12. О Христе, или Богочеловеке

      Я знакомлю тебя, внимающего мне и слышащего меня, с воззрениями достаточно фантастическими и еретическими с точки зрения норм микро- и макрочеловека, но, подтверждая человеческое право на постижение мира и, в том числе, такой его части, как Бог, я вместе с тем нисколько не хочу при этом ударить по чувствам верующих. Да и чувствам атеистов тоже.
      Зомбированный человек любое отступление от установленных в его сознании канонов воспринимает как насилие, как покушение на его личную собственность. Вспоминаю опыт чтения спецкурса лекций в Казанском университете «Человек — история, мир, концепции мировой культуры». Для меня это были не лекции, а духовные беседы с молодыми людьми. И, естественно, я, вестник новой универсальной панрелигии, не скрывал своих воззрений. Каково же было мое удивление, когда я услышал о том, что кто-то из студентов после первой же лекции немедленно побежал «по начальству» с доносом: Д.В. читает лекции субъективно, он оскорбляет религиозное чувство. Мог ли я дальше вести духовные беседы с доносчиками и наушниками?
      Начавшееся в мире освобождение мышления от въевшихся стереотипов, созданных микро- и макрочеловеком,— процесс длительной эволюции. Возможности для высказывания взглядов, взрывающих установившиеся тысячелетние традиции, и сегодня узки. В сфере научного мышления обновление идет радикально и быстро. В сфере философского мышления скорость процессов обновления идей более замедленна, но все же ощутима. В сфере же религиозного мировидения власть укоренившихся Бог весть когда взглядов почти не поддается изменениям. Даже господство нигилистического атеизма, асфальтировочным катком прошедшего по человеческому сознанию, не поколебало установившихся взглядов на те или иные фигуры религиозной истории человечества.
      И все же движение обозначается и здесь.
      Второй человек по отношению к нормам, созданным первым человеком, был еретиком. Разве не были еретиками в свое время по отношению к царствовавшим в их среде религиозным нормам Заратустра и Будда, Моисей и Мухаммед? Разве не приходилось им и их последователям все время доказывать окружающим свою правоту или свою правду? Кому кричали неверящие: «Других спасал, а Себя Самого не можешь спасти! Разрушающий храм и в три дня Созидающий, если Ты Сын Божий, если Ты Царь Израилев, сойди с креста!»
      Это людская масса, состоящая из микрочеловеческого материала, кричала еретику, макрочеловеку по своей внутренней природе. И та же боль и цель пробить плотину неверия мучила и другого крупного еретика: «И вот сказал Ибрагим: «Господи. Покажи мне, как Ты оживляешь мертвых». Он сказал: «А разве ты не уверовал?» Тот сказал: «Да! Но чтобы сердце мое успокоилось». Сказал Он: «Возьми же четырех птиц, собери их к себе, потом помести на каждой горе по части их, а потом позови их: они явятся к тебе стремительно, и знай, что Аллах велик и мудр!»
      Ныне еретичество этих вестников мы возвели в сан неприкосновенных святынь, себе же отказываем порой в праве на элементарную мысль. Но свои представления о Боге приходили к людям в древности. И никто не доказал, что свои собственные представления о Высшем разуме, Высшем начале бытия не могут возникнуть у людей сегодняшнего часа в истории.
      И я говорю: третий человек по отношению к воззрениям второго человека — обыденным, научным, философским, религиозным — также еретик!
      И я говорю: крупная ересь — свидетельство того, что старая система взглядов пришла в состояние неустойчивости и хаоса, что тенденции объективного развития должны, следовательно, получить подпитку новыми идеями.
      Да, речь и о самозванцах. Великих и мелких. О самозванцах прошлых эпох и самозванцах эпохи текущей. На наших глазах тираны из театра марионеток являются народу в личинах «демократов» и «свободолюбцев». Меркантильный узкоклассовый интерес предстает в ранге «общечеловеческих ценностей». Мелкие наемники мысли, закупленные на корню и с потрохами буржуазией, выдают себя за радетелей «нового мышления». Такое происходит сейчас. Нечто подобное происходило не раз и в прошлом.
      Русский религиозный мыслитель Г.Федотов в работе «Об антихристовом добре» задается вопросом: «Может ли Сатана принимать образ «святого», ревнителя церкви? Является ли имя Христово достаточным ограждением? О многих подвижниках мы читаем, что Сатана искушал их в одеянии «ангела». Св. Мартину он предстал в образе Христовом...»
      Да только ли святому Мартину?
      Пожалуй, желание носить маску относится к самозванцам всех времен и народов, выдававших себя за «благодетелей человечества». Разве мало несчастий и бед испытываем мы от самозванца, который войдет в мировую историю под именем Мишки Меченого? Или от его напарника по разрушению государства, который тоже спрятал свое настоящее лицо некрофила под маской провозглашателя суверенитета и независимости? Каждый из внимающих мне может сам прикинуть, кого из современных деятелей он видит в качестве такого Антихриста. Претендентов на эту роль, лжепастырей и лжепророков ныне, как и всегда, в избытке.
      Людей противоположного плана земная цивилизация тоже не раз уже имела в лице своих гениев и почти всякий раз умерщвляла разными способами. И вот теперь этот не раз «убиенный» человек, сжигаемый прежде на кострах, заточаемый в темницы прислужниками Сатаны, расстреливаемый, пытаемый, проклинаемый ими, приходит на Землю как ее Спаситель, как вестник грядущего царства Сверхбога, как глашатай отказа человеческой расы от сатанинских ценностей.
      Богочеловек (а его ранненачальными ипостасями были зверь и просто человек) еще однако не «являлся» миру как Мессия. Являлись его лжепредтечи, носители его масок. Но приходит его исторический час, и в лике человечества медленно проступают его действительные черты. Они проявляются в его лице именно сегодня — в годы тяжелейшей и великой смуты и крайнего надлома и хаоса, подготавливающих наши души к восприятию новых ценностей и посеву в них семени злаков завтрашней веры...
      Искажения фактов, умолчания, откровенная ложь нужны нам, людям, так же, как и правда. А, может быть, даже больше. Без них, похоже, мы никак обойтись не можем.
      Один из выводов истории такой: история любого народа, любого учения полна самых невероятных искажений.
      Так называемая строгая наука, блюдущая вроде бы объективность, даже если взять такой ее раздел, как физика, в немалой степени также состоит из гипотез и теорий весьма сомнительного достоинства. Именно потому, что людям порой не нужна истина как таковая, даже наше настоящее погружено порой для нас в глубокий туман. Мы часто не видим очевидного, не знаем всей правды даже о событиях, в которых реально сами участвуем. Наше сознание — сознание в своей массе микро- и макролюдей— предельно догматизировано и мифологизировано.
      Все это невольно приходит в голову, когда я снова размышляю о совершенно неизвестной людям реальной истории человека по имени Иешуа, или Иисус.
      Мне наверняка с негодованием возразят: уж чья-чья, но судьба этого человека или человекобога известна всем и изучена доскональнейшим образом. И в самом деле, за двадцать веков почти на всех языках мира написано на библейские темы гигантское, немыслимое количество книг — исследований, комментариев, толкований текстов.
      И вот после всех этих боговедческих, лингвистических, математических изысканий, когда каждое слово Библии многократно откомментировано и истолковано, резонно ли, оправдано ли предлагать новое прочтение Евангелий, полностью опрокидывающее все традиционные толкования?
      Поразительно, но, оказывается, резонно. Еще более поразительно, но, оказывается, десятки и сотни миллионов людей, читавших Новый завет, неисчислимая рать специалистов и богословов разного ранга, с лупой в руках внимательно изучавших и комментировавших его, не увидели в жизни Иисуса сюжета, буквально бросающегося в глаза.
      Что говорить? Прав на сомнения в общепринятых догмах, какими бы они ни были и чего бы ни касались —истории, политики, религии, у современного человека более чем достаточно. Многое надо подвергать ревизии и тщательной проверке. В том числе, и «дело о распятии галилейского пророка».
      Эпизод, связанный с распятием,— центральный момент, на котором основана вся христианская цивилизация. Не стану снова детально описывать канву событий (см. подробнее об этом эссе «Пятое Евангелие, или Жажда идеала» в первой книге), но намечу пунктирными мазками еще кое-какие ориентиры. Читатели могут сами совершить сенсационное открытие. Для этого не нужно ничего особенного. Надо лишь взять Евангелия, карандаш, листок бумаги и — всецело довериться собственному восприятию евангельских текстов.
      Потрясающий по силе драматизма сюжет — с мнимым предательством Иуды, реальным распятием Иисуса на кресте, мнимой смертью через два часа, по показаниям одного из евангелистов, или через пять часов, по показаниям другого, а потом и действительным уходом из жизни после удара копьем одного из стражников, реальной кражей тела, мнимым воскрешением и жизнью в легендах, слухах, славе, поклонении — этот супердетективный сюжет сам возникнет в свободном воображении читателя. Я ничего не придумываю. Все это есть в евангельских текстах.
      Обрати внимание, слушающий меня: перед своим первым «явлением народу» Иисус сорок дней постился в пустыне. И любопытно: вел он там беседы не со своим Отцом, не с Богом, чьим сыном якобы был, а с Дьяволом.
      От Луки: «Там сорок дней Он был искушаем от дьявола и ничего не ел в эти дни; а по прошествии их, напоследок взалкал. И сказал Ему диавол: если Ты Сын Божий, то вели этому камню сделаться хлебом. Иисус сказал ему в ответ: написано, что не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим. И возвед Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени, и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое... И повел Его в Иерусалим, и поставил Его на крыле храма, и сказал Ему: если Ты Сын Божий, бросься отсюда вниз; ибо написано: «Ангелам Своим заповедает о Тебе сохранить Тебя; и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею». Иисус сказал ему в ответ: сказано — «не искушай Господа Бога твоего». И окончив все искушение, диавол отошел от Него до времени. И возратился Иисус в силе духа в Галилею...»
      Да, жизнь ставит буквально каждого человека перед выбором между добром и злом, истиной и не-истиной, красотой и безобразием: в конечном счете, это всегда выбор служения либо Богу, либо Дьяволу. Часто мы идем обоими путями сразу, то служа Богу, то подчиняясь во всем Дьяволу, или по-иному: на словах вознося молитвы Богу, а на деле потакая прихотям и капризам Дьявола. Несомненно, молот этого же мучительного выбора двадцать веков назад бил по сознанию человека по имени Иисус, ушедшего в пустыню. Если бы это был Бог-Сын, то Дьявол и не мог бы предстать перед ним в роли дешевого искусителя: иноприродные духовно-физические тела, какими были бы Бог-Сын и Дьявол, не могли бы соединиться в беседе-диалоге, продолжавшейся в течение сорока суток. Но поскольку Иисус был человеком, такая беседа могла состояться. И уже сам факт того, что она непрерывно велась в течение сорока суток, говорит о некоторой сделке с Дьяволом. Да, Лука пишет, что Иисус трижды сказал ему: «Отойди от меня, Сатана», но отметим, как послушен он Дьяволу: Дьявол привел его на высокую гору, Дьявол привел его в Иерусалим и поставил на крыле храма. И не Бог-Сын искушал Дьявола, настаивая, чтобы тот бросил свое черное дело на Земле, а Дьявол искушал Бога-Сына, убеждая в тщете светлых дел и безобразии красоты.
      Результат этой односторонней обработки или даже инструктажа Дьяволом Иисуса неизвестен — напомню: «диявол отошел от Него до времени», т.е. не навсегда. Известно иное: именно после этих собеседований с Дьяволом Иисус «явился народу» Галилеи и объявил, что он — Сын Божий, находясь при этом «в силе духа».
      Обрати внимание, слушающий меня, и на такой эпизод.
      От Матфея: «И восходя в Иерусалим, Иисус дорогою отозвал двенадцать учеников одних и сказал им: Вот мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие; и в третий день воскреснет». От Марка: «И... учил Своих учеников и говорил им, что Сын Человеческий предан будет в руки человеческие, и убьют Его, и по убиении в Третий день воскреснет».
      Конечно, можно трактовать этот эпизод как свидетельство способности Иисуса к ясновидению, предсказанию, пророчеству, а можно — как свидетельство того, что у него имелся продуманный, выношенный план.
      Вот повторение этого же мотива. Эпизод его жизни за несколько минут до взятия его толпой, присланной первосвященниками и ведомой Иудой.
      От Матфея: «И взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно... И оставив их, отошел опять и помолился в третий раз... Тогда приходит к ученикам Своим и говорит им: вы все еще спите и почиваете? Вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников».
      Он знает точно час и минуту, когда толпа возьмет его. Да, снова можно трактовать это как озарение, а можно —как точное знание того, что должно произойти, ибо все обговорено и решено заранее. И вот роковая минута, когда Иуда, подойдя к Иисусу и говоря ему: «Радуйся, Равви», целует его в щеку. Этот миг все объясняют как величайшее коварство Иуды, предавшего своего Учителя в руки его врагов. Но это лишь одна версия. А может существовать и другая: Иуда привел толпу с мечами и кольями к Иисусу по сговору с ним. Ведь надо принять во внимание, что это был один из двенадцати апостолов, избранных им же, Иисусом, любимейший ученик его. Мог ли Бог-Сын так ошибиться в своем выборе, выбрав на роль апостола своего учения иноприродного себе человека? Что он говорит Иуде в эту роковую и последнюю минуту своей свободы? В нем разгорается страх. «Друг, для чего ты пришел?» — говорит он растерянно. Возможно, наитье подсказывает ему, что планируемый разворот событий может сорваться, сбиться в сторону по прихоти какой-нибудь случайности? Что и произошло в итоге.
      Обращу внимание, как и в первой книге, еще на несколько моментов.
      Реальный смысл деятельности галилейского проповедника заключался в том, чтобы иудеев, бывших под Римом, оторвать от его власти духовно, насадить новую узконационалистическую веру. Собственно, если применить современную терминологию, Иисус претендовал на роль лидера национально-освободительного движения той поры. Боролся с «имперским диктатом» Рима. Но у древних в писаниях, в Ветхом завете не раз возникали пророчества о Мессии, который придет, будет проповедовать новые законы народу, потом его убьют, а на третий день он воскреснет. Эти легенды жили в народе издавна, передавались друг другу изустно, и не решил ли Иисус —возможно, под влиянием бесед в пустыне с Дьяволом, или руководителем тайного ордена фарисеев,— разыграть в лицах эту народную «пьесу», взяв на себя главную роль, а именно роль Мессии? Для этого нужно было только при содействии учеников и помощников безошибочно исполнить сюжет распятия на кресте Сына Божьего, Мессии, а затем его чудесного воскрешения. В случае удачи идея сулила исполнителю могущественную власть.
      Евангелист Марк говорит: «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих». Об этом же говорил и один из апостолов Иисуса в послании к римлянам: «Ныне мы... оправданы Кровию Его». Но это опять же лишь одна из возможных версий. О возможности другой версии свидетельствует простодушный евангелист Лука: «Тогда Он сказал им: о, несмысленные и медлительные сердцем, чтобы веровать всему, что предсказывали пророки, не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою? И начав от Моисея, из всех пророков изъяснил им сказанное о Нем во всем Писании».
      Иными словами, не за грехи человечества пошел он на Голгофу, а чтобы «войти в славу Свою» и достучаться таким образом до сердца и ума «несмысленых и медлительных». Расчет был верным: человеческая микромасса могла воспринять новые истины только через кровавый спектакль — с избиениями, воплями, крестом, гвоздями и... чудесным воскрешением.
      Обрати внимание, когда будешь читать Евангелия, на поведение Иуды. Это, повторяю, не предатель, как принято считать, а избранный и преданнейший ученик и помощник Иисуса, добросовестно исполнивший свою часть сценария и не смогший пережить нечаянную гибель учителя.
      Иоанн пишет: «После того Иисус, зная, что уже все свершилось, да сбудется Писание, говорит: жажду. Тут стоял сосуд, полный уксуса. Воины, напоивши уксусом губку и наложивши на иссоп, поднесли к устам Его. Когда же Иисус вкусил уксуса, сказал: совершилось! И, преклонив главу, предал дух». Напомню, Пилат крайне удивился, услышав об уже наступившей смерти Иисуса. Смерть на кресте — мучительнейший вид смертной казни — приходила к человеку обычно на четвертые-пятые сутки. Похоже, все действительно шло по плану. Иисус «умер» на кресте очень быстро, спустя два-три часа. Другим его собратьям по казни перед снятием с креста —нашлись и люди, упросившие Пилата сделать это,— перебили голени, или перерезали артерии на ногах, дабы казнимые скорее умерли, а ему не стали, поскольку он уже был «мертв». Но тут «пьесу» взорвала нечаянная случайность. Один из стражников, видимо, не входивший в число заговорщиков и усомнившийся в смерти Иисуса, на всякий случай перед снятием с креста метнул ему копье в грудь. Копье пронзило ребра. И пришла уже не играемая, а реальная смерть. Предчувствие Иисуса, что такая игра со смертью опасна, не обмануло его.
      Порой в атеистической литературе можно прочитать, что высказывания Иисуса в Новом завете противоречат друг другу. Нет, никаких противоречий. Да, знаменитая Нагорная проповедь — это гимн и песнь добра, а фразы «Не мир пришел Я принести, но меч» или «Огонь пришел Я низвесть на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся!» — нечто противоположное, антиподное друг другу, но все недоразумения рассеются, когда ты увидишь, что Нагорная проповедь Иисуса обращена к народу, а свои угрозы он источает в более узком кругу — перед членами своей группы, своей секты. Не так ли себя ведут и современные деятели, рассказывая сказки и раздавая обещания доверчивому слепому народу, а потом смеясь над ним в кругу своих?
      Человек — сосуд, и его наполняют и Бог, и Сатана. Человеком был и проповедник по имени Иисус.
      У меня двойственное отношение к этому человеку. Я преклоняюсь перед Заратустрой, перед Моисеем, перед Буддой, перед Мухаммедом, хотя и ясно вижу их недостатки, как свои собственные. Но они соприродны моему духу, и я ощущаю их своими братьями на Земле. Но что-то мешает мне испытывать те же ощущения по отношению к Иисусу: я отдаю должное его талантам, его непостижимой авантюрной смелости, но останавливаюсь перед его маскарадом. Вестникам и посланникам Бога не дано права самозванно называть себя Его сыновьями. Строгие табу существуют и в мире пророков. И нравственный закон пророков неукоснителен в исполнении. Отступлениям от него, чем бы они ни вызывались, нет оправданий.
      Любая религия — это продукт воображения, художественного творчества народов, отражающего какую-то глубинную их потребность в идеале. И, вероятно, в процессе этого творчества при удачном стечении обстоятельств и люди, далеко не отвечающие идеалу, могут превращаться в великих героев. Гений человечества неузнаваемо преображает натуру, реальность начинает отвечать своему понятию.
      Останавливаясь снова на разработке сюжета об Иисусе, я говорю о том, что в микро- и макроэпохи религии возникали на базе материала, еще далекого от совершенства. Но если человечество коллективными усилиями родило такой алмазный образ, как образ Христа в качестве идеального представления об идеальном универсальном человеке, родило в своем воображении, в мысли, в чувстве, и до сих пор хранит его в своем сердце, то оно и в реальности — а не только в воображении — должно идти к этому образу. К этому — уже не нафантазированному, а действительному — типу человека. Такой универсальный человек, следовательно, уже заложен в генетической программе социального и духовного развития человеческой расы, содержится в нем в потенции, как зерно, способное к росту, как проект, ждущий своей реализации. Осуществившись в мысли, в утопии, в том числе религиозной, он ждет своего осуществления в действительности.
      Мой тезис — не низвержение Иисуса и его церкви.
      Мой тезис не только вера, но и твердое знание того, что Христос, т.е. богочеловек придет на Землю, что будет означать утверждение его настоящей церкви.
      Освобождение от Бога в его старых формах, древних языческих, присущих микроэпохе, или формах, найденных шестью основными мировыми религиями в макроэпоху, есть обретение Бога в формах, адекватных текущей современности, адекватных новой колоссальной эпохе мегамира.
      На пепелище сгоревших иллюзий всходит иная вера — широкая, всеобъемлющая, всечеловеческая, грандиозная по масштабам и прекрасная по художественности своей отделка. Лжеявление бескорыстного, бесконечного человека, осуществившееся в форме фантастических, ранне- или среднерелигиозных исканий, уступает место действительному, уже историческому явлению богочеловека на сцену современного мирового действия.
      Дела на Земле, мы воочию видим это, явно близки к катастрофе: микро- и макрочеловек со своими Богами с делами этими не справляются. Потому и настоятельно необходимо «явление в жизнь» мега- или богочеловека, ведомого Сверхбогом...
     

1.08.1992.