Н а и л я. Каких выяснений? (Озираясь и недоуменно глядя на разбросанные вещи.) Он что, в командировку уезжает? Я звонила ему на работу, там его нет. Где он?
Л и н а. Это я в командировку уезжаю, я! Бросил вчера меня одну там, у вас, всю ночь где-то шлялся, в шесть утра только пришел. А я, дура, бежала вчера после гостей через весь город!.. А если бы со мной что-нибудь случилось?
Н а и л я. О чем ты говоришь? Я утром домой пришла, матери убираться ночью помогала. Оказывается, он у нас был. Всю ночь с Ильдаром стену ковыряли, какие-то углы мерили. Мне надо с ним поговорить.
Л и н а. Все это меня уже не касается. Я ухожу.
Н а и л я. Как уходишь? Куда?
Л и н а. Чтобы я еще за следователя замуж выходила!
Н а и л я. Ты что? На самом деле уходишь?
Л и н а. Я все на самом деле делаю. Мне все на самом деле нужно. Муж так муж! Жизнь так жизнь! Это ты все подделками пробавляешься!
Н а и л я. Он же любит тебя! И ты!.. Ты же сама по нему сохла.
Л и н а. Вот и высохла! Какая любовь? Не можешь ничего купить. Клетка эта. Разве это квартира? У других... Вчера шли к отцу, и я же должна думать, что купить в подарок, я же должна целую неделю искать, у кого можно занять деньги.
Н а и л я. Вас двое, вы оба работаете!
Л и н а. И обзывать еще дрянью! Вчера золотой перстень с рубином мне ваш отец подарил, сказал, что поможет трехкомнатную квартиру построить. Я, как дура, бежала через весь город, а он меня-дрянью. Идеалист несчастный!.. Ну хорошо. Если я дрянь, так и живи без дряни. Посмотрим, до чего его эти углы доведут... А я еще молода!
Н а и л я. О какой ерунде ты говоришь?
Л и н а. Пусть, пусть... я обычная, слабая. Если бы это только сейчас! Он всегда так! Он ничего никому не прощает! Он не умеет прощать людям их слабости. Нет более жестоких и бесчеловечных людей, чем бессребреники. Счастье, что у нас нет еще детей!
Н а и л я. А ты ведь точно дрянь. Несчастье в семье, а у тебя на уме золотой перстень, квартира... Свое собственное благополучие на беде построить хочешь? Вся семья наша может рухнуть.
Л и н а. А вы чистенькие? Вы все чистенькие? Я хочу жить, как живут все! А он пусть... Пусть со своими кодексами в постели лежит! Со своими законами!
Н а и л я. Тебе не помочь собрать вещи?
Л и н а. Что?.. Ты меня из моей же собственной квартиры выгнать хочешь? Вещи, говоришь, собрать? (Хватает чемоданы, вываливает все, что в них, на диван, бросает в них костюм, рубашки Азгара.) Помоги! Помоги, конечно! А я, дура святая, сама хотела уйти. Но квартиру нам обоим дали, обоим! Не ему только. Пусть сегодня же убирается отсюда! Может, у вас всех наследственное? Может, он меня тоже убьет?
Н а и л я. Бог ты мой, на каком тонком волоске висит мир! Будь же ты проклята! Проклята! (Уходит, хлопнув дверью.)
Л и н а (вслед). Он никогда ничего не добьется! Он слепой! Он не видит жизни! (Садится на стул, вынимает снова вещи Азгара из чемодана; в руках рубашка, гладит ее рукой, плачет.) Я ему даже не сказала, что ребенок! Что у нас будет ребенок!.. А вдруг он и сам не придет? Если и сам больше не придет?
II.6
За ширмой в полумраке виден угол тахты, на которой кто-то лежит. Стук в дверь.
Г а й ш и н. Открыто. Открыто, говорю!
А з г а р. Простите, Гайшин здесь живет?
Г а й ш и н (вставая). Да, да... А вы кто? Чем обязан?
А з г а р. Арсланов. Следователь областной прокуратуры.
Г а й ш и н. Следователь? (Невольно отступая.) Арсланов, говорите?
А з г а р. Да, Арсланов!
Г а й ш и н. Арсланов... Ну что ж! Тогда сейчас вместе и поужинаем. Правда, у меня... небогато. Если бы я знал... Арсланов... Пожалуйста, присаживайтесь! (Накрывает стол газетой.) Прошу! Впрочем, может, я сбегаю? А? Здесь рядом!
А з г а р (присаживаясь у стола). Нет-нет, что вы!
Г а й ш и н. Но ничего! Магазинчик под боком — всегда успеем. (Вынимает из-под стола и разглядывает недопитую бутылку.) К сожалению, дешевка. Мне-то все равно, мне что водка, что коньяк, что шампанское — один черт. Действие одно, хе-хе!.. Поэтому самое дрянное беру. Все равно алкоголь. Хе-хе! (Выставляя небогатые припасы.) Это какой же вы Арсланов? Старший, младший? Азгар? Гариф?
А з г а р. Вы знаете нас всех? Меня зовут Азгаром Мансуровичем.
Г а й ш и н. Хе-хе, вот, пожалуйста, килька!.. Вы чрезвычайно похожи... Да, чрезвычайно похожи на свою мать. Конечно, смешно сейчас говорить: старик пенсионер... Но когда-то ведь и мы были молоды! Эта комната у меня еще со студенческих лет. Вся жизнь здесь. И ваша мать когда-то сюда захаживала. С вашим отцом. Не один раз. Да!.. Давайте выпьем за прошлое!
А з г а р. Ваше здоровье!
Г а й ш и н. Нет, нет, никаких трагедий. Женился, дети, соответственно... Жена умерла, дети разъехались. Хе-хе! Зовут к себе, а я... Рад вас видеть! Знак прошлого. Но... чем обязан? Столь неожиданный визит.
А з г а р. Видите ли, мне нужно, чтобы вы как можно подробнее... Вы ведь дружили и с моим отцом, и с матерью. Расскажите о матери!
Г а й ш и н. Что именно? Что именно я должен рассказать?
А з г а р. Меня интересуют события... В сорок восьмом году погибла мать. Тогда же умер от инфаркта мой дед, профессор Луковский. Вы можете рассказать мне об этом?
Г а й ш и н. Нет, давайте сначала выпьем! У меня еще бутылочка есть. Не беспокойтесь!.. Что? А, да, да! Мы с вашим отцом оба были аспирантами у профессора Луковского. Знаете, после фронта, еще в гимнастерках. Хе-хе!.. Странно!
А з г а р. Что странно?
Г а й ш и н. Недавно встретился с одним давним знакомым. Выпили, разговорились. Он вдруг тоже стал вспоминать. Когда-то, до войны еще, мы все вместе — отец ваш, я и он — жили в одном дворе. Тоже выпытывал подробности. А теперь — вы? Закон парности случаев?
А з г а р. Его зовут Рустемом Ахметовичем?
Г а й ш и н. Вы знакомы? Да, бывшие друзья... Все бывшее.
А з г а р. У вас случайно не срывали с головы пыжиковую шапку?
Г а й ш и н. Что? Какая шапка? Никогда не имел такой!
А з г а р. Я внимательно читал ваши показания двадцатипятилетней давности. Ведь все происходило на ваших глазах. Я прошу вас...
Г а й ш и н. Когда вы сами перешагнете некий рубеж, поймете, что очень многое в жизни происходит на глазах каждого. История выкидывает коленца. Дети становятся взрослыми. Взрослые погружаются в младенчество. Цена на вино меняется. И цена на человека... (Снова разливает вино.) Интересно наблюдать. Да! Да! Именно только наблюдать.
А з г а р. Вы давно ни с кем не разговаривали?
Г а й ш и н. Мне не нужны посторонние собеседники... Не нужны! Я сам в самом себе являю целое человечество!
А з г а р. Меня интересует все, что связано с моим отцом и матерью. Если можно. Я прошу вас!
Г а й ш и н. Прошло столько лет! И вдруг являетесь вы... Зачем? Прошлое не должно возвращаться. (Роется в шкафу, достает альбом.) Вот фотографии! Вот здесь мы все трое... Ваша мать, ваш отец, я...
А з г а р. Дело в том, что мне в руки попало дело о самоубийстве матери. Я хочу знать, что произошло тогда. Г а й ш и н (засунув альбом в шкаф). Все уже поросло быльем. Все это уже никому не интересно! Какой ответ вы хотите получить?
А з г а р. Любой, но только правду.
Г а й ш и н. Вы считаете, правда всегда благо? Иногда лучше не знать ее, потому что, узнав правду, потом не будешь знать, что делать с ней. Я любил вашу мать. Да, любил. Впрочем, это никого не интересует! И никогда не интересовало! Что тогда произошло? Хорошо, если хотите... Так вот! Да! Резко обострившаяся борьба, разделившая биологов на два непримиримых лагеря, разгорелась тогда вокруг старого вопроса: зависит ли изменение природы организма от изменений условий жизни? Можно сформулировать этот вопрос, простите за вульгаризм, даже так: что раньше возникло — яйцо или курица? Одни давали четкий, категорический ответ: яйцо! Другие столь же категорически заявляли: курица! Хе-хе! Считалось, что сторонники «куриной концепции» стоят на правильных, материалистических позициях. И напротив, ученые, отстаивающие «концепцию яйца», стоят на позициях метафизических. А вообще-то природа мудрее, и истина была за обоими направлениями. Глуп человек! И всегда, во все века думает, что истина только одного цвета. А истина бывает разного цвета, самого разного. Кстати, сегодня в газете я с удовольствием прочел интервью вашего отца... Ха-ха! С огромнейшим удовольствием! (Срывает газету со стола, рвет ее в клочья, сминает в кулаке.)
А з г а р. Извините, я не совсем в ладах с чувством юмора.
Г а й ш и н. Юмора? (Снова взрываясь.) Какой юмор? Конечно, вы можете счесть меня за неудачника. Да, я ничего не добился! Так сделайте на это скидку! На зависть! На черную зависть сделайте скидку! Я не мог удержаться в науке. Я стал простым школьным учителем биологии. Потом докатился до сторожа. Как говорят, не состоялся... Зачем вы пришли? Что вы хотите у меня выпытать?
А з г а р. Я должен все знать.
Г а й ш и н. Что? Что знать?!
А з г а р. Успокойтесь. Ради бога, успокойтесь!
Г а й ш и н. Вы думаете, я — ничтожный человек? Никто и ничто, так? Хе-хе! Личность, не имеющая лица? Нет! Ваша мать верила в меня! Я занимался тогда нейробиологией, пересадкой памяти. Тогда еще никто этим не занимался. Я пробовал пересаживать клетки — носительницы памяти из одной части мозга в другую. От одного животного другому. Я как бы передавал этому второму животному комплекс чувств, восприятий и ощущений, которые принадлежали первому.
А з г а р. Я не вполне понимаю...
Г а й ш и н. Я думал, что я избавлю людей от некоторых неизлечимых психических заболеваний. Я считал, что уже близок к решению проблемы излечения умственно отсталых людей. Но потом я вдруг понял, что могу прийти и к обратному результату. Да-да! Следуя моим разработкам, можно было научиться синтезировать химические соединения, соответствующие любым эмоциональным состояниям мозга. То есть как угодно менять психику человека, вносить в нее насильственно не только своеобразные вытяжки добродетели, но и зла.
А з г а р. Я хочу все знать об отце. О своем отце.
Г а й ш и н. Предательство друга. Смерть учителя. Ее гибель... А я... Я отказался от науки, забросил свои эксперименты. Я захотел просто остаться человеком. И не жалею! (Наливает себе в стакан вино, пьет.) Об отце, говорите?.. В его мозг тогда словно ввели экстракт трусости и безволия!
А з г а р. Вам нельзя много пить. (Раздраженно.) Перестаньте пить!
Г а й ш и н. Ха-ха! Теперь об экспериментах, которые я забросил, пишут даже в популярных очерках. А я мог бы на этих экспериментах сделать себе имя! Но я принес все в жертву, потому что знал: в природе что-то должно оставаться недоступным разуму человека. Есть границы, которые нельзя преступать! (Выдвинув из-под кровати чемодан.) Вот! Вот здесь мои расчеты, выкладки, результаты экспериментов! Вы думаете, все это устарело? Нет! Пожелтела только бумага... (Роясь в бумагах.) А вот — золотая медаль Академии наук за студенческую работу! Хе-хе! Когда мне не на что выпить, я закладываю ее. Хе-хе... Сколько дадите? Если бы была жива ваша мать... Она бы поняла меня! Она бы меня оправдала. Хе-хе! Сколько дадите мне за мою молодость?.. (Яростно.) Ты думаешь, я буду поить тебя на свои деньги?
А з г а р (растерянно). Вот, возьмите!.. Извините, пожалуйста!
Г а й ш и н (отшвырнув деньги). Вы что?! Меня никто не покупал! Никогда не покупал! Никогда! Ха-ха! У меня теперь у самого не своя, а пересаженная память.
А з г а р. Вы начали с анекдота про яйцо и курицу. Но мне не до анекдотов. Мне нужно знать, что было на самом деле.
Г а й ш и н. Это не анекдот! Это совершенно научная постановка вопроса. Биология разделила организм надвое — наследственную плазму и сому, то есть тело. И это деление является одним из основных положений современной биологии. Больше того, это одно из крупнейших ее обобщений!
А з г а р. Оставим теорию в покое. Вопрос такой. Почему отец, как вы говорите, предал Луковского? Как это произошло? Меня интересуют причины.
Г а й ш и н (непонимающе смотрит на него). Отец?.. Ах да, речь ведь о вашем отце... С сессии Академии сельскохозяйственных наук профессор Луковский вернулся уже больным. Но убила его не болезнь, а предательство Мансура. Ваш отец был любимым его учеником! Так сказать, наследным принцем. Луковского доконало предательство...
А з г а р. Как это произошло?
Г а й ш и н. Как было? Хе-хе! Очень просто: Арсланов объявил во всеуслышание, что решительно отмежевывается от порочных концепций своего бывшего учителя и бывшего ученого Луковского. Да, да, он так и назвал его — бывшим ученым! Луковский умер на улице, не дойдя до дома. От инфаркта. А ваша мать вскоре покончила с собой. А я... Я не мог больше работать там... рядом с ними. Я хотел быть просто человеком. И вообще... (Хохочет.)
А з г а р. Я слышал, что монографии отца, сделавшие ему имя не только у нас, но и за рубежом, созданы в основном по рукописям Луковского. Выходит, что отец не только предал, но и обокрал его. Это правда?
Г а й ш и н. Что? Чушь!
А з г а р (зло). Это правда или нет? Отвечайте!
Г а й ш и н. Абсолютная чушь!
А з г а р. Все перемешалось...
Г а й ш и н. Арсланов во многом развил идеи Луковского. Обогатил их. Но обокрасть? Нет, нет! Он сам по себе крупный ученый. Сам — фигура незаурядная. Нет, я не думаю, конечно, чтобы он был талантливее меня. Но все-таки не случайно же он ходил в любимчиках Луковского. Он только предал — и все... (С наслаждением.) Предал. Мы с ним оба фронтовики. Он начал войну молоденьким лейтенантом, а когда его демобилизовали по ранению, был уже полковником. О рейдах его танковой бригады по тылам врага писали газеты. Но здесь он струсил. Лишь раз в жизни. Это большой ученый. С оригинальнейшими идеями!.. Но он предал. Он предал! А я — никого не предавал. Я никогда никого не предавал!..
А з г а р. А себя?
Г а й ш и н (после паузы). Да, вы правы. Себя я как раз предал. Я не нашел тогда в себе сил для борьбы. Себя я предал! Когда время изменилось, было уже поздно возвращаться в науку... Я ненавижу его. Ненавижу вашего отца до сих пор! Так много... Так много он сделал, а я — ничего. Ничего!
А з г а р. Но вы защищали тогда Луковского от нападок?
Г а й ш и н. Нет! Мы оба предали его. Оба. Вы правы... Только каждый по-своему.
А з г а р. Вы хотели оставаться просто человеком, говорите?
Г а й ш и н (страстно). Да! Да... Да!! Я хотел быть просто человеком.
А з г а р (задумавшись). Все нашли тогда для себя выход. Хороший выход... Отличный выход!.. Где мне теперь только выход искать?.. Вы никем не были. И человеком... тоже.
Г а й ш и н. Зачем вы пришли?! Уходите отсюда! Никогда не являйтесь ко мне! Прошлое не должно возвращаться! Вон! Во-он!.. Зачем вы пришли?
А з г а р. Душу спасать я пришел! Истину спасать я пришел! Жизнь спасать я пришел!
III.7
Светится экран телевизора, какой-то мультфильм.
Рустем Ахметович в кресле, ноги на маленьком стульчике. Входит Разумовский.
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Не трожь!
Р а з у м о в с к и й. Я только звук убавлю немного.
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Не трогай!
Р а з у м о в с к и й (вынимая две бутылки коньяку). Вот подумал: посидим, выпьем.
Р у с т е м А х м е т о в и ч (глядя на экран и заходясь от смеха). Прибежал? Поджилки трясутся?
Р а з у м о в с к и й. Да так... вот...
Р у с т е м А х м е т о в и ч. А я думал, один с рюмашечкой посижу. Но это хорошо, что беспокойство тебя треплет. Хорошо! Крепче меня любить будешь! (Делает жест рукой, чтобы убавил звук.)
Р а з у м о в с к и й. Повышение ожидалось. А если сейчас дело так повернется, как Арсланов поворачивает, с работой прощаться надо. Диссертацию начал писать, два кандидатских экзамена сдал уже... Все, все рушится!
Р у с т е м А х м е т о в и ч (глядя в телевизор и смеясь). Разнюнился! (С презрением.) Держаться надо! Не помню, не знаю! (Ставя чашку с чаем, спокойно.) Сопляк. Не люблю сопляков. Ради тебя не стал бы. Племянницу жалко. Розку жалко. (Ногой швыряет стульчик.)
Р а з у м о в с к и й. Это была ошибка. Просто ошибка. По неопытности. Что же мне, всю жизнь расплачиваться за одну ошибку?.. Если Арсланов не пойдет, не согласится?
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Шелковеньким станет. Об отце речь. Читал сегодня в газетах, как расписывают?.. И в этот самый распрекрасный торжественный миг вдруг старое дельце вынырнет, а? В апогее чествований и славы! Контрастно. Люблю на контрастах работать. Конечно, срок давности истек. Да и не докажешь. Но огласка? Сплетни, шум.
Р а з у м о в с к и й. Тебе бы надо с ним еще поговорить.
Р у с т е м А х м е т о в и ч. А зачем торопиться? Торопливость нужна только при ловле блох. Житейская мудрость. (С наслаждением.) Пусть крючок поглубже вопьется! Пусть он заглотит его хорошенько, осознает. Все в свой срок. И расплата... Чем только ты мне платить будешь?
Р а з у м о в с к и й. Рустем Ахметович, мы с Розой...
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Вы с Розой! С вас-то по-родственному я ничего не возьму. Но ведь не один ты такой хороший оказался. Эксперты... Этот, как его, гоголевский тип с глупой рожей? Зам по оперативной части... Все цену имеет. Любое участие. (Ставит бутылки коньяка под стол, вынимает бутылку какого-то вина — все это не поднимаясь с кресла, глядя на экран.) Налей себе! Ну что? (Подняв чашку с чаем.) За здоровье профессора Арсланова? И его сыночка, который в таком же жалком виде, как и ты, окажется? (Хохочет, смотрит в телевизор.)
Р а з у м о в с к и й. За то, чтобы обошлось. (Пьет, но вино не идет внутрь. Разумовский давится им.)
Р у с т е м А х м е т о в и ч (презрительно). А если бы не обошлось, руки бы не марал. Компромиссиками все грешат. Все... У меня здесь еще чистый интерес есть. Не только тебя как некоторым образом случайного родственника обелить, не только комиссионные с других за помощь содрать, нет... Я еще и художник, и чистый интерес у меня имеется! Так сказать, высший художественный интерес! (С презрением глядя на Разумовского.) Люблю наблюдать, как чужая душа извивается, как она смердит вокруг тебя, а ты ее мнешь, как глину, пальцами и лепишь, лепишь...
Р а з у м о в с к и й. За вас, Рустем Ахметович! Может, выпьете? На брудершафт!
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Ха-ха! Нет. Здоровье берегу! А ты пей! Ты плебей, тебе полезно пить. Нужно пить. Пей!
Р а з у м о в с к и й. Ваше здоровье!
Р у с т е м А х м е т о в и ч. Ха-ха! Если бы ты знал, каким бывает художественное наслаждение духа! Как сладок полет мечты!.. Таинство власти!.. (Презрительно.) Босяк!
Потом, увидев нетерпеливый жест Рустема Ахметовича, включает звук телевизора.
Раздаются голоса героев мультфильма.
Но их перекрывает хохот, счастливый хохот Рустема Ахметовича... Стук в дверь.
Р а з у м о в с к и й. Это еще кто? (Выходит в прихожую и возвращается с Гарифом Арслановым.)
Г а р и ф (жизнерадостно улыбаясь). Мир дому сему!
III.8
Р а ш и д а Г а л е е в н а (с рубашкой в руках). У тебя здесь одной пуговицы не хватает. Сейчас поглажу.
А р с л а н о в. А галстук этот мой любимый... Вчера я куда-то его забросил...
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Поищу...
А р с л а н о в. Опять у тебя глаза красные. Что, в конце концов, происходит?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Это так, Мансур. Палец вот уколола сильно. Я сегодня прическу даже сделала.
А р с л а н о в (направляясь к двери и задержавшись, чтобы обнять жену.) К лицу, Рашида, к лицу!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Ты так редко... редко со мной...
А р с л а н о в. Редко?.. Ты всегда занята чем-то. (Отходит от нее, смотрит.) А ты счастлива со мной? Ты довольна жизнью со мной?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Ты что? Что так вдруг?
А р с л а н о в. Быстро время идет.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Я люблю тебя, Мансур! Люблю! Ты...
А р с л а н о в. Да, да... Серебряная свадьба скоро. Двадцать пять лет скоро будет.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Да!
А р с л а н о в (гладит ее лицо). Ладно, пойду полежу пока... Что-то не по себе... (Уходит.)
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Ну что? Где Азгар?
Г а р и ф. Отец дома?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Он плохо чувствует себя сегодня... Как же теперь? Через два часа специальное заседание ученого совета по случаю юбилея.
Г а р и ф (раздраженно). Я спрашиваю, дома он или нет?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Тише! Услышит...
Н а и л я. Где же Азгар? Ему на работу звоню, телефон не отвечает. К ним домой пришла, Лина как безумная. Складывает вещи в чемоданы, уходить хочет!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Что же это она?.. Неужели все это правда?.. Нет, Мансур не мог! Не мог!
Г а р и ф. Тебе лучше знать, мог или не мог. Правда это или неправда?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Что я могла знать? Я была подругой вашей матери... Двое вас, сирот, осталось. Обстирать, обмыть, накормить. Я даже недоучилась... Нет, Мансур не мог! Но я понимаю Азгара: все-таки мать... Нет-нет, я была и счастливой. Я и сейчас люблю Мансура. Но сколько раз я плакала по ночам! Во сне он часто произносил ее имя. И я плакала оттого, что он не может забыть ее... Но, может быть, это совесть его мучила? Ее тень, тень Веры, приходила к нему? Не сразу я стала Мансуру женой...
Г а р и ф (перебивая). Для нас ты мать. Ты нас воспитала.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Я старалась заменить вам мать. Я хотела быть для вас матерью. И все-таки сколько раз вы все, хотя бы ты, подчеркивали, что я не родная вам.
Г а р и ф (насвистывает). Ну ладно, ладно!
Р а ш и д а Г а л е е в н а (Гарифу). Я взяла не только вас с Азгаром, его детей, но взяла на себя и его грех. Тогда Мансур не выдержал. Просто не выдержал. И только в этом его вина. Это было самоубийство, а не убийство! Иначе бы я...
Н а и л я. О чем ты, мама? Чего не выдержал?
Г а р и ф. Ладно. Все это бессмысленный разговор!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Все вы выросли, добились чего-то в жизни. А оказывается, все на песке построено. Маленький толчок, и прошлое...
Г а р и ф. Ничего страшного. Статус-кво есть статус-кво!
Н а и л я. Какой статус-кво?
Г а р и ф. Отец слишком известный и уважаемый человек, чтобы зря трепать его имя. Для чего? Давать пищу для пересудов и сплетен? Подарочек устроил в день рождения, гад! Таких бы..
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Я знаю Мансура... Он не мог. Что-то здесь не так.
Н а и л я. Я знала, знала, что должно что-то случиться. Это дед беду накликал Кораном! Он напророчил!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Тише, Наиля!
Н а и л я. Потому что ложь! Когда я выходила замуж, я ведь тоже знала, что не люблю. Зачем? Тоже по расчету, выходит? Брак с удобствами. Как квартиры есть — с удобствами и без. Это наказание за нашу ложь! За то, что мы все время лжем себе. Во всем!
Г а р и ф. Деточка! Твоя сексуальная драма сейчас никого не интересует.
Н а и л я. Ложь! Ложь! Господи!
Р а ш и д а Г а л е е в н а (обнимая Наилю). Не надо так грубо, Гариф. Что бы ни случилось, вы родные.
Г а р и ф. Ты, мать, как клушка. Хочешь, чтобы все цыплята живы остались и возле тебя зерно клевали. А так не бывает, потому что зерно, зернышко... одно! (Резко, с яростью.) Законники, сухие процентные души! Они вот у меня где сидят! Широта нужна человеку. Законы для мелких людей писаны, не для нас. Когда я харкнул тогда своей нефтью...
Р а ш и д а Г а л е е в н а. При чем тут нефть, когда об отце речь?..
Г а р и ф. А-а, брось! Ты для кухни родилась и на кухне же... Прости!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. На кухне...
Г а р и ф. Ну да ладно! Я поговорил с Рустемом Ахметовичем. Все будет нормально! Надо только, чтобы Азгар понял, что все нормально, и угомонился наконец.
Н а и л я. Новая ложь!.. Как все перепуталось! И сколько грязи! Грязь и ложь!
Г а р и ф (с усмешкой глядя на Наилю). Конечно, каждый день мы видим мир таким, каков он есть, и это нам надоедает! Поэтому мы хотим видеть его таким, каким он должен быть. (Кричит.) Но каким он должен быть? Кто знает, каким он должен быть? Ты хоть это пойми, девочка!
Н а и л я. Мы все чужие. Я не могу! Не могу!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Где же Азгар?
Г а р и ф. Когда-то вместе в футбол играли, рыбачили. А сейчас я бы его... Пинком вместо мяча.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Я не дам его обижать. Он от скарлатины умирал, на моих руках умирал, и я его выходила... Сына... (Плачет.) Ведь вы все мои дети...
А р с л а н о в. В чем дело? Что такое?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Ничего, Мансур... Я же часто плачу... Ничего!
А р с л а н о в. Итак, и ты здесь. Хорошо!
А з г а р (вздрогнув). Что?
А р с л а н о в. Надо поговорить.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Но, Мансур, ты ведь хотел немного отдохнуть.
А р с л а н о в. Накрой на стол! (Ядовито.) Ко мне пришли дети.
А р с л а н о в (Гарифу.) Какие у тебя сигареты? (Беря сигареты.) Не люблю с фильтром...
Н а и л я (Азгару). Иди домой! Лина там как безумная. Иди успокой! Господи, что же это происходит?
А р с л а н о в. Так вот... Слышал, что тебя шантажируют. Вытащили старое дело о смерти матери с тем, чтобы ты сгладил острые углы в деле, которое ведешь сейчас. Слышал, беспокоишься. Не беспокойся, защищать меня необходимости нет никакой: мелкие укусы. Поступай, как велит совесть и закон.
А р с л а н о в. (Жене.) Ты иди! (Наиле.) И ты выйди!
Н а и л я. Никуда я не пойду!
Р а ш и д а Г а л е е в н а (обнимая ее). Пойдем! У нас свои секреты есть.
Н а и л я. Я никуда не пойду. Не пойду!
А р с л а н о в. Ну? Так в чем дело?
Г а р и ф. Он считает, что ты... У него, видите ли, есть новые факты.
А р с л а н о в. Какие могут быть новые факты спустя двадцать пять лет? В свое время все было расследовано. Какие-то сволочи взяли тебя в оборот — и ты готов бросить тень на своего отца?!
А з г а р (хрипло). Вчера ночью в квартире у Наили я восстановил пулевую пробоину. Я замерил угол, под которым пуля вошла в стенку. Это почти прямой угол...
А р с л а н о в (беря трубку). Да... А, Иван Кириллович... Юбилей? Нет, не забыл, конечно... Машину? Пришли чуть позже, я еще не готов. Нет, в преферанс в эту среду я не игрок. Спасибо, спасибо! (Бросает на рычаг трубку, но тут же снова раздается звонок. Арсланов вырывает шнур из гнезда.)
А з г а р (продолжает). Такая траектория полета и такая пробоина характерны для выстрела без прицеливания. С расстояния в несколько метров. При таком угле и таком расположении пулевой пробоины в стене мать покончить жизнь самоубийством не могла. Выстрел в стену был сделан ради инсценировки самоубийства.
А р с л а н о в. Замерил углы?.. В квартире столько раз производился ремонт!
А з г а р. Пробоина была просто замазана шпаклевкой. Если бы она была загрунтована, то шпаклевка была бы прихвачена намертво. А так она легко вываливалась из дыры. Сохранился даже след пули. Кроме того...
А р с л а н о в. Что кроме того? Что? Твоя мать скончалась в больнице. На операционном столе. Она была в полном сознании и могла бы сказать все, что хотела...
А з г а р. Если бы у нее не оставались мы, дети... Пуля, пройдя через тело, вошла в стену на два сантиметра. Экспертная же практика говорит, что для выстрелов из малокалиберной винтовки в упор в область грудной клетки характерны, как правило, слепые ранения...
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Этого не может быть! Мансур, ведь этого не может быть!..
Н а и л я. Нет, нет... Нет!
А р с л а н о в (после паузы). Спасибо... Своеобразный подарок! Хороший подарок преподнес ты мне в день рождения...
А з г а р. Ты был тогда тоже ранен. Из твоих показаний вытекает, что мать стреляла в тебя. Кто ранил тебя в руку? Ты сам или твой отец? Он был единственным свидетелем происшедшего... Не потому ли он и в мечеть зачастил в последние годы? «Увлекла тебя охота к умножению богатств, пока не навестил ты могилы...» Сура из Корана! Он молчал об этом всю жизнь. Но в минуту смерти, видимо, молчать не мог.
А р с л а н о в. Не трогай его! Он мертв. И ответить не может.
А з г а р. Он ответил. Теперь отвечать должны мы все.
А р с л а н о в. Что же ты тогда не ведешь протокола допроса? Веди!
А з г а р. Это не допрос, отец. Я сейчас не следователь, не юрист. Я пришел... Не знаю, зачем я пришел...
А р с л а н о в. У тебя сейчас такие же глаза... Как у нее! Как у твоей матери тогда... Перед тем...
Н а и л я. Какие глаза?
Р а ш и д а Г а л е е в н а. О чем вы говорите?!
А р с л а н о в. Хорошо! Хорошо!.. Я расскажу, как это было. (Быстро.) Когда после выстрела я вбежал в комнату, она уже лежала на полу. Неподвижно. Я почему-то схватил винтовку, и тут вошел отец. Он тоже проснулся. Он сразу же стал кричать о том, что я сделал. Отец подумал, что это я... Он выхватил винтовку из моих рук. Он был взбешен, но в последний момент я успел ударить по стволу, и пуля впилась в стену, лишь задев меня. Экспертная практика здесь ни при чем... Потом приехала «скорая помощь», мать пришла в сознание. А отец так и не поверил мне, что я... не стрелял. До самой смерти он не верил. Сомневался... Я был рад... рад... Да! Когда он умер, я был рад!
Н а и л я. Нет... Нет!
А з г а р. Почему же ты на следствии говорил, что в тебя стреляла мать?
А р с л а н о в. Пулю в стене надо было как-то объяснить. Если бы я сказал правду — арестовали бы отца. И на вопрос: «Почему вы стреляли в сына?» — он бы ответил, что стрелял в убийцу. Тогда бы взяли нас обоих... А я думал о вас. Конечно, мне в голову не приходило, что не только перед своим отцом, но и перед вами я предстану как... как убийца.
Г а р и ф. А почему... мать пошла на это?
А р с л а н о в. Почему? Не знаю.
А з г а р. Почему ты выступил против профессора Луковского, обвинив его во всех смертных грехах? Он был твоим учителем. Ты полностью разделял его научные взгляды. Почему же ты пошел на такое предательство?
А р с л а н о в. Та-ак!.. Целое досье, значит, на отца собрал? (С яростью.) В хорошие времена быть хорошим легко. Все просто! Все ясно!.. Но когда честность дорого стоит? Ты называешь мое выступление против Луковского предательством, а я называю это... слабостью духа. Ты называешь смерть матери убийством, а это был просто несчастный случай. Конечно, сейчас здесь, в теплой комнате, легко рассуждать о том, как это нехорошо. Но когда ты стоишь перед чертой?.. Горбатого ты судишь за то, что он горбат? Я тоже не хотел никому зла. Но человек не из железа, иногда ему присуща слабость. А можно ли судить за слабость? Мы вовсе не ищем случая непременно кого-то предать. Мы даже и не тогда предаем, когда нас прямо вынуждают к этому, — в такие минуты к нам приходит мужество и стыд! Мы если и предаем друг друга, так скорее по инерции, из желания покоя. Твоя мать не могла простить мне этой трусости. Не могла простить мне инфаркта и смерти Луковского, своего отца. Она не была взрослой, твоя мать. Она не была готова к тому, что в мире существует и подлость. Не могла понять, что зло — тоже основа жизни, как и добро. Жизнь, мой милый, это борьба! Борьба всегда, всюду, везде. Вслед за Луковским его противники легко расправились бы и со мной, если бы я дал им эту возможность. А я им этой возможности не дал! Кто знает о том, что я пережил, когда умер Луковский, когда погибла жена? Когда умер отец? Кто был со мной в эти ночи? Кто знает о том тяжком разговоре с Луковским, когда он мне сказал, сказал сам: «Отрекайся!.. Ты должен отречься от меня!» Да, я отрекся! Но я... не прекратил наших исследований, я только сменил тактику. Посмотрел бы я, как бы ты поступил на моем месте!
А з г а р. Сейчас я на твоем месте. Перед выбором — как и ты двадцать пять лет назад. В той же ситуации. (Взглянув на Гарифа.) И он — на твоем месте. Все мы.
А р с л а н о в. Многого твоей матери нельзя было сказать. Она была слишком молода. Да, все в мире связано! Одно вытекает из другого. Какой-то английский поэт сказал: «Тронешь на земле незабудку, дрогнет в небе звезда...» Да! Да! Жизнь есть жизнь, и я шел ее путями.
А з г а р. Ты должен был поступать согласно своим взглядам.
А р с л а н о в (взрываясь). Я поступил согласно тем условиям, которыми были мои действия предрешены!
А з г а р. Ты не должен был впадать во власть этих условий, потому что они были...
А р с л а н о в. Я не мог выйти из-под их власти!
А з г а р. Ты не хотел.
А р с л а н о в. Я не мог!
Н а и л я. Я тоже пошла на компромисс. Маленький компромисс, и все. Я тоже, тоже! Одни компромиссы!
А р с л а н о в (после паузы). Я не знаю, предавал ли я? Потому что не знаю, что сильнее... власть совести? Или власть над совестью?
А з г а р. Да! Ты человек, и ты поступил так, а не иначе, потому что иначе поступить не мог. Ты предал своего учителя. Ты сделал потом себе блестящую научную карьеру. Ты убил мою мать. Неважно, кто в данном случае нажал на спусковой крючок, ты или она сама. Все это ты делал в силу обусловленности твоих действий. Обусловленности страхом, корыстью, талантом, силой, которые ты в себе чувствовал и боялся потерять. Пусть так! Пусть оттого, что ты горбат, ты невиновен и не несешь за свои действия никакой ответственности. Ты невиновен, потому что нет в мире того, что мы называем истиной, и совестью, и высшим судом, а есть одна голая природа! Но поскольку ты не должен был поступать так, как поступал, поскольку ты не имел права быть «горбатым», то безразлично, мог ли бы ты поступить иначе или не мог, отец. И поэтому ты виновен! Виновен, потому что есть в мире то, что мы называем истиной, и совестью, и свободой. Есть высший суд! Так ты не понимаешь этого даже теперь? Я пошел в путь, не зная, что выйду на твою вину и она станет и моей виной.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Остановись, Азгар! Остановись хоть сейчас!
А з г а р. Закон здесь ни при чем. Это преступление, которого нет в Уголовном кодексе.
А р с л а н о в (перебивая). Ты зачем пришел? Разрушить всю мою жизнь? Ее не разрушишь! Прочь из моего дома! Ты мне не сын. Вон! Не сын!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Мансур!.. Азгар!..
Н а и л я (с ней истерика: плач, смех). Голова... Голова... болит. Какая-то пустая голова!
А з г а р. Я люблю тебя, отец!
Н а и л я. Ненавижу! (Азгару.) И тебя ненавижу! Будьте вы все прокляты!
Г а р и ф (поймав ее у двери). Бежать хочешь? Нет уж, поучаствуй, поучаствуй в этой комедии!
Н а и л я. Отпусти! Не хочу! Отпусти! (Плачет, хохочет.)
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Как мы будем теперь жить?
А з г а р. Я тоже боялся правды. Я тоже боюсь ее...
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Пусть будет правда... Только пусть она не убивает нас, как убивала ложь.
Г а р и ф (с яростью). Кому она нужна сейчас, твоя правда?! Прошло двадцать пять лет! Давно все забыто. Неужели ты не понимаешь, что толкнул в пропасть всю нашу семью? Отца в первую очередь! Вот ее, мать! Меня! Сестру! Себя наконец! Ты думаешь, твоя правда нужна людям? Людям нужна другая правда — светлая, здоровая! Вот, читай! (Сует ему в лицо газеты.) Отец является крупным ученым. Гордостью, славой города, республики, всей страны! Это — тоже правда. И она переломит хребет и твоей правде, и тебе самому.
А з г а р. При чем здесь... люди?
Г а р и ф. При чем? Ты думаешь, они простят тебе, если ты будешь всем тыкать в нос свою куцую никому не нужную правду? Несколько дней назад у тебя еще было все. Сегодня у тебя уже нет дома, нет жены. Лина правильно поступила. Жить с таким идиотом... У тебя нет теперь уже сестры, она прокляла тебя!
Н а и л я. Я ничего не хочу! Оставьте меня! Оставьте!
Г а р и ф. С сегодняшнего дня у тебя нет отца, нет брата! Никого и ничего!.. Юбилей у отца кончается, пора за дело. Завтра я улетаю к себе. Но сначала будет поставлена точка. Я встречался с твоим архивариусом... Человек он современный, мы поняли друг друга сразу. Так вот, никаких сплетен, никаких слухов не будет! Но и тебе, уважения ради, придется пойти на незначительный компромисс. Я имею в виду экспертов и следователей, которых ты хотел упрятать за решетку. Ты не должен их трогать. Они ошиблись, и все. (Загораживая дорогу.) И ты никуда не уйдешь отсюда, пока не дашь мне слова!
А з г а р. Они не ошиблись.
Г а р и ф. Они ошиблись! Дело о смерти матери будет списано и уничтожено. Так что ничего не случилось.
А з г а р. Да, ничего не случилось, и у всех у нас совесть чиста... Не было самоубийства матери. Не было отцовского предательства. Мы не стали с тобой врагами. Меня не предала жена. Ничего не произошло. Все прекрасно!
Н а и л я. Спрятать лицо... Убрать его, убрать...
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Вы не враги, о чем ты говоришь?!
А р с л а н о в (после паузы). Он прав!.. Все эти годы... Пусть все развяжется!
Г а р и ф. Не будь тряпкой, отец! Запомни, ничего не случилось. Никто никого не предавал и не убивал!
А р с л а н о в. Не убивал? Я?.. А ты ведь на самом деле думаешь, что я убийца! Ты даже уверен в этом. Он — нет, а ты уверен. У тебя нет даже тени сомнения. Ты... Ты даже ненавидишь меня!
Г а р и ф. Сейчас не время для выяснения отношений! Не будь размазней! Хоть сейчас найди в себе мужество! Ничтожества! Испачкаются с головы до пят, а потом оторопь охватывает. Все зарубите себе на носу: ничего не случилось! Ничего не было! Все! Все! Повторяю: ничего не было. Забыть, забыть все! Вырубить из памяти. Саму память вырубить!
А з г а р. Вырубить память?.. Но когда твое ремесло — истина, и ты пришел в мир, чтобы остановить зло... И когда смысл каждого поступка глубок, как бездна. И когда за все надо платить! И не только за то, что сделал или не сделал сам. Но и за тех, кто рядом сделал что-то или не сделал... И вырубить память? Но кто мы есть без этой памяти?
Л и н а. Ты прости меня, прости!
А з г а р (жестко). Оставь!
Л и н а. Твой пистолет? Он всегда был заперт в столе. Ты никогда его не брал! Почему ты его взял? Зачем?!
Г а р и ф (сквозь зубы). Я никогда не забуду этого дня! Не будь ты мне братом, я бы...
А з г а р (перебивая). А ты езжай! Суши с вертолета свой стадион, пускай пыль в глаза! Зарабатывай политический капитал, греби лопатой славу, власть! И с высоты деляческой карьеры учи, учи жить. Но когда-нибудь ты тоже будешь платить... А пока... заплачу я. Я заплачу и за тебя... Когда-то за всех заплатила наша мать.
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Людей прощают. За раскаяние. За давность срока. Людей прощают!
Это... Это машина пришла. (Уходит, тут же возвращается.) Машина!
Г а р и ф. Какая еще машина?!
Р а ш и д а Г а л е е в н а. Юбилейный вечер. В институте. Мы забыли.
Г а р и ф. Праздник. Ха-ха! Вот именно! Все идет так, как положено. Надо только понять, что ничего не случилось. Надо понять...
А р с л а н о в. К черту! Не хочу! К черту все юбилеи, все торжества. Не хочу. Впрочем, сегодня будет отменный юбилейный вечер. Из ряда вон! Сегодня я не дам заскучать моим дорогим гостям. «Увлекла тебя охота к умножению, пока не навестил ты могилы»! (Хохочет.)
Г а р и ф. Ты что, отец?! Марать свое имя?
Л и н а. Мы просто все сошли с ума!!
А р с л а н о в. Мне это нужно. Мне! Мне самому. Люди мы или не люди? Он прав. Человек не имеет права быть горбатым. Нет у нас этого права... Свободным!.. Без горба... Свободным...
Г а р и ф. Вы все сумасшедшие! (Внезапно обратив внимание на Наилю; ее лицо, словно в маске, в толстом слое белого крема.) Она же сходит с ума! (Обнимая ее, лаская, теребя за плечи; внезапный острый порыв в забытое для себя, человеческое.) Наиля, Наиля! Успокойся, успокойся!.. Это все сон, сон! Неправда, сон!.. Проснись же, проснись!
И только Арсланов, как-то вдруг сгорбясь,
пытаясь удержаться за стену немеющей рукой, сползает вдруг по стене.
Медленно-медленно сползает, лицом и грудью скользя по стене вниз, вниз...
Никто не видит этого, только Азгар в первую же минуту бросается к нему.
1971
