ОТ АВТОРА

      В последние годы я немало сил и времени отдал работе над своего рода собранием эссе, которое называется «Третий человек, или Небожитель». Этот роман-эссе, вышедший в первом издании в свет в 1994 году, являющийся составной частью задуманного мной триптиха «Уверенность в Невидимом» (Диас Валеев. Уверенность в Невидимом. Казань: Татар. кн. изд-во, 2002. Т. 1, 2.), в определенной степени — книга прогнозов и проектов. Я веду в нем свое собственное исследование мирового человека и Бога.
      Собор, который я, мастер, строил всю жизнь, был уже близок к завершению. Однако не так просто давалось возведение последних звеньев. Казалось, мне вдруг воспротивились какие-то темные силы. А может быть, так и было на самом деле.
      В один из моментов противостояния я подумал: кем, интересно, я являюсь в этой великой бесконечной жизни? Каким меня видят люди и каким вижу их я? Любят ли они меня? Или ненавидят лютой ненавистью? Помогают ли исполнить ниспущенное от Бога дело или мешают, всячески препятствуя предназначению?
      И я решил: в слово, вязью которого я хочу облечь весь мир, должны войти и страницы, языком фактов и документов повествующие о том, в каких условиях и при каких обстоятельствах приходится подчас работать художнику. Так случилось, что свои «супероптимистические» идеи, которыми пропитаны страницы «Небожителя», я наносил пером на бумагу в один из черных периодов своей жизни. Почему читатель, сегодняшний и завтрашний, не должен знать об этом? Почему мы, художники, должны щадить его?
      Ныне появляется и, несомненно, возникнет и в будущем немало публикаций о жизни людей в XX столетии. Обнародовываются порой потрясающие драматические истории и из биографий художников и писателей.
      Я не свидетель всех лет. Я рассказываю лишь о жизни писателя в последней четверти XX столетия. Свидетельствую даже, пожалуй, только о нескольких годах конца века.
      Для убедительности я намереваюсь отразить основной пафос пережитого через документы. В моем распоряжении — собственные дневниковые записи, статьи в газетах и журналах, посвященные некоторым историям, произошедшим со мной, протоколы всякого рода заседаний и обсуждений, «героем» которых был я. Читатель найдет на страницах этого, условно говоря, документального романа — с элементами детектива и напряженной интриги — десятки имен моих современников. За небольшим исключением, все они ныне живут, здравствуют и, в отличие от меня, благоденствуют. В статьях и очерках, на которые я буду ссылаться, в протоколах официальных обсуждений, которые я буду приводить, их имена обнародованы. Естественно, это дает мне право, я полагаю, говорить обо всем совершенно открытым текстом, не прибегая к фигурам умолчания. Лишь в трех-четырех случаях я зашифровал имена некоторых «персонажей» из соображений их безопасности.
      Помнится, французский писатель Жан Кокто однажды сказал: «Художник — это обвиняемый по рождению, обвиняемый по призванию, обвиняемый по профессии». И действительно, это так на самом деле. Всю жизнь я чувствовал себя обвиняемым — изгоем, диссидентом, эмигрантом, пасынком судьбы, отщепенцем, еретиком, лишенцем, «врагом народа». Не исключением в этом роде явились для меня и последние годы.
      Обозначу в этом документальном романе его основную тему: художник и общество, художник и народ, художник и власть. Сюжет? Сюжет стар, как мир: охота на художника.
      Охота всех — общества, власти, народа...

Июль 1995 года